Какие же претензии ты предъявляешь ко мне?
— Но… а… Ты гнусно узурпировал власть в сговоре со своими полковниками.
— Так значит, все-таки власть была у меня? Тогда этот орден, по праву мой. А насколько я знаю, судить кавалеров этого ордена за прошлые грехи никто не может.
— А… Но ведь я вел армию из окружения…
— Господин Ауредий, вы уж определитесь. Либо вы вели армию и обладали всей полнотой власти командующего, а значит, именно вы утвердили смертные приговоры; либо этих полковников казнил я, узурпировав вашу власть, но тогда именно я и вывел армию из окружения.
Ауредий беспомощно смотрел на меня, пытаясь что-то сказать. Ратобор и Отто с интересом смотрели на него. Элоир же растерянно смотрел на всех, пытаясь определить свою линию поведения.
— Мне кажется, Энинг поднял важный вопрос, — неожиданно раздался голос Мервина. Я сообразил, что это даль-связь. — Все-таки, кто командовал армией после разгрома у перевала. Насколько я понял из рассказа князя, то армия отдала честь именно Энингу, а не Ауредию. Вряд ли кучка ненавидящих его офицеров, как утверждал господин Ауредий, смогла бы организовать подобное.
— Хороший, вопрос, — заметил Отто. — Поэтому я пригласил на нашу встречу полковников Герхардта, Святополка и Лекора. Кажется, именно они были ближайшими помощниками командующего, кто бы им ни был, поскольку именно они вели армию. Есть у кого возражения?
Возражения были только у Элоира, но большинство были за. Противостоять воли монархов самых могущественных стран планеты Элоир не мог. Вскоре здесь стоял Герхардт и делал обстоятельный рассказ:
— Когда Энингу при мне присвоили звание полного генерала, я испытал шок. Перед этим у нас с ним случилась небольшая размолвка… должен признать по моей несдержанности. Я никогда не считал правильным записывать детей в полки и всегда выступал против, а Энинг был вторым подростком, кто пришел ко мне. Когда же он стал генералом, то я посчитал, что начались мои проблемы. Однако вопреки ожиданиям, Энинг вел себя тихо и старался не вылезать вперед. Я бы даже сказал, что он сознательно оставался в тени. Но вы сами понимаете, что я был не в восторге от его присутствия. Формально он подчинялся мне, поскольку отказался оглашать свое звание перед всеми, но реально он мог отменить любой мой приказ. Это меня не устраивало.
— Могу вас понять, полковник, — кивнул Ратобор.
— Да. Но тут выяснилось, что Мервин потребовал его присутствия в штабе армии, когда тот будет сформирован, поэтому я испытал облегчение. Однако неожиданно начался поход. Лично я считал его бесполезным, поскольку имперцы напали очень маленькими силами. Их могли отразить и передовые заставы рогнарцев. Наши же полки были еще не притерты. Существовало множество проблем. А потом Ауредий настоял на занятие Лукерия. Я тогда предложил сделать набег только кавалерией и вернуться, но он меня не послушал.
Дальше Герхардт довольно подробно стал рассказывать о наших злоключениях. О грабежах в городе, повальном пьянстве среди рогнарских солдат. О пожаре Лукерия. О том, как Ауредий потащил всех к Ротону. Подробно остановился на злополучной битве при перевале.
— Мы лезли как бараны. Дошло до того, что я вынужден был тайком от командующего посылать разведку, поскольку тот отказывался это делать, считая, что опасности нет. Крестьянина, который принес нам вести о том, что большая имперская армия обогнала нас, он приказал высечь за обман. Только вмешательство Энинга спасло его.
Дальше его рассказ звучал довольно глухо. Рассказал он о бегстве рогнарских полковников из своих полков, в результате чего полки погибли, а сами полковники уцелели.
— Ложь! — вскричал король.
— Ложь? — спокойно переспросил Герхардт. — Ваше величество, посчитайте количество рогнарских полковников в армии и количество полков.
Элоир тяжело задышал, но перебивать не стал. Зато когда Герхардт стал описывать последний бой полка Аскольда, уже не выдержал Ратобор.
— Сколько хороших людей угробил, скотина, — прошипел он, бросив в сторону Ауредия зловещий взгляд.
