приветствовать. Заключаем договор, он выплачивает первый взнос и через десять дней погибает, как последний идиот, от удара током при входе в троллейбус во время дождя, на глазах и на руках у двух десятков свидетелей. Каково?
– А-а, я что-то слышал, – вспомнил Крылов, допив содержимое своего стакана, – вернее, в газетах читал. Его фамилия, кажется, Криволапов?
– Кривопалов, – поморщившись, уточнил Житков, – ты себе больше, пожалуйста, не наливай.
– Это еще почему? – возмутился Ягодин. – Я, например, еще хочу, а один я принципиально не пью.
Он взял бутылку и, держа ее на весу, спросил у Житкова:
– Тебе наливать? Соглашайся, пока не поздно.
– Ладно, – махнул рукой Житков, – выпью. Не хочу, чтобы мой сотрудник шатался при ходьбе в рабочее время. А так ему меньше достанется.
Усмехнувшись, Ягодин тремя экономными движениями разлил остатки коньяка в три стакана. Причем, как заметил Крылов, уровни жидкости в стаканах изумительным образом совпадали. Чувствовался не просто талант, но хорошая школа и солидная практика.
– Ну, вернемся к Кривопалову, – предложил он. – Насколько я понимаю, вы что-то подозреваете?
Ягодин грустно посмотрел на Крылова тускло-серыми, выцветшими от времени глазами и печально произнес:
– Сынок, я подозреваю самое страшное.
Что мне придется отдать эти триста тысяч баксов. Эти ужасные подозрения терзают меня, как черти грешную душу, попавшую в ад. Поэтому я искренне надеюсь, что ты мне поможешь. За что я и предлагаю выпить. А также за ваши премиальные, которые повышаются до десяти процентов.
Отсалютовав собеседникам стаканом, он выплеснул его содержимое себе в рот, ничуть не изменясь в лице.
– Хорошо, но что такое мы можем обнаружить в этом деле, что избавит вас от необходимости платить деньги?
– Я же сказал, – терпеливо пояснил Ягодин, – что застрахован он был от несчастного случая. Если обнаружится, что это было убийство или самоубийство, то это в корне меняет дело.
– Вы мне вот что объясните, Василий Тихонович, – вступил в разговор Житков, – почему вы не застраховали его от умышленного убийства? Понятно, что страховать от самоубийства бессмысленно. Но убийство? Я не понимаю.
– А чего тут понимать? Он сам не захотел.
И правильно сделал. Профессия предпринимателя сейчас у нас очень опасна. Соответственно высоки и взносы за такую страховку. Овчина не стоит выделки.
– Странный он, однако, избрал способ для самоубийства, если, конечно, это именно самоубийство, – заметил Крылов.
– Не более странный, чем способ убийства, в том случае, если это убийство, – живо возразил Ягодин.
– Да, – задумчиво согласился Житков, – замаскировать самоубийство под несчастный случай гораздо легче, чем убийство. Ведь в этом случае жертва сотрудничает с людьми, заинтересованными в ее смерти. Если, конечно, такое сотрудничество вообще имеет место.
– Кстати, о заинтересованности, – вспомнил Крылов, – кто является получателем страховой премии?
– Молодая вдова, Юлия Тарасовна, – ответил Ягодин.
– Сколько ей?
– Двадцать восемь.
– Давно они поженились?
– Полтора года назад.
Наступила короткая пауза, которую прервал Крылов:
– А почему, будучи достаточно богатым, чтобы страховаться на триста тысяч баксов, он ездил на троллейбусе?
Ягодин усмехнулся:
– Я вот тоже не бедный, во всяком случае, пока не выплатил эту проклятую страховку, однако к вам также приехал на троллейбусе. Причины для этого могут быть самые разные. Не хочу их даже называть. Но что касается финансового положения покойного, то в последнее время оно стало далеко не блестящим. И незадолго до своей гибели он продал одну из двух своих машин – «шестисотый» «Мерседес». На другой – «Фольксвагене» – в основном ездила его жена.
– А что по этому поводу думает милиция?
Ягодин кивнул головой на Житкова:
– Я думаю, что про милицию твой шеф тебе лучше меня расскажет. Ее, в отличие от меня, несчастный случай вполне устраивает. А единственное, что она умеет делать безупречно и виртуозно, так это увиливать от работы. Чем вы, собственно говоря, и пользуетесь. Еще есть вопросы?
Переглянувшись, оба сыщика отрицательно помотали головами.
– Что ж, – подытожил Ягодин, поднимаясь со стула, – вопросов у вас нет, коньяка тоже.
Пора уходить. Когда что-нибудь появится – звоните.
– Вы имеете в виду вопросы? – простодушно уточнил Крылов.
– Почему? Коньяк тоже хороший повод для звонка.
– Сейчас куда? В контору? – спросил Житков, подавая клиенту не успевший высохнуть плащ.
– Нет, домой. Как говорится, с утра выпил – день свободен. Сегодня без меня обойдутся. Я думаю, вам излишне напоминать, что всю добытую в ходе следствия информацию, если таковая, разумеется, появится, следует сообщать мне, и только потом мы будем совместно решать, как поступить дальше.
Житков утвердительно кивнул головой.
Помахав на прощанье шляпой, Ягодин, тяжело ступая, вышел из офиса.
* * *
– С чего же мне начать? – спросил Крылов, когда дверь за Ягодиным закрылась.
– С покупки в ближайшем ларьке нескольких пачек жевательной резинки попахучей. Жевать ее тебе придется до вечера, чтобы не дышать алкоголем на тех людей, с кем ты будешь общаться.
– А с кем мне придется общаться?
– Во-первых, вот тебе телефон следователя районной прокуратуры Виктора Владимировича Черных. Он ведет это дело. Скажешь, что ты от меня. Я с ним уже договорился. Пока они это дело не прикрыли, а все к этому идет, он тебе, чем сможет, будет помогать. А когда прикроют, квалифицировав инцидент как несчастный случай, то, наоборот, – будет мешать изо всех сил: ворошить закрытые дела для них – нож острый, тут Ягодин прав. Кстати, с этого момента вдова будет иметь право на получение страховой премии. Во-вторых, после разговора с Черных будешь действовать по обстановке. Встречаемся здесь в пять часов вечера и утром в девять, как обычно. Только без опозданий. Договорились?
– Договорились.
– Тогда разбежались. Время не ждет.
Глава 2
Следователь Черных, несмотря на свою фамилию, оказался ярко выраженным блондином лет около тридцати двух, не более. Он принял Крылова в здании районной прокуратуры, в своем кабинете, который, судя по количеству столов, делил с тремя, в данный момент отсутствующими, коллегами. Как и предсказывал Житков, он проявил полную готовность предоставить информацию о ходе следствия взамен на обещание сообщить ему все, что сможет накопать Крылов, в чем лично он, Черных, очень сомневается. Тем не менее он выложил на свой стол тощую папку и сказал:
