лишь однажды. Знаешь, он был выдающимся кузнецом.
Маскевик жестом подозвал Лелоринедя к себе и показал на рисунки в книге Таласэя — топор и нагрудник.
— Вот, работа Бренора, — сообщил Маскевик, что подтверждала и надпись под картинкой. — Видишь, тут нет ничего похожего на те знаки, что дал тебе Экресса. Вот, — чародей показал на полустертое клеймо у нижнего края пластины, — вот знак Бренора, эмблема клана Боевых Топоров — пенистая кружка, а над ней Бренорово двойное «Б».
Лелоринель наклонился, чтобы получше рассмотреть. Правда, все это он уже видел, но Маскевик, похоже, умел видеть больше.
— Я так понимаю, что Бренор ставил этот знак на всех своих работах, — добавил чародей.
— Но провидец сказал другое.
— Вот, — и маг поднял костлявый узловатый палец, — это другое. — Он перелистнул страницы и от крыл другой рисунок, на котором был изображен лежащий на пьедестале Клык Защитника. — Дотошный художник, — заметил он, — не упустил ни единой мелочи!
Маскевик взял сильную лупу диаметром четыре дюйма и поднес к картинке. На одной стороне мо лота был запечатлен тот самый символ, что Экресса показал эльфу.
— Клык Защитника, — негромко прочитал Лелоринель.
— Бренор сделал его для одного из двух своих приемных детей, — сообщил Маскевик.
Теперь туманные и напыщенные слова провидца приобретали вполне конкретный смысл. «Если найдешь самое дорогое творение рук дворфа, то найдешь и самое дорогое его сердцу творение», — сказала тогда гном и добавил, что имеет в виду одного из двух. Как теперь стало ясно, детей.
— Значит, найти Клык Защитника — найти Вульфгара? — недоверчиво спросил Лелоринель. Насколько ему было известно, молодой варвар Вульфгар, для которого Бренор и создал молот, погиб в схватке с прислужницей Ллос, йоклол, когда темные эльфы напали на Мифрил Халл.
— Экресса не называл имени, — возразил Маскевик. — Может, имеется в виду Кэтти-бри.
— Найти молот, найти Кэтти-бри, найти Бренора, найти Дзирта До'Урдена, — со вздохом подытожил Лелоринель.
— Да, одолеть их будет нелегко, — с хитрой улыбкой заметил чародей. — Я был бы рад, если бы ты остался, — продолжал он. — Дел у меня много, а я уж немолод. Хорошо бы иметь ученика, а ты проявил прекрасные способности и недюжинный ум.
— Тогда тебе придется подождать, пока я покончу со своим делом, — упрямо промолвил эльф. — Если только я останусь в живых и вернусь.
— Твой недюжинный ум проявляется не во всем, — недовольно ответил старый маг.
Лелоринель добродушно усмехнулся.
— Друзья Дзирта заслужили громкую славу, — за метил Маскевик.
— У меня нет ни малейшего желания сражаться с Бренором Боевым Топором, Кэтти-бри или кем бы то ни было еще, — сказал эльф. — Хотя, быть может, убить друзей Дзирта было бы в каком-то смысле справедливо.
Маскевик даже застонал и в раздражении захлопнул книгу, затем встал и с высоты своего роста пристально посмотрел на эльфа.
— А вот это было бы безумием в полном смысле слова, — сердито сказал он. — Неужели твои ненависть и злость к этому темному эльфу так велики, что ты готов пожертвовать жизнями невинных?
Лелоринель, плотно сжав губы, ответил ему ледяным взглядом.
— Если это так, то я прошу тебя тысячу раз подумать, — продолжил чародей. — Ты уверен, что в этой странной погоне справедливость на твоей стороне. И тем не менее ничто — ничто, слышишь? — не сможет оправдать подобное убийство! Ты слышишь меня, мальчишка? Неужели мои слова совсем не проникают сквозь стену ненависти к Дзирту До'Урдену, которую ты зачем-то выстроил?