Дальше рассказ шел об отступлении и знаменитом совещании.
— Я чуть ли не силой заставлял Энинга принять власть. Сейчас я уже благословлял то мгновение, когда он появился в моем полку. Я понимал, что у него мало опыта, но ведь главное было убрать того идиота, что командовал нами, только тогда у нас появлялись шансы. А что касается опыта… так он был у меня. Я переговорил потом с несколькими полковниками и все со мной согласились. Мы тогда рассчитывали совместно вырабатывать планы, прикрываясь Энингом. — Я удивленно посмотрел на Герхардта. Этого я не знал, догадывался, но не знал. И еще я заметил, как насмешливо переглянулись Отто с Ратобором при этих словах. — Но я быстро сообразил, что Энинг не намерен быть простой марионеткой. Вскоре я убедился, что армия действительно приобрела довольно жесткого командующего. Я тогда даже растерялся. Никак не ожидал подобного от подростка. Но как бы то ни было, он ни на мгновение не упускал власть. А потом я вынужден был признать, что он действует гораздо лучше, чем действовал бы я. Он был абсолютно непредсказуем и эта непредсказуемость, я уверен, спасла нас всех.
Герхардт рассказал о дальнейшей кампании весьма подробно. Ничего не приукрашивая, ничего не утаивая. Следом за ним выступили Святополк и Лекор. Все они рассказали почти то же самое, только, понятно, со своих позиций. И все сходились в одном — мои действия они считали нарушением всех тактических норм и правил, но именно они принесли нам ошеломительный успех.
После них привели пленных.
— Ауредий? — вскинулся Северий после первого же вопроса. — Ваши величества, я имею титул князя и прошу меня не оскорблять. Я требую к себе уважительного отношения!
— Но вас никто не думал оскорблять, — удивленно проговорил Отто. — Если невольно мы оскорбили…
— Еще как! Вы подумали, что этот надутый павлин, этот дурак Ауредий мог одержать надо мной победу! Я такого оскорбления не заслужил. И я могу с точностью до дня сказать, когда у вас сменилось командование, хотя, находясь в плену, я об этом не спрашивал. Именно в тот день тактика вашей армии резко изменилась. Я и сейчас это помню. Прав был Алегро, мне тогда надо было быть осторожней.
Это разбирательство шло до позднего вечера и, честно говоря, оно надоело мне до чертиков. В конце я едва не заснул. В конце концов, мое состояние заметил Ратобор и предложил отложить совещание. На следующий день ничего нового не случилось. В принципе, уже никто не сомневался в том, что Ауредий не заслуживал той славы, что осыпал его король. Однако сам Элоир, вопреки всем фактам, продолжал сыпать наградами, словно желая доказать всем, что его друг не может быть дураком. В пику этого он начал докапываться до меня по поводу правомочности моих действий по смещению законного командующего и права казни полковников.
— Об этом не беспокойся, — заметил мне Ратобор. — Весь высший совет за тебя. Должен признать, что многие восхищены твоими действиями, хотя не все одобряют. Но раздражение на Элоира так велико, что тебе простили бы даже явные злоупотребления властью.
— Явные? — Вскричал я. — Хотите сказать, что я чем-то злоупотребил?! Да?!
— Ну, не горячись. Все-таки ты не имел права казнить полковников…
— Я был командующий. Я читал устав. И если бы ситуация повторилась, то я сделал бы то же самое. К тому же решение вынес не я, а трибунал. Я в его совете не участвовал!
— Но одобрил его ты.
— А я разве отрицаю?
— Вот этого тебе и не простят. Берегись, Энинг. Высший совет может оградить тебя от официального преследования, к тому же ты не подданный Рогнара и значит для официальных действий нужно одобрение короля Отто. Или, в данном случае, его представителя принца Отто. Думаю, ты без труда догадаешься, какой ответ получит Элоир, если попытается обратиться к нему.
Все-таки Ратобор меня переоценил. Я не смог догадаться об ответе Отто Даерха. Все же я думал, что принц будет более сдержан в выражениях. То, что наговорил Даерх об Ауредии, людям, считающими себя воспитанными, не полагается даже знать. Бумага таких слов не выдержит. Я, хоть и основательно
