— Я… сейчас узнаю, — сказал Торри. Вернувшись к двери в свою комнату, юноша просунул голову внутрь.
— Мэгги, будешь завтракать прямо сейчас или еще поспишь? — спросил он на берсмале у своей смятой постели, а затем низко загудел с закрытым ртом, надеясь, что Броглин примет это за неразборчивый ответ Мэгги.
— Ладно, как скажешь. Я тогда тоже подожду.
Торри улыбнулся вестри, который смотрел на него, не говоря ни слова и не меняя выражение лица. Торри двинулся через холл к комнате родителей, постучал костяшками в дверь и открыл ее, словно услышал отклик.
— Отец, я… Ох, ну ладно. Я попозже.
Он повернулся к вестри.
— Им всем что-то сегодня… нездоровится. Подозреваю, результат злоупотребления превосходным ингарианским вином.
Броглин понимающе кивнул массивной головой.
— Уверен, что так, почтенный. Я умею готовить смесь из трав, молока, бренди и яиц ржанки, которая хорошо помогает при подобном недомогании. Пойти сделать?
Торри кивнул:
— Это было бы очень кстати, когда они проснутся. Полагаю, что ближе к полудню. А пока пусть себе спят.
— Я принесу, почтенный, — сказал вестри и зашаркал к выходу.
Торри отступил в сторону, чтобы дать ему пройти.
Пока все хорошо.
Неожиданно раздался стук в дверь. Броглин распахнул ее, и на пороге возник Бранден дель Бранден, свежий и чистенький в белых коротких льняных штанах и тунике и чисто символической должностной накидке тоже белого льна вряд ли шире кухонного полотенца. Накидка перекинута через плечо, тяжелые башмаки и незамысловатый пояс для оружия являют разительный контраст бело-льняному великолепию.
— Доброго утра, Ториан дель Ториан-младший, — произнес он. — Герцог желает сегодня завтракать в компании гостей, и вашему отцу оказана честь, Его Пылкость приглашает его трапезовать в своем обществе — если ваш отец уже встал.
Торри услышал тяжелый стук собственного сердца. Черт, черт, черт — так рано. И никак нельзя отсрочить ни на…
— Повергаюсь ниц, — вмешался Броглин, склонив голову. — Я покрыл себя позором, — продолжал он. — К своему стыду, я уже накормил завтраком Ториана дель Ториана-старшего, женщину и девочку, они вернулись к себе, лекарство от похмелья погрузило их в сон, хотя и неспокойный Я падаю ниц, я…
— Помолчи, вестри, — произнес Бранден дель Бранден вполне беззлобно. — Довольно. Я вижу, мне придется разочаровать Его Пылкость, хотя мне того и не хочется. Вряд ли сонный Ториан дель Ториан устроит его в качестве собеседника.
Не будем заглядывать в зубы дареному коню, подумал Торри. Чувствуя, как бешено стучит кровь, он приподнял бровь.
— А Его Пылкость приглашал Ториана дель Ториана-старшего — или просто Ториана дель Ториана?
Бранден дель Бранден улыбнулся.
— Должен признать, что приглашение было адресовано просто Ториану дель Ториану. Я допускаю, что…
— Никаких «что». Я как раз тот, кто вам нужен — Ториан дель Ториан.
Торри отбросил полотенце и начал надевать поданную вестри одежду. Прыгая сначала на одной ноге, а затем на другой, натянул желтовато-коричневые льняные штаны, просунул голову в ворот свободной белой туники, упал на стул, чтобы надеть обувь, но Броглин уже стоял перед ним на коленях с носками наготове. Грубоватые пальцы вестри на удивление ловко натянули носки и надели башмаки на ноги юноши, аккуратным движением расправив штанины.
Торри поднялся, принял от слуги пояс и застегнул его на талии.
— С удовольствием присоединюсь к трапезе Его Пылкости; я проспал завтрак. Только кое-что сделаю — и иду с вами.
— Да? Позвольте…
— Мне надо в такое место, куда и герцог ходит пешком.
Последовала мгновенная пауза.
— А. Уборная вон.
— Я знаю, — сказал Торри, делая шаг вперед. Холл был весьма узок, и Брандену дель Брандену пришлось отступить во внешний коридор.
Торри повернулся закрыть за ним дверь, но вестри опередил его.
— Удачи тебе и до встречи, друг Отца Вестри, друг того, кто был Отцом Народа, — произнес цверг низким голосом на гортанном языке, которого Торри никогда прежде не слышал.
— До встречи, — ответил Торри на том же языке. — И тебе удачи.
Бранден дель Бранден впечатлился.
— Вы говорите на вестри? Но как?
По крайней мере понятно, что сам Бранден дель Бранден на языке вестри не говорит.
— Надо было ходить в хардвудскую школу, — сказал Торри.
— Похоже на то. — Собеседник Торри пожал плечами. — Только какой смысл учить язык вестри, если можно научить берсмалю их самих?
— Не знаю, — честно ответил Торри.
В хорошую погоду, как объяснил Бранден дель Бранден, герцог завтракал на маленькой веранде, куда выходила дверь его личного кабинета.
День выдался теплый и ясный. Высоко на востоке стая птиц летела с севера на юг: их большие крылья лениво опускались и поднимались, словно птицы не хотели никуда спешить в такое утро. Еще восточнее пухлые облака скрывали дальние пики, отбрасывая тени на буро-зеленую равнину. Воздух был так прозрачен, что Торри различал вдалеке крестьянина, который пахал поле на своем быке.
— Доброго вам утра, Ториан дель Ториан, — пророкотал Его Пылкость, не выказывая никакого удивления при виде молодого человека. — Присаживайтесь, прошу вас, — произнес он, указывая Торри место напротив собственного.
Еще одно движение кисти, и Бранден дель Бранден сел рядом с герцогом.
Верхняя туника Его Пылкости представляла собой переплетение отделанных по краю золотом полосок кожи, между которыми светилась белизной рубашка. Выглядело одеяние неудобным, однако Торри счел это впечатление обманчивым: вряд ли Огненный Герцог потерпел бы хоть какое-то неудобство.
Особой функциональностью туника тоже не отличается, если вспомнить о просветах между кожаными полосками. Интересно, что будет, если просто достать меч и сделать выпад?.. Тут Его Пылкость слегка пошевелился в своем кресле — готовясь к чему-то? Вряд ли, но такую возможность он уже наверняка обдумал.
Торри сел.
Стол был накрыт на пятерых, хотя еды хватило бы и на десятерых обжор. В центре возвышалась пирамидка из жареных цыплят коричневого цвета. По краю плоского блюда бежала радуга сумрачных тонов: от темного, почти черного паштета через буро-коричневые ломтики мясных деликатесов к темно- желтым пластинкам сыра, переложенным тонкими до прозрачности кружками красного лука.
Возле приземистого чайника стояло еще одно плоское блюдо, с копченой рыбой. Торри был уверен, что оранжевые кусочки — копченый лосось, но он не стал бы биться об заклад относительно происхождения тонких, почти прозрачных ломтиков — какая-то белая рыба, да и это Торри не рискнул бы утверждать, если бы посреди серого блюда не возвышались три рыбьи головы, нарезанные так тонко и искусно, что казалось, будто рыбы выпрыгнули из тарелки цвета озерной воды в ненастный день.
Его Пылкость махнул рукой, и из темноты прохода возник Джамед дель Бруно, удерживая на
