где сам же его и уронил. — Да-да! — сказал О'Мой и пошел, чтобы подобрать шпагу. — Очень странно!
Он посмотрел на свою жену, прильнувшую к ограждению балкона.
— Ты видела что-нибудь, дорогая?
Ни она, ни Тремейн не уловили скрытого в вопросе подвоха.
— Н-нет, — чуть помедлив, запинаясь, ответила леди О'Мой, — я ничего не видела.
Напряженный слух сэра Теренса не смог уловить ни малейшего оттенка того беспокойства, которое слышалось в голосе, раздавшемся ночью из-за плотных штор на окне.
— Ты давно здесь? — спросил он.
— Э-э, только что, — вновь запнувшись, ответила леди О'Мой. — Мне... мне показалось, что я слышу крик и... и я вышла посмотреть, что случилось. — Ее голос дрожал от испуга, но, учитывая то, что она видела, это было неудивительно.
Из двери служебного крыла вышел сержант с алебардой в одной руке и фонарем в другой, за ним четверо солдат и Маллинз. Они подошли к сэру Теренсу и стали перед ним по стойке «смирно». В этот миг в дверцу ворот, через которую зашел Самовал, раздался резкий стук. Удивившись, но не подав виду, сэр Теренс велел Маллинзу пойти и открыть. Все застыли на месте.
Пригнувшись под низкой притолокой узкого проема, во двор вошел высокий человек в шляпе- двууголке и сером кавалерийском плаще, из-под которого в желтых лучах сержантского фонаря тускло блеснули галуны и пуговицы британского мундира. Когда он приблизился, собравшиеся узнали полковника Кохуна Гранта.
— Добрый вечер, генерал. Добрый вечер, Тремейн! — Он взглянул на лежащее между ними тело. — Самовал? Значит, я не ошибся, придя за ним сюда. Последние день-два я держал его под бдительным наблюдением, и, когда сегодня ночью один из моих людей сообщил, что он вышел из своего дома в Бишпу и отправился по дороге в сторону Алькантары, я двинулся следом, решив, что он, должно быть, направляется сюда. Но такого я не ожидал. Как это произошло?
— Как раз об этом я и спрашиваю Тремейна, — ответил сэр Теренс. — Маллинз совершенно случайно натолкнулся на него около трупа.
— O! — Грант повернулся к капитану. — Так это вы?..
— Я? — прервал его Тремейн с внезапным ожесточением. Казалось, он только сейчас сознал серьезность своего положения. — Конечно, нет, полковник Грант. Я услышал крик и вышел посмотреть, в чем дело. Я нашел Самовала здесь уже мертвым.
— Понимаю, — сказал Грант, — значит, вы находились вместе с сэром Теренсом, когда...
— Нет, — вмешался О'Мой. — С обеда я оставался один, занимаясь накопившейся работой, и находился в своем кабинете, когда Маллинз позвал меня, чтобы сообщить о том, что увидел. Похоже, здесь произошла дуэль — взгляните на эти шпаги.
Он повернулся к своему секретарю.
— Я полагаю, капитан Тремейн, вам лучше отправиться к своему полковнику и доложить, что вы арестованы.
Тремейн оцепенел.
— Доложить, что я арестован?! — воскликнул он. — Бог мой, сэр Теренс, неужели вы думаете, что я...
— Что вы здесь делали? — прервал его О'Мой, чувствуя себя подобно шахматисту, объявляющему шах своему противнику.
Его голос звучал сурово, а в глазах светился дьявольский огонь мстительности. Ведь он сейчас был Полишинелем — шутом, который убивает издеваясь.
Тремейн стоял подавленный и молчаливый. Он бросил отчаянный взгляд на балкон — ответ был таким легким, но он неизбежно обрек бы на смерть Ричарда Батлера. Полковник Грант, проследив его взгляд, впервые увидел леди О'Мой и, сняв шляпу, поклонился.
