Нашествие лысых
Обратная дорога заняла часа два. После того как уехала «Газель», Тонкий еле плелся, с минуты на минуту ожидая, что тетя Муза его догонит. Но время шло, белая башня маяка удалялась, а полевая дорога оставалась пустой. Начинающий оперативник Александр Уткин сделал вывод, что тетя поехала отвозить домой Толстячка с собакой. Похоже, знакомство у них было старое и доброе, иначе почему Толстячок называл ее на «ты»?
Тонкий дошел до палатки, проверил, как там Ленка (спит), развел костер и повесил над огнем чайник. Почувствовав, что качка прекратилась, из кармана вылез верный крыс. Он спустился по хозяину на трех лапках, зажав что-то в своем крохотном розовом кулачке. Семечко, присмотрелся Тонкий, а он и забыл про них. Сунул руку в карман, но семечко оказалось последним: Толстый стрескал все вместе с неокрепшей шелухой. Взамен он услужливо притаранил хозяину улитку.
– Лопай сам, – обиделся Тонкий. И подумал, что французы едят улиток и нахваливают. Может, сварить одну в чайнике? На пробу?
Но кулинарный эксперимент сорвался. Вернулась тетя Муза и с ходу отчитала племянника за то, что он не спит. Если до этого Тонкий подозревал, что тетя все же дождалась настоящего наркоторговца, то теперь убедился окончательно: облом-с.
Спать, конечно, не отправились ни Тонкий, ни Толстый. По-хорошему, пора было вставать. Тетя заварила и разлила чай на троих, молча признавая, что сморозила глупость. А на словах она продолжала воспитательный процесс. Толстый и Тонкий хрупали выданными тетей сушками и слушали монолог на тему: «Что бывает с теми, кто не соблюдает режим». Вокруг машины водили хоровод ежики. Вчера тетя предусмотрительно заперла все продукты в багажник, и ежики были недовольны.
– Черт меня дернул за границу вас потащить, – вздохнула тетя. – Отдыхали бы в деревне, как мы с твоим отцом в детстве.
– Вы отдыхали в деревне? – изобразил удивление Тонкий. – А папа рассказывал, что вы ездили в Крым… Ты еще медуз боялась.
– И в Крым ездили, – холодно поправилась тетя Муза, – но тогда он еще не был заграницей.
– Так и ты тогда опером не была, – осторожно начал Тонкий.
Тетя Муза так швырнула в костер ветку, что посыпались искры. Толстый у Сашки на коленях вздрогнул и перебрался на плечо.
– Сколько тебе лет? – оскорбленным тоном спросила тетя.
– Четырнадцать.
– Хочешь дожить до пятнадцати – не лезь к рассерженной тете Музе!
Тонкий вежливо хихикнул. Веселая у него тетя. Ей все еще не надоели эти глупые шутки из американских боевиков. Ну, раз шутит, уже хорошо. Значит, можно спросить:
– Вы наркоторговцев ждали, да?
Тетя неслышно зашевелила губами. Тонкий понял: она произносит слова, которые несовершеннолетним слышать не рекомендуется. Неслышный монолог длился минуты полторы, потом тетя ответила:
– Их. – И испытующе посмотрела на Тонкого.
Тонкий пожал плечами. Он уже большой мальчик и знает: не стоит говорить человеку, что он дурак, если ты с ним в разных весовых категориях. А если человек опер, то ему вообще лучше ничего не говорить, потому что все сказанное может быть использовано против тебя. Но совсем другое дело, если опер и дурак в одном лице и если вдобавок он твоя тетя.
– А что, наркоту прячут в подсолнухах? – спросил Тонкий невинным голосом. Старший оперуполномоченный взглянула на него так, что стало ясно: даже от родной тети иногда можно получить по шее.
– Я слышала, как они договаривались! – пожаловалась она. – В ночном клубе. Я заглянула купить сигарет и нечаянно услышала.
– Что?
– Один взял у другого деньги и сказал: завтра после пяти утра заберешь там-то… Так договариваются, когда продают наркоту. Потому что законный товар передают из рук в руки.
– А почему, скажем, не оружие? – спросил Тонкий.
– Только не здесь. Главный покупатель оружия сейчас чеченские боевики. Но с Украины через Керченский полуостров его не возят. Вернешься домой, погляди на карту: что по морю, что по суше это было бы как взяться правой рукой за левое ухо через голову соседа.
– А обычные бандиты?
– Сколько они купят, обычные? Два-три ствола. Их в сумке можно передать, и не надо ехать за город… А я знакомого вызвонила с собакой. Выставила себя полной дурой, – вздохнула тетя.
Тонкий подумал, что так откровенно она еще ни разу с ним не говорила. Может, неспроста?
– А если в той «Газели» была контрабанда? – предположил он. – Какой-нибудь простой товар: водка, сигареты.
– Простой товар привезли бы на склад. Это раньше контрабанду прятали: шелковые чулки в бочке от селедки и все такое. А сейчас машина с чулками едет открыто, весь обман – в документах… Не гадай, я побольше тебя знаю и все варианты уже прокрутила. Лучше скажи: ты водителя разглядел? – спросила тетя.
