Дункан обнял Аликс за талию, а свободной рукой протянул Кэриллону боевой лук Чэйсули:
— Прими это, господин мой Мухаар. Финн научит тебя стрелять.
Кэриллон поколебался:
— Но… ведь только Чэйсули может стрелять из лука Чэйсули?..
— Обычаи меняются, — мягко сказал Дункан.
Кэриллон помолчал, потом решительно вышел из шатра, словно человек, оставивший прошлое далеко позади.
— Сторр! — крикнула Аликс. Глаза волка потеплели. Толмоора, лиир. Аликс в немой тоске смотрела вслед удаляющимся Кэриллону и Финну. Рядом с конем Чэйсули бежал серебристый волк.
— С ними ничего не случится, чэйсула. Все будет хорошо.
— Но почему, почему они оба должны были уехать?
Дункан ласково и тихо рассмеялся:
— Разве ты не мечтала о том, чтобы Финн оставил тебя в покое?
Аликс смутилась и потупила глаза:
— Я… ну, я просто привыкла к нему. Вот и все.
— Мухаару всегда служили воины нашего клана.
Молодая женщина смахнула непрошеную слезу:
— Они же там глотки друг другу перережут! Они просто не могут не ругаться!
— Всему свое время. Ругани тоже когда-нибудь придет конец. Думаешь, Хэйлу и Шейну было легче? — И что из этого вышло!
— Но Кэриллон — не Шейн.
— Нет, — Аликс тяжело вздохнула, — он только Кэриллон.
— Он вернется.
Аликс замерла в объятиях Дункана, не решаясь обернуться:
— Дункан… ты снова сейчас заговоришь о толмооре?
— Быть может, — он повернул ее лицом к себе. — Или ты думаешь, что Финн и Сторр позволят Кэриллону долго скитаться вдалеке от дома?
Что-то тихо шевельнулось в ней. Аликс удивленно положила ладонь на живот, потом улыбнулась и прижала к своему чреву руку Дункана, чтобы он почувствовал, как шевелится там ребенок. — Когда Кэриллон вернется, у него будет еще один родственник.
— И страна, которую придется отвоевывать, — серьезно добавил Дункан.
— Ему это удастся? Что говорит Пророчество?
Дункан погладил волосы Аликс свободной рукой:
— Я не знаю, малышка. Это толмоора Кэриллона. Мы будем ждать его.
Так заканчивается первая летопись великого Пророчества. Кэриллон отправился в изгнание, чтобы возмужать и закалиться в лишениях. Но когда-нибудь он вернется, отвоюет свой трон, и это деяние станет новой славной главой истории Хомейны.
