набил), однако никогда еще от этого не зависела его собственная жизнь. Даже если бы его забрали в участок, капитану все равно пришлось бы выплачивать штраф. Летум понимал это, и все же чувство благодарности безвозвратно исчезло. Он не имеет ничего общего с этим мешком сала. Хоукинс действовал прежде всего в своих интересах, примерно так, как хозяин платит ветеринару за осмотр любимого пса. Так же и шкипер, — выкупил бы Летума у кого угодно, лишь бы поставить за спиной с лазерным резаком наготове. Нужно ли говорить, что лучшей позиции для удара Летуму нечего было и желать…
В доке пираты бдительно охраняли рабов. Летум поразился собственной мысли. «От кого? Зачем?»
Бран подошел и, козырнув, доложил о вселенском спокойствии.
Летум кивнул, не отрывая глаз от болдаргов. Поведение Иных, мягко говоря, настораживало. Вместо того, чтобы пройти на корабль и в трюмы, к товару, они принялись ходить кругами вокруг рабов. Те боязливо следили за шипящими инопланетянами, женщины испуганно охали, а мужчины ругались. Иные же громко шипели друг другу, размахивали лапами, но в целом выглядели вполне довольными. Разумеется, Летум не мог за это поручиться, поскольку видел болдаргов второй раз в жизни.
Зато капитана Летум успел изучить достаточно хорошо. Хоукинс походил на жирного кота, обожравшегося сметаны. «Что здесь вообще происходит?» — подумал Летум, совершенно сбитый с толку.
Единственным, к кому он мог обратиться с этим вопросом, был Смайлсон.
— Ты еще не понял? — удивился тот. — Я думал, для тебя-то это не должно составлять загадки…
Летум терпеливо ждал.
— Происходит закупка товара, — пояснил Смайлсон. — Оптом.
Летум знал, что внешне его чувства никак не отразились. Есть у него лицо или нет — он умел владеть собой.
Разве что зрачки, должно быть, чуть расширились. А также появилось в глазах нечто дикое. Лейтенант слегка отпрянул:
— Да это обычное дело! Они никому не нужны, и не заслуживают большего!
Какой-то частью рассудка Летум понял, что Смайлсон говорит разумные вещи. Гнева, тем не менее, это не убавило — напротив, только подлило масла в огонь.
Ни один из цивилизованных миров, вроде Тамерлана, никогда не согласится принять новых граждан с таким сомнительным прошлым. Там же, где нет ни законов, ни правительств, беспомощные рабы долго не протянут. Все, кто хоть на что-то годились, присоединились к пиратам.
Однако…
— Ты обманул меня, — прошипел Летум. — Зачем?
— Так было нужно, — ответил Смайлсон. — Иначе ты не пошел бы с нами.
— Это правда, — кивнул Летум. — Но ты мог сказать мне об этом позже.
Смайлсон пожал плечами и… неожиданно улыбнулся. Летум шагнул вперед, сжав кулаки.
— Осторожно! — лейтенант проворно отскочил. — Ты меня уже бил, больше терпеть я не стану!
Лейтенанты и капитан заинтересованно повернулись в их сторону. Летум подошел к Хоукинсу. Джонсон с опаской положил руку на рукоять бластера.
Прежде чем задать вопрос, Летум глубоко вдохнул и сосчитал до пяти.
— Вы собираетесь продать этих людей, сэр?
— Ага. — Шкипер кивнул и осклабился. — Собираюсь. Заметь, за хорошие деньги.
— Вы мне говорили о других своих намерениях. Сэр.
— Говорил, а ты мне поверил.
Летум молчал. Все было написано у него на лице. С кожей, — гладкой, словно у новорожденного.
— Так было нужно, — нахмурился шкипер. — А в чем, собственно, дело?
Летум невольно задумался. Действительно, в чем? В том, что ему жаль тех бедолаг?.. — конечно, но лишь отчасти. Да и то не слишком…
У него темнело в глазах при мысли о том, что он позволил себя обмануть. Именно что позволил, — словно собака, которую поманили костью, — побежал навстречу, радостно виляя хвостом, позволил надеть на себя ошейник и посадить на цепь.
Изменить он ничего не мог, но ведь поверил…
Дело было в том, что он оказался таким дураком. Это читалось и на лице капитана.
— В том, что я обещал им другое.
Капитан рассмеялся.
— Никак процент от выручки просишь? Не ты ли, Летум, продал их номадианам?..
Лейтенанты переглянулись. Смайлсон внимательно слушал.
— Я. Но теперь я — Летум Безликий, а это уже другой человек. Прежний Летум не знал, что такое влезть в шкуру бесправного раба.
Шкипер перестал смеяться.
— Возможно, так и есть. Однако это твои чувства и мысли, тебе в них и разбираться. Повлиять на ситуацию не смогут даже обещания. Ты заблуждался, только и всего.
Летум чувствовал, что багровеет. Кое-кто всегда говорил, что наследник слишком эмоционален. В данный момент он ненавидел Хоукинса и ухмыляющихся лейтенантов всем сердцем. Смайлсон оставался серьезен, но это ничего не меняло.
Недаром гласила пословица: «Не пытайся остановить пирата, когда тот завидел добычу». Не собирался этого делать и Летум. Сейчас он бессилен, будущее же скоро явит себя.
Он отошел в сторону, чувствуя себя тупицей и трусом. Ужасное сочетание, которое Летуму Вагнеру доводилось испытывать не так уж и часто. Причем каждый раз кто-то за это жестоко расплачивался.
Подойдя к Брану, он тихо спросил:
— Догадываешься, что с ними будет?
Великан вопросительно поднял брови, глянув на рабов. Бедняги жались под стволами игольных винтовок. Летум кивнул.
— Продадут? — предположил великан.
«Неужели догадаться было так трудно?» — спросил себя Летум. Он ожидал подвоха до самой последней минуты, однако не мог поверить, что «истребители Иных», — как еще называют пиратов, — окажутся такими ублюдками. Или же Хоукинс — единственное исключение?.. Похоже, что нет, если ему удается держать под контролем всю эту кодлу.
Несмотря на жестокость воспитания, Летум все еще оставался безнадежным романтиком. Он осознал это с удивлением и некоторой долей разочарования.
Бран брякнул первое, пришедшее на ум. Он не верил в то, что люди могут оказаться лучше, чем они есть, а потому смотрел в корень вещей. «С чего это пиратам, погибавшим во время абордажа, просто так отпускать ценный груз?» Это никак не вязалось с классическим образом космических флибустьеров — благородство таким ни к чему.
Летум постарался хорошенько усвоить урок. Это — настоящая жизнь, а не иллюзия таковой, порожденная грезами за крепкими стенами.
«Хороший урок, — подумал он, — по-настоящему ценный». Еще один пункт был добавлен к длинному списку долгов.
Летум поглядел на болдаргов. Те продолжали кружить вокруг рабов, шипеть и размахивать лапами, однако близко не приближались. Летум подумал о судьбе, уготовленной рабам. Все они принадлежали к его биологическому виду, являясь носителями человеческого генотипа, и от осознания этого Летуму стало особенно мерзко.
Болдаргия была адским местечком. Пустыня — плоская, как сковорода, раскаленная смертоносным излучением гиганского светила, — перемежалась кое-где унылыми полосками плодородной почвы. Жизнь зародилась под землей, где из примитивных пресмыкающихся появились болдарги. Там, где тепло и влажно, под каменными сводами сконденсировались настоящие озера. Вокруг же раскинулись прекрасные
