В новогоднюю ночь мама действительно была в том самом платье, которое Вера приняла за чехол для одежды и использовала как «аскетический балахончик». Да, большие деньги за него, как поняла Вера, заплачены не зря. На маме платье смотрелось восхитительно: поскольку мама была гораздо выше Веры, оно оказалось чуть ниже колена, струилось по стройной маминой фигуре мягкими складками. Пояс из металлических бляшек и цепочек очень благородно сжимал платье на талии. В общем, Вера мамой просто залюбовалась.
По вечерам все собирались в гостиной за широким столом и после чаепития начинали играть: то в лото, то в карты, то в «мафию» – ожесточенно спорили, в шутку и всерьез ссорились, шумно мирились, восхищались чьему-нибудь хитроумию или негодовали. Вера была спокойна и счастлива. И совершенно забыла думать о своей внешности и незавидной судьбе. Была веселой и открытой, чем очень радовала свою семью.
А когда все стали постепенно разъезжаться (первой умчалась в столицу сдавать сессию в своем институте сестричка Марина), Вера нашла себе новое занятие. Они с бабушкой стали ходить в лес на лыжах. Дом их стоял очень обособленно, вдалеке от всех строений загородного поселка, его окружал веселый березовый лес. Снегу нападало много, ударил легкий морозец, было солнечно и ясно – так что катание было просто в радость. Бабушка была заядлой лыжницей, и поначалу Вере трудновато пришлось за ней поспевать. Но постепенно она наловчилась и с каждым днем ездила все увереннее, изучила все лыжни леса. А скоро одна, без бабушки, стала выбираться на гору, которую они как-то обнаружили в заброшенном карьере. Пока никто не освоил ее, и Вера принялась учиться съезжать с нее вниз.
Ух, как свистел ветер в ушах, как летел в лицо колючий снег, когда девочка неслась по своей трассе, которую она раз от раза все лучше и лучше накатывала на крутой горке! Поначалу она падала несчетное число раз, но никто этого не видел, не смеялся, и Вера каталась и каталась. Постепенно у нее стало получаться совсем хорошо. И она, быстрым болидом съезжая вниз, ловя разгоряченным лицом ветер, чувствовала себя бесстрашной валькирией,[1] которая носится на своей колеснице по небу или над битвой, выискивая самых храбрых, самых отчаянных воинов, чтобы подхватить их и унести в вечные чертоги, где пируют лучшие рыцари всех времен, а скорее всего – и народов. Вера не боялась упасть – она верила в себя, надеялась на свои руки и ноги, и сам черт в этот момент был ей не брат. Она даже не волновалась, что так далеко по лесу от дома уезжала – мало ли кто нехороший может встретиться? Не может! Потому что бесстрашную валькирию нельзя ничем испугать!
Но каникулы – это всего лишь две недели. И они подошли к концу. Вере пришлось уехать домой. Начались школа, музыкалка, нужно было одеваться во что-то приличное, появляться на людях – держаться уверенно и ни в коем случае не показывать своих слабостей. Так что Вере пришлось забыть те смелые ощущения, которые радовали ее, когда она была валькирией. И, чтобы не тосковать в далеком от желаемого мире, вновь обложилась книгами про приключения, с упоением стала смотреть любимые фильмы и играть на компьютере. А еще в мечтах уноситься в выдуманные ею самой для себя истории – в которых, конечно же, Вера была самым главным и настоящим героическим героем.
Мама снова принялась уговаривать дочку не киснуть целыми днями дома, отправляться к каким-нибудь друзьям или одноклассникам, развлекаться, радоваться детству. Вера отбивалась от нее, как могла. Но сил на эту борьбу оставалось все меньше.
А в реальности же героем стал Пряжкин. Причем героем не мнимым, а общепризнанным. В начале февраля он влип в какую-то историю – с драками, приводом в милицию и даже каким-то криминалом. Все – выпрут Коляна из школы как миленького! – думали в классе. Однако ничего подобного не произошло. Пряжкина отпустили. Как выяснилось, он оказался не только ни в чем не виноват, но даже проявил себя весьма положительно и благородно. То ли он кого-то защищал, то ли отстаивал чужие интересы – Вера не совсем поняла, потому что лишь прислушивалась к чужим разговорам (разумеется, делая вид, что ничуточки даже не прислушивается, вот еще!), а спрашивать, естественно, не стала. Так что скоро Пряжкин вернулся в школу – и ходил таким гоголем- моголем, что просто хоть кино про него снимай. Вере он, к счастью, никакого особого внимания не оказывал – так только, улыбался издалека.
Кстати, того, что мальчишки дружно решили игнорировать ее, Вера даже и не заметила. Ведь и так-то она с ними не общалась. И то, что сосед по парте Столбиков перестал даже здороваться и усиленно отворачивался от нее, Вере не показалось странным. Он тоже, значит, ушел в себя и прячется от мира. Так решила она. И тоже Столбикова старалась не беспокоить.
До чего же в их школе любили всякие праздники! Приближался День святого Валентина. И, как и в прошлом году, его планировали отметить мощной общешкольной дискотекой. Прийти на нее могли все желающие, кроме разве что младшеклассников. Но только парой – мальчик с девочкой. Эта пара должна была договориться заранее, и совершенно не важно, кто кого пригласит – мальчишка девчонку или наоборот.
