И когда меня спрашивают, почему мне весело, почему так радостно жить, я отвечаю: потому что только в нашей стране возможны такие незабываемые явления».
…О челябинском кольце актриса вспоминала всю жизнь. В интервью «Социалистической индустрии» (почему-то эта газета питала особую слабость к Орловой и Александрову), посвященному 70- летию актрисы (в отличие от других изданий, газета тактично не упомянула о дате), Орлова говорила:
«В 1947 году мы с режиссером Г. Александровым возвращались с Венецианского фестиваля, где показывали наш фильм «Весна» (Л. Орлова разделила там первое место как актриса с И. Бергман. – Ю. С.) и сделали остановку в Париже. Там приняли участие в большой пресс-конференции. Западные журналисты задавали самые разные вопросы, в том числе весьма каверзные. И вдруг такой:
– Скажете, госпожа Орлова, в Советском Союзе кинозвездам преподносят ценные подарки?
Я на мгновение задумалась (вспомнила, наверно свой пассаж в «Вечерке» о подарках буржуа. – Ю. С.) а потом ответила:
– Однажды я получила кольцо, ценность которого даже трудно переоценить.
Журналисты переглянулись, как мне показалось, удивленно и недоверчиво. И тогда я рассказала историю, происшедшую в Челябинске, историю рабочего подарка.
В зале вдруг наступила глубокая тишина. А потом – гром аплодисментов».
…Л. Орлова уже не узнала еще об одном эпизоде, связанном с челябинским кольцом: воспоминания начальника того самого поршневого цеха ЧТЗ С. Мирошниченко были опубликованы после ее кончины.
…Несколько дней спустя после отъезда артистки из Челябинска его, перед командировкой в США, вызвал нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе.
Когда Мирошниченко вошел, товарищ Серго пошутил:
– Это тот, кто артисткам колечки раздаривает?
– Почему же не обменяться сувениром с народной артисткой? – пошутил в свою очередь Мирошниченко.
– Она еще не «народная», – тут же поправил замнаркома.
– Литейщики сказали, значит будет «народной», – сказал нарком. Литейщики не ошибаются.
22
…Прошло чуть больше полутора месяцев и Наркома Орджоникидзе не стало. Эта весть застала Орлову, в которую он так верил, в доме… писателя М. Булгакова.
Начиная с 1936 года автор «Мастера и Маргариты» начал читать написанные им главы романа ближайшим друзьям. Среди них были и друзья Александрова («Друг моего друга Александрова Чарли Чаплин» – острил Н. Богословский) – композитор В. Шебалин, возглавивший недавно комиссию, снявшую с режиссера и Дунаевского обвинение в плагиате «Марша веселых ребят», и художник П. Вильямс, кисти которого принадлежит одно из самых необычных полотен Третьяковки (вернее, ее запасников) – портрет Александрова 1933 года с гитарой и девочкой на первом плане, жующей почему-то огурец.
После нескольких авторских читок Шебалин и Вильямс передали М. Булгакову, что Александров и Орлова сочли бы за честь присоединиться к слушателям романа. Булгаков не возражал, и несколько вечеров режиссер с актрисой наслаждались главами «Мастера и Маргариты» в авторском исполнении. А может, и мечтали о его маловероятном, когда-нибудь, осуществлении… С Орловой, конечно, Маргаритой. И с тем набором кинематографических трюков, которыми, как никто в СССР, владел Александров.
…18 февраля 1937 года актриса слушала Булгакова одна: Александров не смог из-за дел. И вдруг поздно вечером, когда, отужинав с Булгаковыми, слушатели уже собрались расходиться, позвонил Александров и сообщил, что только что… от разрыва сердца умер Серго Орджоникидзе. Для всех это сообщение, как вспоминают, прозвучало шоком.
23
В том же 36-м, в котором Л. Орлова удостоилась «поршневого кольца», ей была оказана другая честь: участвовать в числе лучших женщин страны в обсуждении, а практически в одобрении проекта Закона… об абортах. Ответственным редактором на радио для артистки был заготовлен и зачитан ею приводимый М. Кушнировым текст.
В общем и целом приветствуя, разумеется, мудрый проект правительства «О матери и ребенке, о семье и абортах», актриса «позволила себе внести в него некоторые поправки и дополнения.
Об алиментах: «нерационально наказывать отца-неплательщика тюрьмой, его надо заставить работать».
Об абортах: «В пункте об абортах не должно быть обреченности. В советском обществе есть много самостоятельных женщин, много профессий, в которых женщина успешно конкурирует с мужчиной… Беременность вырвет женщину из ее работы, может быть, в тот момент, когда она завершает грандиозный проект, или готовится к героическому перелету, или завершает работу над большой ролью, на которую она потратила несколько лет жизни (в течение которых можно было пару раз, не в ущерб «большой роли», родить. – Ю. С.), и, может, в этот ответственный момент своей жизни, своей общественной и политической биографии она вынуждена все бросить и потерять год времени. Пусть в таких случаях женщина родит несколько позже. Пусть в этих случаях ей будет разрешен аборт. Пусть женщина знает, что закон – это не рок.
Мне кажется, что в последнее время все женщины собираются рожать, что всем хочется иметь ребенка. Мне самой хочется ребенка (особенно, наверное, после того, как сыграла «маму» в «Цирке». – Ю. С.), и я его непременно буду иметь. И это естественно. Жить все радостнее и веселее. Будущее еще более замечательно. Почему не рожать?»
Особенно ей, в ее уже 34! И многие из друзей Орловой восприняли ее обещание собственного ребенка всерьез, как намерение подать пример широким массам. «Иные знакомые смельчаки, – пишет Кушниров, – интимно понижая голос, полушутливо спрашивали: «Ну, когда?..»
«Никогда!» – должна была так же, может, полушутливо ответить актриса, судя по тому, в чем она признавалась потом своей внучатой племяннице:
– Знаешь, я насмотрелась на твою бабушку и твою мать. Это ведь постоянный страх – дети. Сначала боишься забеременеть, потом рожать, а дальше, до гроба, страх за ребенка.
М. Кушниров, не зная, видимо, об этих откровениях так и не состоявшейся матери, приводимых Д. Щегловым, приставал ко второму человеку, от которого это зависело: почему у них с Орловой не было детей?
«А спрашивал я несколько раз, – подчеркивает Кушниров, – надеясь однажды услышать более обстоятельный ответ, нежели обычно». Но так и не услышал: Александров каждый раз закрывал эту тему короткой фразой: «Сначала она не хотела, потом не могла…»
А когда кто-то и пытался укорить ее в этом плане, отделывалась шуткой. Однажды они были на даче у известного конструктора авиадвигателей А. Микулина и его красавицы-жены Гарен Жуковской, сыгравшей примадонну оперетты в «Весне». Крепко выпив, генерал стал отпускать Орловой бесконечные комплименты и, чуть не плача от искренней досады, посетовал на то, что она – такая женщина! – не познала радостей материнства. Сидящих за столом слегка передернуло. Жена вроде бы шутливо, но ощутимо хлопнула конструктора по наголо выбритой голове. Но Орлова не смутилась, засмеялась и опровергла «домыслы» хозяина: «Познала! И сполна. Мой Гришенька, – она показала на смущенного почему-то больше всех Александрова, – сто очков любому младенцу даст. С меня его одного вот как хватает!» И хотя это была сущая, как пишет Кушниров, правда, но правда и то, что муж, даже самый беспомощный в быту (а им Александров никогда не был), не может заменить женщине ребенка…
И вообще о каких детях идет речь, если, как теперь пишут: '…Представляющийся почти