— Может быть, леди что-нибудь видела? — сказал он сэру Теренсу.
— Я уже спрашивал ее, — ответил тот.
Тут она сама взволнованно повторила полковнику Гранту, что ничего не видела, а только вышла на балкон посмотреть, что случилось, услышав крик.
— А капитан Тремейн уже был здесь, когда ты вышла? — спросил беспощадный шутник.
— Д-да, — с трудом произнесла леди О'Мой. — Я вышла как раз перед тем, как ты появился.
— Вы видите? — вздохнув, сказал сэр Теренс Гранту, который, сжав губы, покивал, переводя взгляд с О'Моя на Тремейна.
— Но, сэр Теренс! — воскликнул капитан. — Я даю вам слово — я клянусь, что совершенно не знаю, как умер Самовал!
— Что вы здесь делали? — снова спросил О'Мой, и теперь в его голосе отчетливо слышалось злорадство.
Прямому и честному Тремейну впервые в жизни предстояло выбирать между правдой и ложью. Сказав правду, он назовет свидетелей, которые смогут описать все его действия. Но тогда он предал бы Дика Батлера и его сестру, и Тремейну пришлось солгать.
— Я шел к вам, — сказал он.
— Ночью? — воскликнул О'Мой. — Зачем?
— Но, сэр Теренс, если моего слова недостаточно, я отказываюсь отвечать, иначе это будет уже допрос.
О'Мой повернулся к сержанту:
— Когда прибыл капитан Тремейн?
Тот вытянул руки по швам.
— Капитан Тремейн, сэр, прибыл более получаса назад. Приехал в двухколесном экипаже, который еще стоит за воротами.
— Получаса назад? — переспросил сэр Теренс, и было слышно, как Кохун Грант задержал дыхание, выдавая свои догадки, или удивление, или то и другое вместе.
О'Мой снова взглянул на Тремейна.
— Поскольку мои вопросы, похоже, еще больше запутывают вас, я думаю, вам лучше без дальнейших протестов сделать так, как я предложил: сообщите утром полковнику Флетчеру, что вы арестованы, сэр.
Секунду помедлив, капитан вытянулся и коротко ответил, отдав честь:
— Слушаюсь, сэр.
— Но, Теренс!.. — послышалось сверху.
— Что? — О'Мой поднял голову. — Ты хочешь сказать?..
— Не мог бы ты... не мог бы ты подождать? — собрав остатки самообладания, выговорила леди О'Мой.
— Несомненно. Но для чего? — с нотками сарказма в голосе ответил сэр Теренс.
— Подождать, пока... ты... не получишь объяснений, — наконец договорила она.
— Этим займется трибунал. Мой долг вполне ясен и прост, я полагаю. Вам не стоит ждать, капитан Тремейн.
Не произнеся больше ни слова, Тремейн повернулся и ушел. Солдаты, выполняя отданное сэром Теренсом распоряжение, подняли труп и отнесли его в одну из служебных комнат. Следом за ними, простившись с сэром Теренсом, удалился полковник Грант, леди О'Мой ушла с балкона и закрыла окна, и, наконец, сам О'Мой, сопровождаемый Маллинзом, медленно, опустив голову, вернулся в дом. Во дворике, залитом холодным лунным светом, вновь воцарилось спокойствие. Войдя в свой кабинет, сэр Теренс опустился в кресло у стола и несколько секунд, не моргая, смотрел в пространство. На его губах появилась дьявольская усмешка, лицо исказила гримаса отвращения, а потом, подавшись вперед, он уронил голову на руки.
За дверью послышались голоса, потом быстрые шаги, и О'Мой, встряхнувшись и выпрямившись, увидел, как, распахнув дверь, в наспех наброшенном синем стеганом ночном халате и шлепанцах на босу ногу, с заплетенными в две тяжелые косы волосами, в кабинет стремительно вошла мисс Армитидж.
— Теренс! Что будет с капитаном Тремейном?
