Дель'Армго.
— Обальду пользы от него тоже никакой, — неуверенно произнес Тос'ун, не зная, чем вызвал гнев. — Да и не нужен нам обмен — Обальд будет счастлив, что мы вернулись к нему, хотя новости, которые мы принесем, вряд ли ему понравятся.
— Новости о разгроме троллей и возвращении людям Несма его разгневают.
— Но он достаточно сообразителен, чтобы различать весть и вестника.
— Согласна, — заметила Каэрлик. — Но ты предполагаешь, что король Обальд все еще жив и его орки не разогнаны по своим норам на Хребте Мира. А если по возвращении окажется, что северными землями опять правит Бренор Боевой Топор?
Эта мысль еще не приходила Тос'уну в голову, он неуютно поежился, отвел взгляд от Каэрлик и пнул пытавшегося подняться Фендера.
— Когда я снова увижу Доннию, то отхлещу ее по щекам за то, что втянула нас в эту авантюру.
—
— А если все еще лучше?
На первый взгляд вопрос казался смешным и нелепым, но, прежде чем Каэрлик фыркнула в ответ, она вспомнила свою последнюю встречу с королем орков. Самоуверенный, опасный, надменный, властный — он не просил их с Тос'уном пойти на юг с Проффитом. Он приказывал им.
— Поживем — увидим, — вот и все, что ответила жрица.
Ее внимание вновь вернулось к Фендеру, и она рывком подняла его с четверенек и грубым толчком придала направление.
На северо-востоке виднелась сияющая вершина Четвертого Пика, казалось, до нее не более дня пути. Там лежали ответы на их вопросы.
С кусками орочьего мяса, все еще свисающими с шипастой кольчуги. Тибблдорфа Пуэнта трудно было принимать всерьез. Но в тяжелые времена не найти было советника лучше.
— Если мы удержим берег к югу отсюда, тогда ребята из Фелбарра и новые союзники смогут переправляться, не попадая под каменюки треклятых великанов, — спокойно объяснял Пуэнт Бренору.
Они вдвоем стояли на берегу, наблюдая за уже закипевшей на восточной стороне работой, где дворфы Фелбарра закладывали основу моста.
— Но возможно ли растянуть линию? — сомневался Бренор.
— Ба! Много не потребуется, — последовал ответ. — Тупых орков к югу отсюда что-то совсем не видно, а с запада они не подберутся из-за горы. Единственный путь для этих уродов спуститься сюда — это север.
При этих словах оба дворфа невольно повернули головы к отрогу горы, к череде скалистых склонов, тянущихся к реке. Много народу трудилось там, сооружая стену от крутого горного склона до захваченной Вульфгаром и Бренором башни. Целью их было сузить насколько возможно потенциальную линию осады так, чтобы орки не могли броситься на них всей толпой. Как только стена будет построена и укреплена, башня сделается якорем, а стена протянется цепью до самой реки.
А у бойниц этой стены встанут эльфы Лунного Леса со смертоносными луками наготове.
— Никогда не думал, что буду счастлив увидеть кучку чертовых эльфов, — проворчал Пуэнт, и долгожданная ухмылка расплылась по физиономии Бренора.
Если бы Никвиллих не привел эльфов Лунного Леса на подмогу, Бренор сомневался, что дворфы одержали бы победу сегодня. В лучшем случае им удалось бы отступить обратно в Мифрил Халл и защитить туннели. А в худшем…
Степень риска, который они взяли на себя, выбравшись наружу, король Бренор в полной мере не осознавал до начала сражения. С Вульфгаром на севере, Пуэнтом и главными силами на юге — Бренор только тогда понял, насколько уязвима их позиция и в какую авантюру они ввязались бросившись в эту атаку.
Ведь это мог быть конец всему.
— Как продвигается строительство переправы? — спросил он, чувствуя необходимость идти дальше, вперед. В конце концов, они же победили.
— Фелбарр хочет протянуть трос и навести паром, — объяснил Пуэнт. — К югу отсюда слишком сильное течение. На это понадобится два-три дня. Потом мы выведем из пещер людей и начнем строить опоры для моста на нашем берегу.
— И король Эмерус придет, — раздался третий голос, и двое, повернувшись, увидели приближающегося Жаконрея Широкого Кушака. Левую руку он нес на перевязи — орочье копье достало таки его в бою.
— Он потерял около тысячи парней, — мрачно сказал Жаконрей. — Ни один король дворфов не оставит место сражения, не освятив землю.
— Жрецы Мифрил Халла уже позаботились и о земле, и о реке, — заверил его Бренор. — А наши молитвы облегчат дорогу в Залы Морадина храбрым ребятам, сложившим тут свои головы.
— Говорят, ты был там, — сказал Жаконрей. — Я имею в виду, в Залах Морадина. Дворец так велик, как рассказывают?
Бренор тяжело сглотнул.
— Ха, мой король взглянул Морадину прямо в глаза и сказал: «Ты пошлешь меня назад убивать вонючих орков!» — проревел Пуэнт.
Жаконрей кивнул и ухмыльнулся, а Бренор промолчал. Он знал, что всевозможные домыслы о его жизни после смерти уже разлетелись по краю, а Кордио и другие жрецы старались, пожалуй, больше всех. Но для Бренора это были всего лишь сказки.
Сказки. Предположения и версии.
Был ли он вообще у Морадина?
Король дворфов не мог ответить на этот вопрос. Он не знал. Ему вспоминался бой у Низин. Он помнил, как словно издалека долетал до него голос Кэтти-бри. Еще было ощущение тепла и уюта, но все это казалось ему таким смутным… Первый вернувшийся к нему ясный образ после сражения у Низин — это лицо Реджиса. Хафлинг со своим магическим рубином проник в самую его душу и вырвал словно из глубокой дремы.
— …Кто же пропустит такое веселье?
Эти слова услышал Бренор, когда вышел из задумчивости.
Он понял, что Жаконрей все это время слушал Пуэнта вполуха, внимательно рассматривая погруженного в воспоминания Бренора.
— Мы почтем за честь встретить великого короля Эмеруса, — заверил его Бренор. и дворф из Фелбарра кивнул. — Он сможет сказать последнее «прощай» своим ребятам и воздать должное Никвиллиху сразу после того, как я удостою того награды Мифрил Халла. Победа этого дня, безусловно, его заслуга.
— Эта встреча, твоя и короля Эмеруса, давно назрела, — согласился Жаконрей. — И скоро сюда прибудет и король Харбром из Адбара. Посмотрим, как тупые орки устоят против трех королевств!
— Убьем их всех! — завопил Пуэнт, заставив оказавшихся поблизости вздрогнуть и привлекая внимание всех вокруг. Будучи дворфами, они, конечно же, подхватили призыв.
И снова вcе веселились — все, кроме Котти Куперсон, которая никогда уже больше не улыбнется. В пещеры пришла весть, что восточные ворота открыты и дорога для беженцев через реку Сарбрин к мирным