– Лысого?
– Ну да. Как он был одет?
– Вроде в футболке… – начал Тонкий.
– Вроде? Или в рубашке с коротким рукавом?
Тонкий развел руками:
– Вы больше меня видели – потом, когда он уезжал.
– В том-то и вопрос, племянничек, – печально улыбнулась тетя Муза. – Мы неплохо видели, кто уезжал, и почти не разглядели, кто приехал. Если фургон привел один водитель, а уехал на нем другой, тогда мы прозевали передачу какого-то товара. Может быть, товаром был сам фургон: угнали, продали… А если приехал и уехал один и тот же человек, то твоя тетка – старая дура, которую разыграли в пивной.
Об этом Тонкий не подумал.
– Они разве знали, что ты милиционер? – удивился он.
– Не знали, но это ничего не меняет. Наоборот, милиционера побоялись бы разыгрывать, а просто симпатичную женщину… – Тетя кокетливо поправила волосы. – …хотя и старую дуру – почему нет?
Тонкий не понимал:
– И фургон для этого пригнали? Чтобы тебя разыграть?
– Да нет же! Розыгрыш отдельно, фургон отдельно. Болтают два приятеля за пивом, видят – я прислушиваюсь – и стали изображать крутых. Своего они добились: привлекли мое внимание. Потом один пытался за мной ухаживать… А фургон сам по себе: шофер приехал к морю искупаться.
– Ровно в то время и на то место, которое назвали эти приятели? – засомневался Тонкий.
– Вот это меня и смущает. Не верю я в такие совпадения… – Тетя поковыряла палочкой в золе и вдруг выдала: – Так что за дельфина вы с Леной видели на пляже?
Вот так. Откровенность за откровенность. Когда Ленка успела расколоться? Впрочем, у нее была куча времени… Пришлось рассказывать. Про дельфина со страшной раной от гарпуна или остроги. Про то, как Толстый не решился попробовать его на зуб (значит, дельфин был больным?). И как вечером дельфин пропал, а Тонкий даже не смог точно вычислить, на лодке его увезли или на машине…
Тетя кивала, не переставая ковыряться палочкой в золе. Потом спросила:
– А дальше?
От опера ничего не скроешь. Тонкий рассказывал о своих ночных похождениях с Игорем и Ежиком. Тетя вскакивала, ходила вокруг костра, приговаривая:
– Ты же мог утонуть! С меня бы твоя мать голову сняла!
Тонкий не реагировал. За себя он уже перебоялся, а за тетю Музу… Мама – по профессии школьный учитель, по роду занятий – сопровождающая в командировках дипломата папу. Куда ей операм головы снимать!
Когда он рассказал все, тетя почесала в затылке у себя и у Толстого, подбросила в костер веточек и наконец изрекла:
– Нашествие лысых браконьеров. Сериал в ста частях.
– Думаешь, водитель «Газели» – Игорь или Ежик? – спросил Тонкий.
– Да нет, я шучу. Если ты не узнал водителя, то я и подавно не могла. Я же в глаза не видела твоих Ежика с Игорем. И потом, ты сам сказал, что они безобидные.
– Ага. Веселые, особенно Ежик. Дорвались до отдыха и развлекаются, – подтвердил Тонкий. И вспомнил, как страшно было ночью, когда эти двое окликнули его: «Эй, пацан!» – Теть Муз, а браконьеры опасные?
– В каком смысле?
– Ну, убить могут?
– Есть браконьеры и браконьеры, – туманно сообщила тетя. – На Каспийском море действуют международные преступные группы. Промышляют осетровых рыб, солят икру, и она расходится по всему миру. Обороты у них в сотни миллионов долларов. Так эти браконьеры даже вступают в перестрелки с пограничниками. А чаще всего браконьер – просто рыбак, который не платит государству. Видел, неподалеку от маяка палки торчат из воды?
Тонкий не видел, но кивнул: палки из воды, понятно.
– Там поставлены рыбацкие сети, – продолжала тетя. – Люди заплатили, сколько положено по закону, получили документы и ловят рыбу, никого не боясь. А на их деньги, например, строят очистные сооружения, чтобы не спускать в море дрянь из канализации. В итоге рыба не гибнет, и ее становится даже больше. Тот, кто такой же сетью ловит на халяву, уже браконьер. Чаще всего это местный житель, у которого и дед и отец ловили и не платили, и сам он ловит и платить не собирается. Ну, не хочет человек понять, что времена изменились. На первый раз его оштрафуют и отберут сеть. Объяснят, что дедушка по сравнению с ним – аквариумист-любитель, потому что плавал под парусом, не знал, что такое нейлоновая сеть длиной в километр, и ловил не больше, чем бабушка могла продать на рынке за день. А если сейчас все начнут черпать рыбу, как из бездонной бочки, море быстро опустеет… Раз на пятый у браконьера конфискуют лодку. Ну,
