стариной и присоединиться к ним на пути к неведомым приключениям. Чародей знал, что Гаркл не ошибся в этих двоих и правильно сделал, что попросил его помочь им.
Он устало прислонился к двери. Времена его молодости давно позади, и ему уже не суждено двинуться навстречу опасности, взвалив на свои плечи тяжкое бремя защиты добра и справедливости.
Но Малькор был несказанно рад уже тому, что ему представилась возможность помочь правому делу, – значит, его факел перешел в надежные руки.
Глава 2. Тысяча тысяч отражений
Убийца зачарованно наблюдал за тем, как раскачивается на цепочке волшебный рубин, вбирая в себя свет свечи и изливая его наружу тысячей тысяч отражений. Камень явно был огранен не человеческими руками, слишком уж точной и безупречной была работа.
И все-таки кто-то сделал это, думал убийца, пристально вглядываясь в игру лучей на поверхности рубина. У него в руках было чудо – колдовской камень, предназначенный только для того, чтобы полностью овладеть душой жертвы.
Тысяча тысяч крошечных свечей.
Неудивительно, что ему так легко удалось уговорить капитана взять их с Реджисом на борт. А сейчас он и сам никак не мог отделаться от раздумий, которые навевал камень. Сознание, помимо его воли, наполнилось спокойными, умиротворяющими мыслями, так, словно он беседовал со старинным приятелем…
На суровом лице убийцы заиграла улыбка. Он с каждым мгновением все глубже уходил в мечтательное полузабытье.
Но вот Энтрери усилием воли оторвал взгляд от волшебного камня и потер глаза, несказанно пораженный тем, что даже он, обладавший, казалось бы, безупречной выдержкой, оказался столь уязвимым перед чудесным рубином. Вздохнув, Энтрери глянул в угол каюты, где, понурив голову, сидел Реджис.
Теперь я понимаю, зачем ты спер этот камень, – сказал убийца хафлингу.
Реджис встрепенулся, удивленный тем, что впервые с тех пор, как они поднялись на корабль в Глубоководье, Энтрери обратился к нему.
– И понятно, почему Паша Пуук так хочет вернуть его, – продолжал Энтрери, обращаясь скорее к самому себе, чем к Реджису.
Реджис покосился на убийцу. Неужели рубин способен влиять даже на Артемиса Энтрери?
– Да, камень очень красивый, – пискнул он, еще не вполне понимая, как реагировать на столь неожиданное поведение хладнокровного убийцы.
– Нет, это не просто красивый драгоценный камень, – задумчиво пробормотал Энтрери, впиваясь глазами в озаренную тысячами бликов поверхность рубина.
Реджис поймал себя на мысли, что в свое время, впервые увидев этот камень у Пуука, он и сам так же зачарованно смотрел на него. В те далекие времена дела его шли отлично, он был всеми уважаемым вором и неплохо жил в Калимпорте. Но волшебный камень наполнил его разум такими удивительными посулами, что он мигом забыл обо всех прелестях жизни в качестве члена Гильдии воров.
– Возможно, это не я его, а он меня украл, – внезапно пробормотал Реджис.
Но хафлинг недооценил силу воли и самообладание Энтрери. Убийца метнул в его сторону полный презрения взгляд, ясно давая понять, что он отлично знает, куда клонит Реджис.
А тот, по привычке пытаясь использовать любую возможность, дававшую надежду на спасение, продолжал:
– Думаю, что камень околдовал меня. Какое там воровство… у меня просто не было выбора…
Резкий хохот Энтрери прервал его на полуслове.
– Мне наплевать, кто ты – хитроумный вор или несчастная жертва рубина! – прорычал он. – В любом случае меня тебе не разжалобить. Как ни крути, а ты заслуживаешь того, чтобы Пуук расправился с тобой!
Подбросив камень, убийца ловко поймал его и опустил в висящий на поясе мешочек. Затем Энтрери извлек из кармана небольшую, вырезанную из оникса фигурку.
– Расскажи-ка мне лучше, что это за штука! – скомандовал он.
Реджис давно уже ожидал, что Энтрери попытается выяснить, что это за статуэтка. Он видел, как убийца, издеваясь над эльфом, подбрасывал и ловил ее у самого края Ущелья Гарумна. Но с тех пор хафлингу еще не доводилось видеть ониксовую фигурку.
Реджис беспомощно пожал плечами.
– Второй раз я спрашивать не буду! – угрожающе прошептал Энтрери, и Реджис сразу почувствовал леденящий душу ужас, кошмарное предчувствие смерти, которое так умело внушал своим жертвам убийца.
– Эта статуэтка принадлежит эльфу, – торопливо сказал Реджис. – Ее зовут Гвен… – Слова застыли у него в горле, как только он увидел, что Энтрери, мгновенно выхватив кинжал, изготовился к броску.
– Ты хотел позвать ее на помощь? – зловеще усмехнулся Энтрери и сунул статуэтку в карман. – Я знаю ее имя, хафлинг. Уверяю тебя, что ты будешь мертв еще до того, как она явится на зов.
– Ты боишься ее? – спросил Реджис.
– Просто я никогда не рискую понапрасну, – ответил Энтрери.
– Но сам-то ты ее вызовешь? – упорствовал Реджис, прикидывая, как бы изменить соотношение сил в свою пользу. – Плохо ли иметь такую спутницу, когда вокруг полно опасностей? Энтрери расхохотался:
– Спутницу? Зачем она мне, маленький дуралей? Что это мне даст?
– По-моему… если путешествуешь не один… ну, в общем, это безопаснее… – попытался доказать Реджис.
– Дуралей, – повторил Энтрери. – В бою и в пути от спутников одни неудобства. Только лишние хлопоты и зависимость, а это обычно плохо кончается! Посмотри на себя, друг эльфа, чем ты сейчас можешь помочь Дзирту До'Урдену? Он сломя голову мчится следом за тобой, чтобы исполнить долг дружбы. – Последние слова убийца произнес с явным отвращением. – И можешь мне поверить, он мчится навстречу своей смерти!
Реджис опустил голову и ничего не ответил. Да, сейчас его друзья рискуют ради него головой, и все это из-за ошибок, которые он совершил задолго до того, как познакомился с ними.
Энтрери сунул кинжал в ножны и вскочил на ноги.
– Отдыхай, маленький воришка. Выйди на палубу, проветрись! Наслаждайся прелестями морского путешествия как человек, который смотрит в лицо смерти. Можешь не сомневаться, она поджидает тебя в Калимпорте. Там ты и твои друзья найдете свой конец! – Сказав так, убийца вышел из каюты, захлопнув за собой дверь.
Реджис заметил, что Энтрери не запер его. Да в этом и не было особой нужды. Ужас, который внушал ему убийца, держал хафлинга во сто крат надежней любых цепей. Впрочем, бежать все равно было некуда.
Реджис в отчаянии обхватил голову руками и вдруг услышал, как жалобно стонут и поскрипывают доски обшивки. Видавшее виды судно мерно покачивалось на волнах.
У него закружилась голова.
Хафлинги никогда не были мореплавателями, а Реджис был трусоват, даже по меркам своих не слишком отважных сородичей. Трудно было придумать для него более мучительную пытку, чем путешествие на корабле через бурное море Мечей.
– В жизни больше не выйду в море, – простонал Реджис и, распахнув иллюминатор, подставил голову освежающим порывам ветра.
