Реардэн вытащил десятидолларовую банкноту и протянул мужчине:
– Не могли бы вы показать нам дорогу к заводу? Мужчина с полным безразличием смотрел на деньги, не двигаясь, не проявляя никакого желания взять их, по-прежнему держа в руках ведра. Если в мире есть человек начисто лишенный алчности, подумала Дэгни, то он стоит передо мной.
– Нам здесь деньги ни к чему, – сказал мужчина.
– Разве вы не работаете, чтобы жить?
– Работаем.
– И что же вы используете в качестве денег?
Мужчина поставил ведра на землю, словно до него только сейчас дошло, что незачем надрываться, держа их в руках.
– Мы не пользуемся деньгами. Просто меняемся.
– А как вы обмениваетесь с жителями других мест?
– Мы не ходим в другие места.
– Похоже, вам здесь несладко приходится.
– А что вам до этого?
– Да ничего. Обыкновенное любопытство. Почему вы остались здесь?
– У моего отца здесь была бакалейная лавка. Только завод закрыли.
– Почему же вы не переехали?
– Куда?
– Куда угодно.
– Зачем?
Дэгни смотрела на ведра. Это были канистры для бензина с веревками вместо ручек.
– Послушайте, – сказал Реардэн, – вы не могли бы сказать, есть ли какая-нибудь дорога до завода?
– Туда много дорог.
– Есть такая, по которой можно проехать на машине?
– Наверное.
– Какая?
Мужчина некоторое время сосредоточенно обдумывал проблему:
– Если свернете у школы налево и проедете прямо до кривого дуба, то выедете на дорогу, которая ничего себе, если недели две не было дождя.
– Когда в последний раз шел дождь?
– Вчера.
– Есть другая дорога?
– Ну, если проехать через пастбища Хэнсона и дальше через лес, попадете на хорошую, твердую дорогу, которая ведет до самой реки.
– Через реку есть мост?
– Нет.
– Как еще можно проехать?
– Если вам нужна такая дорога, чтобы проехала машина, то лучше всего та, что позади участка Миллера. Она заасфальтирована, это самая лучшая дорога. Повернете у школы направо и…
– Но эта дорога не ведет к заводу?
– Нет, не ведет.
– Хорошо, спасибо, – сказал Реардэн. – Думаю, мы сами как-нибудь доедем.
Когда он включил стартер, в лобовое стекло врезался камень. Стекло, хоть и армированное, все же покрылось множеством трещин. Они увидели маленького оборванца, который, визжа от восторга, скрылся за углом, ему вторил хриплый детский смех, доносившийся откуда-то из-за руин.
Реардэн едва сдержал вырвавшееся было ругательство. Мужчина, слегка нахмурившись, скучающе смотрел на другую сторону улицы. На лице старой женщины ничего не отразилось. Она стояла и смотрела молча, без интереса, без цели – так химические элементы на фотопластине впитывают изображение, но не могут хоть как-то осмыслить его.
Дэгни некоторое время пристально смотрела на нее. Тело женщины было совершенно бесформенным, но эта бесформенность вовсе не походила на неизбежный результат преклонного возраста: похоже, женщина была беременна. Это казалось невероятным, но, присмотревшись, Дэгни заметила, что на лице женщины нет морщин, а русые волосы ничуть не поседели. Лишь бессмысленный взгляд, сгорбленные плечи и шаркающая походка придавали ей вид маразматической старухи.
– Сколько вам лет? – спросила она, высунувшись из окна.
Женщина посмотрела на нее без негодования, с видом человека, услышавшего бессмысленный вопрос.
– Тридцать семь, – ответила она.
Они проехали пять кварталов, прежде чем Дэгни заговорила.
– Хэнк, – сказала она в ужасе, – эта женщина всего на Два года старше меня.
– Да.
– Боже мой, как они дошли до такого? Реардэн пожал плечами:
– Кто такой Джон Галт?
Последнее, что они увидели, выезжая из городка, был рекламный щит. Краска на нем давно облупилась, но все же можно было разобрать, что на щите рекламировалась стиральная машина.
В поле, далеко за пределами города, они увидели медленно движущуюся, обезображенную нечеловеческим напряжением фигуру: человек пахал землю плугом.
Проехав две мили, они через два часа добрались до завода «Твентис сенчури мотор компани». Поднявшись на вершину холма, они поняли, что все их усилия оказались напрасны. На воротах висел ржавый навесной замок, но стекла огромных окон были разбиты вдребезги, и завод был открыт всем и всему: суркам, кроликам и сухим листьям, кучами валявшимся внутри.
Завод давным-давно разграбили. Все оборудование и станки были вывезены цивилизованным способом – в бетонном полу остались лишь аккуратные отверстия от креплений. Остальное растащили случайные визитеры. Внутри ничего не осталось, кроме хлама, который последний бродяга счел совершенно бесполезным, груды искореженного, ржавого железа, гнилых досок, осколков штукатурки и стекла – и стальная винтовая лестница, ведущая на крышу, построенная на века и выдержавшая испытание временем.
Они остановились в большом зале, куда через дыру в потолке пробивался косой луч света; гулкое эхо их шагов затихло где-то далеко в веренице пустых помещений. Из-за груды железа выпорхнула птица и, со свистом рассекая крыльями воздух, вылетела наружу.
– Надо осмотреть здесь все, так, на всякий случай, – сказала Дэгни. – Ты проверь цеха, а я осмотрю пристройки. И давай сделаем это как можно быстрее.
– Мне не нравится, что ты будешь бродить здесь одна. Не знаю, насколько надежны перекрытия и лестницы.
– Ерунда. Ничего со мной не случится. Давай поскорее покончим с этим. Я хочу уйти отсюда.
Проходя тихими, пустынными заводскими дворами, где над головой, словно геометрические линии, прочерченные на фоне неба, нависали стальные мостики, Дэгни испытывала единственное желание – не видеть всего этого, но заставляла себя смотреть. Это было все равно что делать вскрытие любимому человеку. Она шла, крепко стиснув зубы, окидывая взглядом все вокруг, словно бесстрастным прожектором. Она шла быстро – останавливаться не было необходимости.
В помещении, где когда-то размещалась лаборатория, ее внимание привлекла индукционная катушка, обмотанная проводом. Дэгни остановилась. Катушка торчала из кучи хлама. Она никогда раньше не видела такой катушки, и все же та показалась ей знакомой, словно затронула какие-то смутно-далекие воспоминания. Она попыталась вытащить катушку, но не смогла даже сдвинуть ее с места: похоже, это была лишь часть какого-то захороненного в куче хлама большого предмета.
Судя по всему, в свое время здесь действительно располагалась научно-исследовательская лаборатория, если Дэгни правильно поняла назначение того, что видела: множество электрических
