Чейн понял, о чем он говорит. На жаргоне «колпаком» называлось секретное наблюдение, которое в любую минуту могло перейти в открытые действия.
— Захват произойдет рано утром, — продолжал начальник контрразведки. — Они будут вялые и сонные, совсем как ты сейчас. Все пройдет без сучка без задоринки.
— Сплюнь, — посоветовал Чейн. — Я с вами.
— Даже не знаю… Ты должен находиться с гостями.
— Не беспокойся, у нас полно времени.
— Ладно, я пришлю машину. Ровно в шесть будь у парадного. — Небольшая пауза. — Кстати, где твои помощники?
— Не твое собачье дело.
— Тогда до встречи. — В трубке раздались короткие гудки.
Несколько минут наемник бродил по комнате, анализируя разговор.
Его преследовало чувство, будто он совершил серьезную ошибку. Вместе с тем он ЗНАЛ, что не может не ехать, будто от этого зависит нечто серьезное. Встреча была назначена на девять утра, он должен успеть. Но даже если нет — террористы к тому времени попадут в надежные руки. Все остальное наверняка было простым совпадением.
Списав беспокойство на легкий невроз, наемник вновь лег на кровать.
Но сон не шел.
…По словам Штефнера, выходило, что они «занимаются наружным наблюдением». Мона Лиза же считала, что они попросту тратят бесценное время, пока ее напарник пытается измыслить какой-нибудь гениальный план. За те полтора часа, что они безвылазно сидели в машине, на улице произошло всего два события: дорогу перебежала белая кошка, и на дальнем перекрестке мелькнула мусороуборочная машина.
Дом, за которым и велось наблюдение, находился в абсолютном покое. Вернее, напарники глазели на высокий забор и прочные ворота, превосходно скрывавшие все остальное от посторонних глаз. Это был фешенебельный загородный район, преимущественно состоящий из внушительных особняков. Их состоятельные владельцы поклонялись своим богам — деньгам и уединению.
Но как бы там ни было, Мона Лиза начинала терять терпение. Машину они взяли напрокат прямо в аэропорту — серый неприметный седан, с умопомрачительно неудобными креслами. Штефнер настоял, чтобы машина стояла на расстоянии не менее пятидесяти метров, откуда они и наблюдали за домом — посредством дорогих имплантантов и дешевого бинокля, купленного в том же аэропорту.
— Все, с меня хватит, — заявила наконец Мона Лиза. — Мое терпение истощилось. Мы сидим здесь второй час, и что узнали?..
— Имеющий глаза да увидит, — сказал Ганс, поднимая бинокль.
— То, что там на каждом углу камеры, я увидела в первые секунды. Еще присутствуют здоровенные ворота и переговорное устройство. Но как насчет охраны?..
— Она есть, можешь не сомневаться. Как правило, в таких домах, если не ждут нападения, всего двое или трое. Ночью бодрствуют. Днем отдыхают, но у нас нет времени ждать.
— Что ж, это все упрощает. — Мона Лиза достала пистолет и начала прикручивать глушитель.
— Чейн велел обойтись без жертв. Не забыла?
— Тогда позвони и спроси, что бы он предпринял на нашем месте. — Девушка сунула ствол за пояс. — Они не откроют ворота. Если мы полезем через забор, камеры нас засекут. Эффект неожиданности испарится, и кого-нибудь придется пристрелить. Второй тем временем успеет включить сигнализацию. У нас есть единственный шанс — хватать старика, сажать в багажник и сваливать. Как тебе мой план?
— Весьма неплох. — Штефнер усмехнулся. — Теперь послушай мой…
Выслушав, уличный самурай уставилась на собеседника. Оскалившись от возмущения, она сжала кулаки. Услышанное привело ее в ярость. От таких вещей девушка и предостерегала потенциальных клиентов.
— Что-нибудь не так? — спросил немец, после чего смерил ее взглядом. — По-моему, все должно получиться. Есть другие предложения?..
Постаравшись успокоиться, Мона Лиза вновь просчитала варианты.
Выбора действительно не было.
— Ладно, — проворчала она. — Хрен с тобой…
Пару минут спустя она уже шагала по улице. Короткая куртка развязно приспущена, пуговицы на блузке расстегнуты до самого лифа. Чуть ниже белел идеальный живот. Штефнер заявил, что это придаст убедительности — уж он-то разбирается в подобных вещах.
— Не сомневаюсь, — буркнула Мона Лиза.
Пистолет пришлось оставить в машине, что, впрочем, было меньшее из всех неудобств. Ей никогда не удавалось заполучить разрешение на ношение оружия, даже невзирая на профессиональную деятельность. Именно поэтому уличный самурай и решила обзавестись боевыми имплантантами, стоившими много дороже, нежели ракетная установка. То, каким образом удалось заработать деньги, необходимые для операции, — отдельная история.
Подойдя к воротам, девушка принялась ломать комедию. По уверениям Штефнера, все девицы подобного рода — круглые дуры, уж он-то знает. Мона Лиза огляделась, словно не в состоянии найти табличку с номером дома. Наконец, заметив таковую, она счастливо всплеснула руками. Спина тем временем зудела от напряженных взглядов — она стояла аккурат под камерой слежения, а Штефнер хохотал в машине, наблюдая за ее ужимками.
Мона Лиза поправила блузку и шагнула к переговорнику. Кнопка поддалась с неохотой, будто также не жаловала незваных гостей.
— Да?.. — незамедлительно донеслось из динамика.
— Привет. — Мона Лиза хихикнула. — Мне сообщили, будто вам, ребята, сегодня очень одиноко. И вот я здесь! — Она развернулась и, отставив ножку, помахала в камеру.
— Минутку. — Переговорник отключился.
Прошло сорок секунд, когда дверь щелкнула запорами и распахнулась. На пороге стоял приземистый кореец лет тридцати, в плечевой кобуре. Темные глаза внимательно оглядели Мону Лизу и пустынную улицу.
— Заходи. — Он посторонился, освобождая дорогу.
Девушка вошла, дверь тут же захлопнулась. Они стояли на подъездной аллее, ведущей к роскошному двухэтажному особняку, украшенному колоннами. вдоль асфальтовой полосы раскинулись цветочные клумбы и декоративный кустарник.
Охранник вновь окинул ее взглядом, на этот раз плотоядным:
— Кто тебя прислал?
— Какой-то господин. — Мона Лиза равнодушно пожала плечами. — Мне-то что?.. Заказы поступают каждый день, мне не сообщают подробностей.
— Это были не мы. Мы на работе.
— Да какая разница-то?.. — Она томно улыбнулась. — За все заплачено.
Кореец сглотнул. Взгляд его погрузился в разрез блузки.
— Ладно, — буркнул он наконец. — Наверное, хозяин пошутил…
— Вот и я о том же. Не все ли равно?..
— Обыщи ее, придурок, — неожиданно донеслось из рации.
Кореец вздрогнул от неожиданности, но Мона Лиза не нуждалась в пояснениях. Развернувшись, она нагнулась и оперлась руками о ворота. Наглые руки легли ей на спину, скользнули к животу. Бедрам, затянутым в кожаные штаны, было уделено особое внимание, хотя спрятать там что-либо не представлялось возможным. Пока длился обыск, девушка успела улыбнуться равнодушной камере.
— Вроде чисто. Пойдем. — Охранник развернулся и потопал по аллее.
