нападению мусульман в 1979 году, когда иранцы ворвались в американское посольство в Тегеране и захватили в плен всех его работников. У президента Картера была блестящая возможность навсегда положить конец джихаду. Он предпочел сидеть, сложа руки. И потому джихад продолжается.
Но джихад начался и не в 1979 году. Он начался в 622 году Нашей эры и продожается с тех пор безостановочно.
Вот, как начался джихад. До Магомета Медина была еврейским городом, основанным, построенным и населенным тремя еврейскими племенами. Когда Магомета вышвырнули из Мекки, он обосновался в Медине и потребовал, чтобы евреи признали его своим пророком. Евреи отказались. В результате, два племени были изгнаны, а третье вырезано. Я прочел об этом, среди множества других интересных вещей, в замечательной книге д-ра Эндрю Бостома «Наследие джихада» (
Если бы евреи Медины, вместо того, чтоб пассивно ждать, пока их перережут, объединили силы и перебили бы лже-пророка и его тогда еще немногочисленных последователей, то они спасли бы жизнь не только себе, но и многим миллионам жертв джихада.
Научимся ли мы чему-нибудь на их трагическом примере?
Из досье «Дорогая Яшико»
From: Arkady Mazin [[email protected]]
Sent: Sun 11/20/2005 1:41AM
Subject: Хэлло
К сожалению, я не смог написать «дорогая мадам» или что-то в этом роде. Мне трудно быть вежливым с некоторыми людьми. В отличие от вас, я не прячусь за псевдонимом, хотя мне довелось получать угрозы по роду профессиональной деятельности. Меня зовут Аркадий Мазин. Я – израильский журналист. Я не верю, что серьезные аргументы могут убедить вас в ваших ошибках, как не верю и в то, что вас интересует правда. Я считаю своей обязанностью высказать свое мнение о вашем так называемом «журнализме»: ваше невежество достигло эпических пропорций и уступает в масштабах только вашей слепой ненависти. Люди вроде вас едят ненависть, пьют ненависть и разжигают ее в других. Вы – современная нацистка. Я начал писать, что Геббельс гордился бы вами, но вспомнил, что Геббельс все-таки был профессионалом. Я израильтянин и еврей, и мне стыдно, что такие люди, как вы, думают, что защищают мое дело.
В отличие от вас, я без малейшего усилия обращаюсь к Вам по-французски, надеясь удовлетворить Ваши критерии благонравной беседы. Должна заметить однако, что последней дамой на моем берегу Атлантического океана, к которой обращались «дорогая мадам», была Ксавьера Голландер. Отсюда я делаю неизбежный вывод об источниках Ваших представлений о хорошем тоне.
Я с восторгом аплодирую мужеству, с которым Вы швырнули мне в лицо Ваше настоящее имя. Я сразу поняла, что Вы ничуть не боитесь ни меня, ни моих мордоворотов-телохранителей. Скажите, Вы знали, что они теперь в отпуску, или это Вы вообще такой бесстрашный?
А теперь, похвалив Вас, я считаю себя вправе слегка Вас покритиковать. Вы ошибаетесь, полагая, что Ваше гневное письмо выражает какое бы то ни было мнение. Мнение – это когда я говорю, что Вы неправы, и объясняю, почему я так думаю. А когда Вы вопите что-то невразумительное про нацистов, вы выражаете не мнение, а исключительно эмоции. Человек же, выражающий свои эмоции публично, неизбежно характеризует этим выражением не объект своих бурных эмоций, а исключительно себя самого.
Вы совершенно правы, называя меня дилетанткой. В отличие от д-ра Геббельса и от Вас, я не являюсь профессиональным работником пропагандистского аппарата. Я никогда не считала себя журналисткой. Я просто делюсь своими мыслями с теми, кому они интересны. Я делаю ради удовольствия то, что Вам приходится делать за деньги, и, следовательно, я отличаюсь от Вас так же, как влюбленная женщина отличается от проститутки. Поэтому мне нетрудно понять Ваш гнев.
Как же Вам на меня не сердиться, если у меня, при всем моем дилетантизме, читателей во много раз больше, чем у Вас? Вы, например, с моими статьями знакомы, а я о Вас никогда не слышала и не услышала бы, если бы Вы не заявили о себе своим письмом.
Ваше письмо вызвало у меня любопытство. Поскольку Вы даже не попытались объяснить, с чем именно в моих статьях Вы так пламенно не согласны, я прочла несколько Ваших статей, надеясь понять из них, в чем состоят Ваши взгляды. Поскольку Вы – человек пишущий, Вам должно быть знакомо чувство, испытываемое писателем, когда он читает что-то хорошее, вышедшее из-под пера другого, более мощного автора. «Ах, почему это написано не мной?» – спрашивает себя завистливый писатель. Так вот, читая Ваши статьи, я ничего подобного не испытала. Более того, никаких взглядов я в них не нашла. Пишете Вы банально, на уровне образа Павки Корчагина в произведении одноименного автора. Как сказал по совершенно другому поводу Остап Бендер, я человек завистливый, но здесь завидовать нечему.
Как человек честный, я должна признать, что не все Ваши читатели со мной согласны. В недавнем опросе читательского мнения 4% опрошенных назвали Вас своим любимым журналистом. Общее число опрошенных было 76. Это означает, что в клубе Ваших почитателей состоят чуть больше трех, но гораздо меньше четырех человек. Трое – это Вы, Ваша мама и Ваш папа. Что же касается дробного остатка, то мне остается предположить, что Вы держите хомячка.
Я не могла не заметить, что Вы выражаете себя несравненно лучше, когда пишете для души, а не за деньги. Я нашла образцы Вашей поэзии, где Вы не стесняетесь рифмовать розы с морозами и упоминаете страхование только потому, что это упоминание рифмуется с Вашей любимой частью тела. Я даже нашла Вашу фотографию: кудри типа «маленький Володя никогда не обманывал», очки, бороденка, гитара: провинциальный подражатель Джону Леннону, мечтающий встретить свою Йоко Оно. Но до Леннона Вам далеко не только из-за недостатка таланта, но и по причине полного отсутствия хорошего вкуса. Вы тут раскрылись невзначай, опубликовав фотографию молодой женщины и объяснив, что она напоминает Вам о том, чего Вам больше всего недостает для счастья в личной жизни. Судя по этой фотографии, Вы,
Но не отчаивайтесь. Вы еще можете вырасти в человека, которому однажды станет стыдно того, чем он является сегодня: обыкновенным местечковым пошляком.
В заключение позвольте сказать несколько слов о себе самой. В тот день, когда я наконец добралась до Вашего письма, у нас обедали друзья. Мы ели: блины с икрой на закуску, баранье жаркое, приготовленное по иранскому рецепту, на второе, и разнообразные португальские сыры и свежие фрукты