— Я упомянул дворфа и девушку просто так, к слову, — возразил эльф, и лицо его смягчилось.
— Неужели тебе больше не на что обратить свои силы? — доверительно спросил Маскевик. — Ты стал заложником своей ненависти к Дзирту.
— Я знаю правду, — высоким звенящим голосом ответил Лелоринель. — И все эти рассказы о его героизме, доходящие даже сюда, мне все равно что нож в сердце.
— Да уж, при таком отношении выбора не остается, — поглаживая мягкую бороду, поговорил Маскевик. — И однажды ты об этом пожалеешь.
— Может, я и так уже жалею, что знаю правду, — ответил эльф. — Лучше было бы оставаться в неведении и распевать песни о славных подвигах Дзирта.
— Сарказм здесь неуместен.
— А правда часто причиняет страдания.
Маг хотел что-то возразить, но лишь махнул рукой и засмеялся.
— Ладно, ладно, — сказал он. — Так мы ни к чему не придем, как обычно. Ты и так знаешь, что мне это не нравится.
— Заметил, — ответил Лелоринель. — Но меня это не волнует, — упрямо закончил он.
— Наверное, я ошибся, — промолвил чародей. — Пожалуй, у тебя нет качеств, необходимых настоящему ученику.
Если он думал этим уязвить Лелоринеля, то просчитался, эльф просто развернулся и неспешно вышел.
Маскевик тяжело вздохнул и оперся о стол обеими руками. За несколько лет он привязался к Лелоринелю, стал относиться к нему как к ученику или даже сыну, но все его надежды и мечты разлетались в прах, потому что такая одержимость Лелоринеля вела только к саморазрушению, иссушая разум и душу.
Чародей потратил немало сил, чтобы разузнать побольше об этом странном темном эльфе, так овладевшем душой Лелоринеля. К востоку от Серебристой Луны о Дзирте До'Урдоне знали не много, и тем не менее все, что маг слышал о нем, свидетельствовало, что дроу благороден и чист душой. Поэтому сейчас старого мага терзали сомнения: не следует ли ему удержать эльфа от преследования, не позволит ли он своим бездействием совершиться чудовищной несправедливости.
Когда на следующее утро Лелоринель нашел его в маленьком садике на балконе высокой каменной башни, где чародей выращивал травы, Маскевик все еще размышлял об этом.
— Ты умеешь телепортировать, — обратился эльф к магу. — Полагаю, мне это будет дорого стоить, раз уж ты не в восторге от моей затеи, но я готов работать на тебя месяц от рассвета до заката, чтобы ты перенес меня в Лускан на Побережье Мечей.
Маскевик глаз не поднял, но на некоторое время перестал полоть, чтобы обдумать предложение.
— Я действительно не в восторге, — спокойно подтвердил он. — И я еще раз прошу тебя выбросить эту блажь из головы.
— А я повторю тебе, что это не твое дело, — огрызнулся эльф. — Помоги, если можешь. Если же нет, то, думаю, не составит труда найти в Серебристой Луне чародея, который охотно продаст мне такое заклинание.
Маскевик кряхтя поднялся, распрямил затекшую спину, повернулся и грозно посмотрел на самоуверенного эльфа.
— Да что ты? — промолвил он и посмотрел на ониксовый перстень, проданный им Лелоринелю.
Эльф проследил за его взглядом.
— Думаю, денег у тебя хватит, — бросил чародей. — Потому что я передумал насчет этого кольца. Я его создал, и я же покупаю его у тебя.
— Всего золота мира будет мало, — усмехнулся Лелоринель.
— Отдай, — потребовал Маскевик, протягивая руку. — Я верну тебе уплаченное.
Эльф развернулся и пошел с балкона к лестнице, ведущей вниз.
Рассерженный Маскевик догнал его уже за стенами башни и загородил дорогу.
— Это идиотизм! — выкрикнул он, — Снедающая тебя жажда мести безумна и безнравственна!
