Кесселл, желая убедиться, что поблизости никого нет, быстро осмотрелся по сторонам. «А почему бы и нет», – задумчиво пробормотал он. Ткнув пальцем в сторону кошки, он выпалил несколько заклинаний, которые должны были вызвать волшебную вспышку энергии. Однако, вопреки его ожиданиям, животное осталось целым и невредимым и раздраженно ретировалось, так, видно, и не уразумев, в чем суть магического заклинания.
Пытаясь понять, в чем дело, Кесселл ошеломленно уставился на свой обожженный палец.
Впрочем, особых причин для расстройства не было. Пределом того, что ему удавалось добиться при помощи заклинаний, всегда был лишь собственный обгорелый ноготь…
Глава 2. На берегах Мир Дуальдона
Реджис, единственный хафлинг на протяжении сотен миль, в какую сторону ни посмотри, сцепил ладони за головой и откинулся на густо заросший мхом ствол дерева. Реджис был чрезвычайно мал ростом даже по меркам собственного весьма миниатюрного народца. Верхние кончики волос его торчавшей во все стороны буйной гривы едва достигали трех футов, однако живот Реджиса ясно свидетельствовал о том, что его обладатель любит съесть хороший обед, а то и несколько, смотря по обстоятельствам.
Длинная кривая палка, служившая Реджису удилищем, приподнялась, чуть дрогнула, пристроилась поудобнее между мохнатыми пальцами хафлинга и повисла над спокойными водами, безупречно отражаясь в зеркальной поверхности озера. Спустя некоторое время от выкрашенного красной краской поплавка пошли круги и он начал слегка приплясывать на воде. Затем леска постепенно подтянулась к берегу и безвольно легла на воду так, чтобы Реджис не мог почувствовать, что рыбы лакомятся наживкой. В считаные мгновения крючок был очищен, но хафлинг ровным счетом ничего не заподозрил, и можно было не сомневаться, что пройдут часы, прежде чем он вздумает проверить наживку. Да она его не очень-то и волновала.
Он пришел сюда вовсе не за рыбой, а чтобы отдохнуть. Приближалась зима, и Реджис, хорошенько поразмыслив, решил, что в этом году возможности выбраться на озеро, пожалуй, больше не представится. А к зимней рыбалке, в отличие от некоторых любителей из Десяти Городов, он был равнодушен. И кроме того, хафлинг уже натаскал достаточно костей из чужих сетей; работы хватит на все семь снежных месяцев. Поселившись здесь, Реджис, сам того не замечая, поддерживал репутацию своего честолюбивого народа; находясь за сотни миль от ближайшего поселения, которое можно было бы назвать городом, он пытался создать себе хоть какое-то подобие роскоши. Другие хафлинги даже в летние месяцы никогда не забирались так далеко на север. Они предпочитали более теплые края. Впрочем, он и сам охотно упаковал бы свои вещички и вернулся на юг, если бы не одна маленькая размолвка, которая некогда случилась между ним и Магистром одной достаточно известной на юге гильдии воров.
Рядом с безмятежно отдыхавшим хафлингом валялся четырехдюймовый брусок «белого золота» и несколько инструментов для резьбы по кости. На одной из сторон бруска уже проступали плавные очертания конской головы. Отправляясь на озеро, Реджис собирался немного поработать…
Он вообще многое собирался сделать…
«Уж слишком хороший сегодня денек», – заключил он после некоторого размышления. Подобное оправдание безделья еще никогда его не подводило. Но сегодня день действительно выдался славный – похоже, что ответственные за погоду духи, обычно вытворявшие на этой земле все, что им только заблагорассудится, либо устроили себе праздник и отдыхали, либо копили силы для по-настоящему адской зимы. В результате получился прекрасный день, вполне на уровне южных, более цивилизованных краев. Нечасто случалось подобное на земле, по праву носившей имя Долины Ледяного Ветра. Название это вполне оправдывали почти непрерывно дувшие со стороны Регхедского Ледника свирепые восточные ветры. Даже в те короткие периоды, когда они несколько утихали, передышки обычно не было, поскольку с севера и с запада Десять Городов были окружены голой тундрой, а уж о ветрах со стороны Моря Плавучего Льда и вспоминать не хотелось. Лишь южные ветры приносили хоть какое-то облегчение, однако на их пути стояли вершины Средиземного Хребта.
