высшая знать с нетерпением ждали, когда же Эллери явит им свое первое чудо – начнет, например, исцелять наложением рук. Никто из них не сомневался, что этот день вскоре настанет, потому что репутация молодой женщины, потомка старинной династии благочестивых воинов-чудотворцев, была безукоризненна.
Однако у Эллери были такие друзья, что знали ее и с другой стороны.
И сейчас генерал не видел, как нервно она переминается с ноги на ногу.
– Я смогу его победить, если надо, – сказала она худому человечку, стоявшему в тени колонны. – Его способности я оценила, он действительно хорош, как ты и говорил.
– И ты, тем не менее, веришь, что сможешь убить его?
– Но разве ты не обучил меня этому в совершенстве? – вопросом ответила она. – Одно движение и один удар, смертельный.
– Он лучше, – ответил худой человечек.
Несмотря на то, что голос у него был неприятный – высокий и скрипучий, в нем слышалась несокрушимая внутренняя сила.
– Да, мало кто выдержит долгий поединок с ним, – согласилась Эллери.
– И ты полагаешь себя среди этих немногих?
– Этого я не говорила, – сдержанно ответила она. А потом скороговоркой произнесла: – Мой топор хорошо служил мне, хорошо служил королю Гарету, хорошо служил тебе.
В ответ раздался трескучий смех, как и голос, полный уверенности в себе и самообладания.
– Многие сочли бы, что он служил слишком разным господам, – заметил худой человечек, по- прежнему прячась в тени. – Или ты не согласна?
Молодая женщина тоже усмехнулась. Так и есть, но мало кто знал, что между политическими лозунгами и реальным положением дел в Дамаре и Ваасе существует в действительности большая разница.
– Говори прямо, – потребовал ее собеседник. – Если возникнет необходимость, сможешь ты справиться с этим темным эльфом, Джарлаксом?
Эллери гордо выпрямилась и, глядя ему в лицо, сказала:
– У него есть одна слабость. Я ее знаю и могу ею воспользоваться. А перед моим смертельным ударом ему не устоять, ты хорошо меня обучил.
– Ты была отличной ученицей, – заметил тот.
Ободренная похвалой, Эллери поклонилась.
– Будем все же надеяться, что до этого не дойдет, – сказал худой человечек, – хотя этот эльф и его товарищ – темные лошадки.
– Они путешествуют вместе и сражаются бок о бок, но человек, тем не менее, как будто презирает темного эльфа, – согласилась женщина. – Все же вряд ли это нам поможет, – быстро добавила она, увидев, что собеседник оживился. – Нападем на одного – ответят все равно оба.
Стоящий в тени человек ненадолго задумался, но ей показалось, что ее слова его не убедили.
– А следопыт всё еще сохранил юношеский задор, – проговорил он, меняя тему. – Уже двадцать лет Мариабронн охотится на всякую нечисть на просторах Ваасы, мог бы привыкнуть, но он по-прежнему загорается, стоит ему что-нибудь обнаружить.
– Похоже, он наткнулся на нечто из наследия Женги. Многие согласятся, что он не зря тревожится.
– Ты считаешь?
– Мариабронн так говорит, да и старый Уингэм тоже так думает, иначе этот проныра продал бы вещь потихоньку.
Худосочный человечек отступил еще глубже в тень, теперь его лицо нельзя было даже различить, и в задумчивости соединил перед собой подушечки длинных тонких пальцев.
– А Уингэм не дурак.
– Да, в магии он разбирается, если не сказать больше. Я бы в этом деле положилась на его суждение, – сказала Эллери.
– Так, значит, Женги оставил книгу, – пробормотал ее собеседник, – вещь огромной мощи.
– Мариабронн говорит, это Книга Творения.
– Ты поедешь в Палишук?
– Да.
– И возьмешь с собой надежных людей?
– Само собой. Отправимся утром, Мариабронн поведет.
– Уже решила, кого взять?
– А ты что, тоже хочешь ехать? – удивленно спросила она.
Прячась в тени, худышка кивнул.
Вернувшись вечером в «Грязные сапоги и окровавленные клинки», Эллери сказала Джарлаксу:
– Твои похождения не остались незамеченными.
– Я был бы уязвлен, окажись иначе, – поднимая бокал и многозначительно подмигивая ей, ответил темный эльф.
Эллери невольно вспыхнула, а ее рыжие волосы только подчеркнули жаркий румянец.
– Завтра я отправляюсь в Палишук, – сказала она, быстро овладев собой.
– Я что-то слышал об этом месте. Палишук – там ведь живут полуорки, верно?
– Так и есть, но они очень достойные.
– Нужно отметить твой отъезд.
– Наш.
Дроу растерялся на мгновение, но, естественно, ничем этого не выдал.
– Я собираю небольшой отряд для этой поездки, – пояснила она. – А твои похождения, как я уже сказала, не остались незамеченными.
– Но я не один.
– Твоего друга я тоже беру.
И оба они повернулись в сторону барной стойки, у которой перед кружкой эля стоял Энтрери с обычным, отстраненно-презрительным выражением на лице. Серый плащ откинут за плечо, открывая превосходную белую рубаху, подаренную Ильнезарой перед путешествием в Ворота Ваасы, и рукоять знаменитого драгоценного кинжала в ножнах у бедра. И Джарлакс, и Эллери отметили, что остальные посетители почтительно держались от него на расстоянии, несмотря на то, что в таверне было очень людно и тесно.
– Да, этого у него не отнимешь, – словно рассуждая вслух, проговорил Джарлакс.
Женщина удивленно посмотрела на дроу, ожидая, что последует какое-то пояснение, но тот продолжал смотреть на друга. На фоне других завсегдатаев Энтрери не выделялся ни ростом, ни силой и ни к кому не проявлял ни малейшей враждебности, однако любой чувствовал излучаемую им мощь и уверенность. Джарлакс решил, что дело в глазах, – они выражали предельную сосредоточенность, главнейшее качество истинного воина.
– Он поедет? – вдруг донесся до него голос Эллери; судя по ее тону, она спросила уже не в первый раз.
– Он мой друг, – ответил дроу. – Он не позволит мне одному отправиться навстречу опасности.
– Так вы согласны?
Обернувшись к ней, Джарлакс ухмыльнулся:
– Лишь в том случае, если ты обещаешь, что я не замерзну промозглой холодной ночью.
Эллери усмехнулась и поставила стакан на стол.
– Тогда на рассвете, – сказала она и поднялась.
Джарлакс схватил ее за руку:
– Но мне холодно.
– Мы пока не в пути, – отрезала она, высвободилась и пошла к выходу.
