корабля, никто из команды
Данкина сильно поразило услышанное. Он все еще пытался придать скверный оттенок слухам о проклятом Кэрвиче, байки про обезглавливание и тому подобное, но каждый раз его либо затыкали, либо смеялись над ним.
Тот факт, что Дюдермонта поддержали единогласно, не удивил ни Дриззта, ни Кэтти-бри. Ведь за долгое время, проведенное вместе, команда
“Я все же намерен сойти в Вингэйте”, — наконец сказал взволнованный Данкин. “Я не собираюсь ни за кем плыть на проклятый Кэрвич”.
“А кто тебе вообще предлагал выбор?” — спросил его Дриззт.
“Капитан Дюдермонт ведь только что сказал …” — начал Данкин, повернувшись к Дюдермонту и указав на него пальцем. Слава застряли у него в глотке, потому что по кислому выражению лица Дюдермонта он понял, предложение его не касалось.
“Вы не имеете права держать меня здесь!” — запротестовал Данкин. “Я эмиссар его тираничества, вы должны были меня выпустить еще в Минтарне”.
“Тебя бы убили в Гавани Минтарна”, — напомнил ему Дриззт.
“Тебя отпустят в Минтарне”, — пообещал Дюдермонт.
Данкин понял, что это значит.
“Когда мы точно выясним, какую роль ты сыграл в попытке устроить засаду
“Я ничего не сделал!” — крикнул Данкин, подергивая ухо.
“Как странно, что сразу после того, как ты мне сообщил, что присутствие Дриззта на борту
“Да меня же чуть не убили в этой засаде”, — запротестовал Данкин. “Да если б я знал, что эти головорезы напали на вас, я бы не вышел на лодке в гавань”.
Дюдермонт посмотрел на Дриззта.
“Это верно”, — признал дроу.
Дюдермонт сделал паузу, потом кивнул. “Я признаю, что ты невиновен”, — сказал он Данкину, “и я согласен вернуть тебя на Минтарн после нашего плаванья на Кэрвич”.
“Тогда подберете меня в Вингэйте”, — сказал Данкин, но Дюдермонт покачал головой.
“Слишком далеко”, — ответил капитан. “Никто из моей команды не сходит в Вингэйте. А теперь, когда мне придется плыть обратно к Минтарну, я буду плыть от Кэрвича по северному пути, мимо северных Муншаес”.
“Тогда дайте мне сойти в Вингэйте, а оттуда я сам доберусь до северного города Муншаес”, — предложил Данкин.
“Какого северного города?” — спросил его Дюдермонт.
У Данкина не было ответа.
“Хочешь уйти, сходи в Вингэйте, но в этом случае я не могу гарантировать тебе, что заберу тебя оттуда в Минтарн”. Сказав это, Дюдермонт повернулся и пошел к своей каюте. Он вошел туда, не оглянувшись, оставив у штурвала раздраженного Данкина с опущенными плечами.
“Твои знания о Кэрвиче здорово помогут нам”, — сказал ему Дриззт, похлопав коротышку по плечу. “Твое присутствие здесь оценят”.
“Да соглашайся уже”, — добавила Кэтти-бри. “Найдешь себе друзей и приключений. О чем еще можно мечтать?”
Дриззт и Кэтти-бри отошли от него, обмениваясь полными надежды улыбками.
“Мне тоже это в новинку”, — поддержал Данкина Харкл. “Но я уверен, будет весело”. И улыбаясь и глупо подергивая головой, маг отошел от него.
Данкин, тряся головой, подошел к бортику. Ему пришлось признать, что
Последние несколько дней он вел себя, как вечно жалующийся на что-либо, дурак, а Дюдермонт наверняка знал о его прошлом, ну или, по крайне мере подозревал, что он был пиратом в свое время. И все же капитан не относился к нему как к пленнику, а, судя по словам темного эльфа, они действительно хотели, чтобы он плыл с ними на Кэрвич.
Данкин перегнулся через бортик, и заметил стаю дельфинов, веселящихся в волнах, и он погрузился в свои мысли.
* * * * *
“Ты снова думаешь о них”, — раздался голос позади угрюмого дварфа. Это был голос Реджиса, голос друга.
Бруенор не ответил. Он стоял на высокой точке на краю долины дварфов. К югу от Горы Кельвина, в месте, известном как склон Бруенора. Король дварфов всегда размышлял здесь. И хотя эта колонна из наваленных друг на друга камней была всего лишь пятьдесят футов в высоту, и едва возвышалась над тундрой, но каждый раз, когда Бруенор взбирался по крутой и узкой тропинке, ему казалось, что он поднимался к самим звездам.
Реджис карабкался последние двадцать футов обиженно надув губы. “Люблю бывать здесь ночью”, — заметил хафлинг. “Но ночей-то особо еще месяц не будет”, — продолжил он довольным голосом, пытаясь заставить Бруенора улыбнуться. Его наблюдение было справедливо. Далеко, далеко на севере, летние дни в Долине Ледяного Ветра длились очень долго, хотя солнце светило лишь несколько часов.
“Да, здесь у меня не особенно много времени”, — согласился Бруенор. “Времени, которое я хочу провести один”. Он повернулся к Реджису, пока говорил, и даже сквозь тьму хафлинг смог разглядеть его хмурое лицо.
Но Реджис знал цену этому виду. Бруенор скорее лаял, чем кусался.
“Один ты здесь не будешь, счастлив”, — возразил ему хафлинг. “Ты станешь думать о Кэтти-бри и Дриззте, и станешь скучать по ним, также как и я, и утром ты станешь ворчливым йети, а этого я допустить не могу”, — сказал хафлинг, помахивая пальцем. “И вообще, десяток дварфов упросили меня прийти сюда и подбодрить тебя”.
Бруенор надул губы, но не нашел ничего вразумительного в ответ. Он отвернулся от Реджиса, в основном потому, что не хотел, чтобы хафлинг увидел, зарождающуюся на кончиках его губ улыбку. За шесть лет, с тех пор как ушли Дриззт и Кэтти-бри, Реджис стал ближайшим другом Бруенора, хотя одна жрица дварфов по имени Стампет Рэкингкло почти постоянно находилась рядом с Бруенором, особенно в последнее время. Смешливые перешептывания говорили о близкой связи, растущей между женщиной и королем дварфов.
Но все же лучше всех Бруенора знал Реджис, Реджис, который был рядом с ним тогда, когда, как пришлось признаться Бруенору, ему больше всего нужно было общество. С самого возвращения в Долину Ледяного Ветра Бруенор почти постоянно думал о Дриззте и Кэтти-бри. Единственное что мешало Бруенору впасть в глубокую депрессию, это огромный объем работ, необходимый проделать, чтобы снова открыть шахты, и Реджис, Реджис всегда находящийся рядом, всегда улыбающийся и всегда заверяющий Бруенора, что Дриззт и Кэтти-бри вернутся к нему.
“Как ты думаешь, где они?” — спросил Реджис после долгого молчания.
Бруенор улыбнулся и пожал плечами, смотря не на хафлинга, а на юго-запад. Он лишь ответил, — “Где-то там”.
“Где-то там”, — повторил Реджис. “Дриззт и Кэтти-бри. И ты скучаешь по ним, так же как и я”. Хафлинг подошел ближе и положил руку на мускулистое плечо Бруенора. “И ты скучаешь по кошке, я знаю”, — сказал Реджис, снова отвлекая Бруенора от мрачных мыслей.