Мне следовало бы больше полагаться на Йена, но риск был слишком велик. Я… взял инструмент и удалил из своей головы знание о Путях вместе с другим знанием, которого домогался огненный великан. Если бы он выиграл, пользы от меня ему было бы мало. — Осия сделал слабый неопределенный жест рукой. — Как сейчас и вам, увы.
Лорд Сенсевер сжал губы.
— В результате вы, Орфиндель, оказались не такой уж важной птицей и не столь желанной дичью, так?
— Умно! — Ториан дель Орвальд прикоснулся искривленным пальцем к своему лбу. Распорядитель дуэлей оценил обходной маневр. — Примите мои поздравления, Орфиндель, если так вас можно называть.
Торри передернуло. Он знал, что дядя Осия не такой, как все, но взять железку и воткнуть ее себе в… Бр-р.
Между прочим, дядя Осия теперь говорил еще неразборчивей, чем обычно…
— Ты ведь уже не первый раз проделывал такое?
Дядя Осия покачал головой:
— Нет, не первый. И не второй. — Он поднял руку. — Оставь эту тему, Ториан, оставь.
Отворилась массивная дверь, и в кабинет вошел Джамед дель Бруно: черный и бежевый цвета одежд придавали ему мрачный и угрюмый вид. За ним следовали трое слуг-вестри с платиновым подносом, нагруженным выдержанными сырами и хлебцами размером с кулак, теплыми и пахнущими пекарней. Вестри, на удивление ловко действуя коротенькими пальчиками, быстро, тремя движениями ножа, вскрыли хлебцы, наполнили их сыром, посыпали сверху какой-то зеленью, а потом разложили хлебцы по тарелкам.
— Я решил, что уместно небольшое угощение, — заметил Джамед дель Бруно, — несмотря на то что время неподходящее. — Мажордом подошел к стене и откинул в сторону гобелен, за которым обнаружилась голая стена. — Покойный имел обыкновение хранить здесь лучшие вина, — произнес он, надавив на два места в стене, находившиеся на расстоянии ладони друг от друга.
Торри кивнул. Он нажал бы там, где тонкая стена чуть подается, затем досчитал бы до трех — за это время внутренний механизм повернул бы замки в нужное положение, — а потом стукнул бы по стене.
Ровно это Джамед дель Бруно и проделал. Лицо его осветило подобие улыбки, когда неправильных очертаний дверь отворилась на бесшумных петлях. За ней обнаружился винный склад размером с комод, полный лежащих на боку бутылок. Джамед дель Бруно, помедлив, выбрал бутылку, затем привычным движением вытащил пробку и наполнил вином широкие бокалы, которые поднес ему вестри.
Трое вестри разнесли гостям вино и хлеб; Торри не сразу осознал, что ему прислуживает Броглин.
— Я прошу прощения, Броглин, — сказал он на языке вестри, принимая одной рукой тарелку, а другой — бокал с вином, — и благодарю тебя за то, что ты сделал утром.
Цверг мгновение колебался, затем пожал плечами.
— Все было как должно, Ториан дель Ториан, — ответил он на том же языке. — Однако вам еще многому предстоит научиться по части хитрости. Зачем всем и каждому здесь знать, что я буду служить вам верой и правдой?
Торри вспыхнул.
— А с какой бы стати кому-то здесь знать вестри?
— Знание есть благо, — произнес на вестри Ториан дель Орвальд и фыркнул. — Я полагал, отец тебя этому научил.
— Всегда полезно знать язык тех, кем командуешь, — заметил Джамед дель Бруно, также на вестри.
— И еще более полезно знать язык тех, кем правишь, — на том же языке произнес лорд Сенсевер, широко улыбаясь. — Быть членом правящего класса — не так-то и просто.
Дядя Осия пожал плечами.
— Хотел бы я знать, о чем вы все беседуете, но, полагаю, не стоит спрашивать.
Не может быть!.. Дядя Осия не понимает языка? Не перестарался ли он, разрушая свой мозг?
Торри постарался сохранить спокойное выражение лица.
— Ничего, пустяки, дядя Осия. Но мне все равно нужен Скрытый Путь домой. Мои не намного опередили. Сынов; им понадобится помощь, и каждая минута…
— …всего лишь минута, — произнес Броглин на вестри. — И так тому и быть.
Джамед дель Бруно кивнул.
— Если хочешь, скажи им сам; если нет, я скажу.
Он подождал чуть-чуть и продолжил:
— Ладно, я покажу вам Путь, по которому покойный отправил Сынов, и по их следам нетрудно будет следовать, по крайней мере первое время. — Джамед дель Бруно нахмурился. — Случилась странная вещь: похоже, перед тем, как они отправились в погоню, кто-то подсыпал в пищу Сынам сильнодействующее слабительное. Это замедлит их продвижение, пока слабительное не перестанет действовать. — Он налил еще вина. — Я всегда полагал, что соревнование интереснее, если у жертвы есть шанс ускользнуть.
— Надо торопиться, даже если они…
Дядя Осия вскинул ладонь.
— Торри, Торри, не будь маловером. С твоими родными все будет хорошо: положись на ваших соседей. Положись на мать и на Мэгги: они достойны этого не меньше, чем твой отец. — Осия поразмыслил мгновение. — Однако если ты, Джамед дель Бруно, покажешь нам путь обратно, пожалуй, молодому Ториану, Йену Сильверстоуну и мне следует вернуться туда хотя бы на время.
Дверь снова широко распахнулась, и в кабинет вошел Йен Сильверстейн с рюкзаком за спиной. Он был одет в черную тунику и штаны, отделанные красно-оранжевым — форму офицера Дома Пламени. Ботинки на нем остались старые, и на поясе висел меч, который дал ему дядя Осия.
Возможно, юноша был малость бледноват и стоял на ногах не так твердо, как хотелось бы, но держался он свободно, хотя и чересчур выпрямив спину, и не походил на человека, который испытывает боль или боится, что от первого же неловкого движения из него вывалятся наружу все потроха.
Торри улыбнулся.
— Похоже, вестри умеют лечить гораздо лучше, чем нам о том говорили.
Йен покачал головой.
— Я тебе потом все расскажу, — произнес он по-английски и похлопал себя по животу. — Ничего не болит, и мне сказали, что… повязка удержит все на месте.
Он опустил свой рюкзак на стол перед Бранденом дель Бранденом.
— А еще сказали, что Дом Пламени мне признателен.
Бранден дель Бранден издал смешок.
— Что соответствует истине, хотя я и не хотел бы принимать сейчас какие-то принципиальные решения; новый герцог вскоре прибудет от Неба, и тогда я буду отвечать за возможное… превышение полномочий.
Йен поднял бровь.
— Как насчет мешка с золотом и дороги домой?
Торри кашлянул.
— Мы как раз об этом и беседовали. Все считают, что у матери, отца и Мэгги было достаточно времени и…
Йен пожал плечами.
— Я бы положился на твоего отца, Торри. — На его лицо легла мимолетная тень. А если нет, то все уже кончено, и мы ничего не в силах, изменить, — мог бы он добавить вслух, но вместо этого сказал: — Однако мне еще надо кое-что там сделать.
Торри заставил себя разжать кулак. У Йена есть право.
— Так ты хочешь вернуться домой, да? В школу?
