титулов, какие ей угодно будет пожелать. Все это предлагалось ей за счет народа и с такой же легкостью, с какой прежде король бросал ей на колени драгоценные украшения или надевал на шейку жемчужные ожерелья стоимостью в тысячу шестьсот фунтов. Но посулы не возымели действия, и Карл, доведенный чуть ли не до отчаяния этой безупречной добродетелью, теперь мог пойти на поводу у настырных шептунов, призывавших его к разводу и повторному браку. Мог бы, не приложи миледи Каслмэн руку к этому делу.
Ее светлость, очутившаяся благодаря увлечению короля мисс Стюарт в холодной удушливой атмосфере пренебрежения, граничившего с позором, наверняка с горечью поняла, что желание потешить свою ненависть к Канцлеру обернулось во вред ей самой. В час черного отчаяния, когда надежда почти умерла, фаворитка вдруг сделала одно открытие. Точнее, его сделал королевский паж, неприметный господин Чиффинч, Лорд-Хранитель Лестницы Черного Хода и Верховный Евнух Королевского Гарема.
На заявление мисс Стюарт о готовности выйти замуж за любого джентльмена, имеющего полторы тысячи годового дохода, пылко откликнулся герцог Ричмонд. Давно влюбленный в нее, герцог увидел, какая ему предоставляется возможность, и ухватился за нее. Как следствие, он зачастил к мисс Стюарт, но ходил к ней тайком, опасаясь вызвать недовольство короля.
Узнав об этом от Чиффинча, своего надежного информатора, миледи Каслмэн почувствовала, что настал удобный момент. Она воспользовалась им холодным вечером в конце февраля 1667 года. Пришедший к мисс Стюарт с визитом Карл спустился вниз довольно поздно, когда, по его расчетам, она должна была пребывать в одиночестве. Но служанка сообщила королю, что госпожа не принимает, поскольку головная боль вынуждает ее оставаться в опочивальне.
Его Величество вернулся наверх в очень скверном расположении духа и застал в своих покоях исполненную враждебности миледи Каслмэн, которую Чиффинч провел по черной лестнице. Увидев ее, Карл застыл в оцепенении.
— Надеюсь, мне будет позволено засвидетельствовать почтение Вашему Величеству, — насмешливо проговорила Барбара. — Ведь этот ангелочек Стюарт запретила вам видеться со мной в моем жилище. Я пришла выразить свое соболезнование по поводу всех тех огорчений и расстройств, которые приносит вам невиданное доселе целомудрие жестокосердной Стюарт.
— Шутить изволите, мадам? — ледяным тоном молвил Карл.
— Отнюдь, — парировала гостья. — Я не намерена бросать вам упреков, позорящих меня. И уж тем более не склонна прощать себе ничем не оправданной слабости, коль скоро ваше постоянство и верность мне лишают меня всяческой поддержки и защиты.
По-видимому, ее светлость была щедро наделена умением издеваться над людьми.
— В таком случае позвольте спросить, зачем вы пожаловали?
— Чтобы раскрыть вам глаза, ибо мне невыносимо видеть, как вы становитесь посмешищем собственного двора!
— Мадам!
— О, конечно, вы не знаете, что над вами потешаются, что Стюарт напропалую дурачит вас своим притворством, не знаете, что она, отказываясь пустить вас к себе, придумывает всяческие отговорки. Ей, якобы, нездоровится! А между тем, сейчас в ее покоях торчит герцог Ричмонд.
— Это ложь! — с негодованием воскликнул король.
— Я и не прошу вас верить мне на слово. Идемте со мной, и я спасу вас от нелепой роли жертвы обмана, которую отвела вам эта вероломная кокетка.
Барбара взяла упирающегося монарха за руку и молча повела его тем же путем, каким он недавно вернулся в свои покои. Король шел неохотно, но женщина не обращала на это внимания. Перед дверью в апартаменты своей соперницы она оставила Карла одного, но задержалась в конце галереи, дабы убедиться, что он вошел к Фрэнсес.
Внутри его встретили несколько фрейлин мисс Стюарт. Они вежливо и с должным почтением преградили ему путь, а одна из девушек полушепотом сообщила, что с тех пор, как король ушел, их хозяйке стало значительно хуже, но сейчас, благодарение Господу, она уже в постели и крепко спит.