Реджис приоткрыл глаза и некоторое время смотрел на неторопливо плывущие по небу белоснежные облака. Солнце струило на землю золотистое тепло, и время от времени хафлинг задумывался, а не снять ли жилетку. Однако всякий раз, как очередное облако закрывало солнце, он вспоминал, что уже сентябрь и вокруг него тундра. Через месяц выпадет снег, через два – ведущие в Лускан южная и западная дороги будут начисто занесены, да так, что пытаться проехать по ним сможет лишь кто-то уж очень упрямый либо вовсе сумасшедший.
Реджис окинул взглядом узкий, длинный залив, один из рукавов которого охватывал мысок, на котором устроился он. Жители Десяти Городов вовсю использовали хорошую погоду: залив прямо-таки кишел рыбачьими кораблями и лодками. Рыбаки непрерывно кружили по озеру, пытаясь отыскать самые уловистые места. Жадность людей не переставала удивлять Реджиса. В свое время у себя на родине, в Калимшане, он успешно продвигался по иерархической лестнице, не без оснований рассчитывая со временем занять пост Магистра-компаньона в одной из наиболее солидных воровских гильдий Калимпорта. Но случилось так, что блестящей карьере помешала алчность. Магистр его гильдии, Паша Пуук, обладал изумительной коллекцией рубинов – уж дюжина-то камней у него была такой изумительной огранки, что они оказывали поистине гипнотическое воздействие на каждого, кому доводилось их повидать. Реджис и сам прямо таял всякий раз, когда Пуук их ему показывал, и… в конце концов один рубин все-таки спер. Хафлинг до сих пор терялся в догадках, почему это Паша, у которого осталось еще по меньшей мере одиннадцать камней, так разозлился на него.
«Ох уж эта алчность», – говорил Реджис всякий раз, когда молодцы из гильдии Паши появлялись в очередном городе, где он решал наконец осесть, и вынуждали его убираться все дальше и дальше. Однако в последнее время, вот уже года полтора, с тех пор как он приехал в Десять Городов, эта фраза ему на ум не приходила. Конечно, руки у Пуука длинные, однако поселение, расположенное в самом центре самой негостеприимной, земли которую можно себе вообразить, было чересчур отдалено даже от Пуука. Именно поэтому Реджис был уверен в безопасности своего нового убежища. Здесь вполне можно было жить, притом даже неплохо. Обладая смекалкой и творческим складом ума, необходимыми для превращения напоминавших слоновую кость черепов форели в произведения искусства, здесь можно было неплохо жить, прикладывая к этому минимум усилий.
А уж если на юге и впрямь возникнет серьезный спрос на изделия из кости… на этот случай у хафлинга давно был задуман план – надо будет всего лишь отрешиться от обычного полусонного образа жизни и развернуть бойкую торговлю.
Когда-нибудь, в один прекрасный день…
Дзирт молча несся по дороге. Его короткие сапоги почти не поднимали пыли. Капюшон темно- коричневого плаща был опущен и почти целиком закрывал длинные белоснежные волосы, волнами спадавшие на плечи эльфа. Дзирт двигался так легко и непринужденно, что со стороны его вполне можно было принять за призрак, мираж, порожденный бурными ветрами тундры.
Темный эльф еще плотнее закутался в плащ. На солнце он чувствовал себя так же неуютно, как, например, человек во мраке ночи. После двух веков жизни на глубине многих миль под землей нелегко за каких-то пять лет привыкнуть чувствовать себя в своей тарелке на залитой солнцем равнине. Яркий свет утомлял и раздражал его.
Но Дзирт был в пути всю ночь и не собирался останавливаться. Он и так уже опаздывал в долину дворфов на встречу с Бренором и сейчас, двигаясь по тундре, то и дело обращал внимание на все новые безрадостные приметы.
У северных оленей уже начался осенний переход на юго-запад, в сторону моря, как это бывало каждый год, однако, против обыкновения, по их следам никто не шел. Пещеры к северу от Десяти Городов, служившие временным приютом варварам-кочевникам во время их перехода через тундру, пустовали, хотя
