— А что ты хочешь сделать с тем адресом, который узнал у того ненормального торговца?
— Не знаю еще, — ответил я так, будто недавней вспышки раздражения не было. Со Снегирем было хорошо еще и тем, что он, кажется, прекрасно меня понимал. Не пытался читать мне лекций и не старался навязать свое мнение. Он просто умел слушать. — По крайне мере, одной проблемой меньше — Ключ теперь у нас. Надеюсь, что Братство тоже согласиться на предложенное мной перемирие. Кстати, ты идешь на маскарад?
Снегирь досадливо поморщился.
— Нет, наверное. Сам подумай, что я надену?
Действительно, об этом я и не подумал. Конечно, мать Снегиря могла бы сшить ему что-нибудь, но не думаю, что Костя стал обращаться к ней с такой просьбой.
— Слушай, — зашептал я. — У меня есть идея. Давай разыграем одноклассников?
— Этот как? — Снегирь настороженно посмотрел на меня.
— Ты сказал еще кому-нибудь, что не пойдешь на маскарад?
— Нет, но не думаю, что это для кого-нибудь тайна.
— Хорошо, но все равно завтра скажи всем в классе, что не пойдешь. После завтра, в воскресенье, будет сбор. Так сказать последние приготовления перед балом. После сбора посмотришь, что приготовила для меня мама. Потом я этот костюм отдам тебе, и ты пойдешь в нем.
— А ты?
— А у меня есть другой костюм. Я его захватил специально для маскарада из другого мира. Вот удивлю всех. Ты же будешь изображать меня.
— Что-то ты хитришь? — Снегирь недоверчиво уставился на меня.
— Тебе что-то не нравится?
— Конечно, как тебя пустят? Ведь именно в воскресенье и составят списки тех, кто придет.
— Тогда, — тут же изменил я свое мнение. — Ты тоже придешь в воскресенье и скажешь, что твой костюм еще не готов, но к понедельнику будет обязательно.
— На меня посмотрят так жалостливо и предложат помощь. Эти сочувственные взгляды для меня хуже всего.
— Забудь. Хорошо смеется тот, кто смеется последний. А мы здорово посмеемся.
— Ну, если ты так думаешь…
— Думаю. А теперь пошли за Роном. Он, небось, уже места себе не находит.
Домой я вернулся лишь под вечер, за что и получил нагоняй от мамы. Я с виноватым лицом молча выслушал все обвинения и упреки. Согласился отправиться спать пораньше в качестве наказания.
— А уроки-то ты хоть сделал?
— Мама, — возмущенно завопил я. — Какие уроки? Мы же завтра последний день учимся, и нам выдадут дневники с годовыми оценками. Правда, потом будут еще экзамены, но это же через две недели!
— Хорошо-хорошо, — мама отступила. — А теперь прекрати изображать кающегося грешника и марш в свою комнату.
— Мам, а папа когда придет?
— Поздно. Он звонил и передал, что задержится.
Я печально вздохнул. Значит сегодня поговорить тоже не получится. С каждым потерянным днем мне все меньше и меньше хотелось рассказывать все отцу. А может просто удрать в тот мир? Ведь все равно там должно пройти целых пятьсот лет прежде, чем кто-нибудь здесь хватится моего отсутствия. Однако я даже сам испугался этой мысли. Никогда я не обманывал своих родных, не хватало только начать это делать, тем более таким образом. Ведь вернувшись в этот мир через пятьсот лет, я уже буду совсем другим. Пусть я буду выглядеть так же, но истинный возраст у меня будет уже другим. Притворяться перед родными станет во многом гораздо сложнее и уже никогда я не смогу сказать им правды. Нет! Я поспешно отогнал эту мысль. Но папа, как же трудно мне ждать того момента, когда ты, наконец, сможешь найти время поговорить со мной. А когда ты найдешь это время, то хватит ли у меня смелости рассказать все?!
На следующий день мне не нужно было вставать рано, поскольку первого урока у нас не было. Можно было с полным правом валяться дополнительный час в постели. Тем не менее, я быстро сообразил, что уснуть мне не удастся. Ладно, раз проснулся, то, по крайне мере, этот час можно провести с большей пользой. Дома уже никого не было, так как мать сегодня работала в первую смену и уже ушла. Отец тоже ушел, а у брата сегодня была подготовка к сессии. Так что я остался один.
Вскочив с постели, я быстро проделал разминочный комплекс сайве, потом занялся оружием. Подправил заточку у шеркона, протер его, а потом заново смазал. Затем проверил кинжал и ножи. Все, теперь можно и в школу.
— Привет, Громов, — услышал я, едва выйдя из дома. — Куда это ты рванул на пустыре в понедельник?
Так, зря, значит, я купался в холодной воде, пытаясь не попасться на глаза Малаховой, она, оказывается, все видела.
— Да так. Ключ потерял вот и побежал искать.
— Понятно, — протянула она, всем своим видом показывая, что не верит мне ни капли. — Опять какие-то тайны?
Я с самым невинным видом пожал плечами, мол не хочешь — не верь.
В этот момент мимо нас проехал синий BMW, в котором отвозили в школу Таньку Серову. Я успел заметить ее злой взгляд, брошенный в мою сторону.
— Мне кажется, она на тебя за что-то сердита.
— Ну и леший с ней, — в сердцах бросил я. — Надо же быть такой мстительной натурой, как Танька! Подумаешь, один раз отказался выполнить ее каприз!
За разговором мы со Светкой подошли к школе.
— Ладно, Громов, мне пора в класс. Ты будешь на маскараде?
— А как же.
— А какой у тебя будет костюм? — Светка с живым интересом посмотрела на меня.
— Догадайся.
— Какой ты вредный, — надула губы Светка. — Па-адумаешь, — Фыркнула она, повернулась ко мне спиной и с высоко поднятой головой удалилась в школу.
И чего я такого сказал, что ее обидел? Около минуты я честно пытался найти ответ на этот вопрос. Потом плюнул. «Па-адумаешь» — мысленно передразнил я ее.
После занятий нас со Снегирем встретил Аркадий с Роном. Вчера Виталий Дмитриевич уехал и Рон переселился к Аркадию, что не вызвало у меня никакого энтузиазма, поскольку слежка за Аркадием продолжалась.
— Ну что? Придумал что-нибудь? — с ехидцей поинтересовался у меня Аркадий.
— Нет, — мрачно буркнул я. — Ума не приложу, что делать с той информацией, что попала ко мне.
— Может, тогда скажешь адрес?
— И вы что, броситесь туда сломя голову?
— Зачем? Сначала я посмотрю вокруг.
— Не думаю, что это хорошая идея, вас же знают.
— Не стоит меня недооценивать, я же все-таки разведчик, хоть и бывший.
— А здесь не джунгли и у вас за спиной нет ни автомата, ни гранатомета. Кстати, милиция вас не беспокоила?
— Ты знаешь, нет. Похоже у них в самом деле против меня только слова моего покупателя. Он ко мне еще раз приходил.
— Да?!
— Ага, я спустил его с лестницы, сказал, что знать ничего не знаю.
— А вы не переиграли?