— Я должен воочию убедиться в этом, — отвечал король. Одна из женщин прижалась спиной к двери, ведущей во внутренние комнаты, поэтому Его Величество бесцеремонно схватил ее за плечи и отпихнул в сторону.
Он распахнул дверь и запросто вошел в ярко освещенную спальню. Мисс Стюарт возлежала на красивой кровати под балдахином. Но, вопреки тому, что ему сообщили, вовсе не спала, тем более «крепко». Она полусидела на подушках, и вид у нее был отнюдь не болезненный. Наоборот, было заметно, что она пышет здоровьем. Она была очень хороша в прозрачной ночной сорочке, а ее золотые локоны рассыпались и ниспадали на плечи.
И она была не одна. Рядом, опираясь на подушки, сидел человек, которого можно было бы принять за личного врача. Но только с первого взгляда. При ближайшем рассмотрении сразу стало ясно, что это — герцог Ричмонд.
Смуглое лицо короля пошло пятнами, скучающий взор мгновенно утратил томность. Тем, кто хорошо знал Его Величество, могли бы подумать, что сейчас он удалится, отпустив одно из тех полных едкой издевки и безобидного цинизма замечаний, которые он привык время от времени бросать своим приближенным. Но король был слишком взбешен, чтобы паясничать, и полностью утратил самообладание. История не сохранила для нас слов, произнесенных Карлом в тот миг. Мы знаем лишь, что он высказал свое негодование в таких выражениях, каких от него еще никто не слыхал, и что его светлость; испугавшись королевского гнева, оцепенел и не вымолвил ни слова в ответ. Окна спальни выходили на Темзу, и король обратил свой взор туда же. Ричмонд был хил и тщедушен, а Карл — силен и вспыльчив. Его светлость предпочел отступить через дверь, пока Его Величеству не пришло в голову выпроводить его через окно. Он ретировался, оставив даму один на один с разгневанным монархом.
Дальнейшие события развивались не совсем так, как хотелось Карлу. Мисс Стюарт была рассержена не меньше, чем он, и, вопреки ожиданиям короля, вовсе не собиралась оправдываться.
— Не соблаговолит ли Ваше Величество более вразумительно объяснить мне, на каком основании я должна выслушивать все эти упреки? — с вызовом спросила она, и вопрос этот разом охладил его гневный пыл. Король мгновенно преобразился. Он уставился на девушку, не зная, что сказать. Челюсть у него отвисла.
— Если мне возбраняется принимать у себя такого знатного господина, как герцог Ричмонд, который приходит ко мне с самыми честными и серьезными намерениями, значит, я — рабыня в свободной стране. Не припомню, чтобы я давала какие-либо обязательства, препятствующие мне отдать свою руку тому, кого я сочту достойным этого. Но раз мне не позволено поступать так во владениях Вашего Величества, знайте, что не найдется на свете силы, способной помешать мне возвратиться во Францию и удалиться в монастырь, чтобы вкусить душевного покоя, в котором мне отказано при вашем дворе!
Она расплакалась, и король вконец смутился. Преклонив колена, он принялся вымаливать у нее прощение за нанесенную обиду. Но девица была не расположена прощать.
— Если Ваше Величество великодушно согласится оставить меня в покое, — заявила она, — это даст ему возможность не нанести затянувшимся пребыванием здесь новую обиду — на сей раз — тем, кто заботливо провожал его сегодня в мои покои.
Это была стрела, пущенная наугад, но так ловко, что она угодила в цель. Карл поднялся, залившись краской. Поклявшись никогда впредь не вступать в разговоры с этой дамочкой, он побрел вон из комнаты.
Однако по прошествие некоторого времени к нему вернулась способность рассуждать. Он был огорчен и чувствовал себя обиженным, но, должно быть, понимал, что у него нет на это никаких справедливых оснований. А его поведение в покоях мисс Стюарт было и вовсе нелепым. Девушка не желает быть игрушкой в руках мужчины, кем бы он ни был. И она права. Так или иначе, но эти рассуждения, должно быть, охладили пыл короля. Нет, думал он, невозможно, чтобы Фрэнсес полюбила своего худосочного поклонника, этого невзрачного и неумного Ричмонда. Если она терпит его ухаживания, то лишь затем, чтобы избежать настырных преследований короля. Но Карлу казалась невыносимой сама мысль о том, что мисс Стюарт может выйти замуж — за Ричмонда или за кого-нибудь другого. Вероятно, именно эта мысль развеяла последние сомнения Карла в целесообразности развода.