Пока в восьмом «А» никто никого не пригласил на это закрытое для всех одиночек мероприятие, но ожидание и волнение так и носились в воздухе.
И первым удивительным событием стала новость: толстушку-резвушку Мусю Гладышеву официально позвал на праздник имени святого Валентина десятиклассник Петров! Как-то после уроков он подошел к ней на школьном дворе и спросил, не хочет ли Муся принять его приглашение. Свидетелей тому было много, и в том числе умеющая вовремя подкрасться незаметно Оля Прожумайло. Так что после этого все оживились: и вот уже приглашен девчонкой из параллельного класса Мишка Севастьянов, рыжего Женьку ангажировала малявка из седьмого класса, а к яркой красотке Марысаевой подкатило сразу несколько парней, двое из которых – одиннадцатиклассники. Но всем она решительно отказывала – и взрослым ребятам, и однокласснику Игорьку Денисову. Всем стало понятно – Катька ждет приглашения от другого человека…
Оба одиннадцатиклассника достойно смирились с отказом, а Игорек страшно обиделся. Он принялся ходить широкими шагами по классу, смахивая чужие тетради и учебники с парт, плеваться, обзывать капризу Марысаеву. Хорошо, что сама Катька, которой в классе на тот момент не было, этого истерического монолога Денисова не слышала. Зато Вере Герасимовой, как и некоторым другим девчонкам и мальчишкам, которые никуда не убежали на перемене, это все слушать пришлось.
И Вера не выдержала. Как только нарезавший круги между рядами Игорек поравнялся с ее партой, она вскочила, схватила его за свитер и притянула к себе.
– А ну заткнись, придурок! – сурово сжав брови, воскликнула она. – Или я тебя сейчас пришибу!
Вере казалось, что она сейчас умрет от страха, если Денисов примется защищаться. И чтобы не показать этого, Вера сделала выражение лица еще суровее. И даже снова почувствовала себя грозной валькирией. А валькирии, конечно же, презирают таких подлых слабаков. А потому она тут же отшвырнула Денисова от себя и добавила на дорожку:
– Пошел отсюда!
И Денисов пошел… Куда-то в коридор…
Вера молча плюхнулась на стул и замерла с гордым видом. Но руки, которые предательски задрожали, спрятала в рукава кофты.
Многие посмотрели на нее, но ничего не сказали – тут же прозвенел звонок, и кабинет биологии стал заполняться учениками.
Куда делся из класса Игорь – побежал ли разыскивать своего покровителя Пряжкина и жаловаться ему, или же постыдно плакать где-нибудь в уголке, Веру не интересовало.
А Пряжкин отыскался сам. Как только кончился последний урок, он подошел к Вере, которая торопилась в раздевалку, и, перегородив ей проход на лестничном пролете, предложил, конечно же, идти с ним на Валентинов праздник.
– Не пойду я, Коля, – проговорила Вера, и голос ее был даже умоляющим. – Ты пойми.
– Что – «пойми»? – ухнул Пряжкин. – Не нравлюсь я тебе?
Ну что ему было ответить?
– Ты хороший парень, Пряжкин… – начала Вера. – Но…
Но не могла она объяснить, что дело-то, в общем, даже и не в самом Коле Пряжкине. А в том, что не могла Вера себя представить на этой дискотеке, потому что больше всего именно она САМА СЕБЕ не нравилась!
– Но тебе кто-то другой нравится, – закончил за нее Пряжкин. – Я знаю. Ты с ним пойдешь?
– Ну вот – да, кто-то другой! С ним, с ним! – охотно подхватила Вера, надеясь, что это спасет ситуацию и Пряжкин от нее отстанет.
Но тут же поняла, что снова врет. Снова играет на свой вымышленный образ. Ее жизнь шла по кругу. И выхода никакого не было. Разве что… признаться Пряжкину в том, кто она есть на самом деле! Признаться, что она – никто… Но это так стыдно.
«А идти на поводу своих слабостей – еще стыднее!» – решила Вера. И…
– Так что, Пряжкин, я ни в коем случае не пойду с тобой на дискотеку, как бы ты меня ни уговаривал. Потому что я – толстая! – выкрикнула Вера.
Стыд окрасил бурым цветом ее лицо. Девочка набрала воздуха, чтобы продолжить свою жуткую исповедь перед Пряжкиным, но тут вниз по лестнице поскакала такая конница одиннадцатиклассниц, что и ее, и Пряжкина отбросило к стенкам.
«Бежать!» – тут же подал команду мозг, который всегда настроен на то, чтобы защитить человека от волнений и опасностей. Да, бежать! Ведь так проще. И объяснять ничего будет не надо. Так что, поддавшись внутреннему приказу, Вера со всех ног бросилась вслед за взрослыми девчонками, нырнула в женское отделение гардероба…
– Что – «толстая»? Что – «толстая»?! – кричал ей вслед растерявшийся Пряжкин. – Я не понял, Вер!
– Это все!!! – на бегу ответила ему Вера. – Это значит – нет, нет, не-е-ет!
Глава 7
Разоблачение обманщицы, или «Покажи карате!»
До дискотеки имени святого Валентина, вокруг которой разгорались такие страсти, оставалось всего три дня. В восьмом «А» уже все знали, что Николай Пряжкин принял приглашение на бал от Екатерины Марысаевой. Даже Вера Герасимова знала. И это радовало ее. Ведь Катька с Пряжкиным – красивая пара. Он такой крупный, мужественный, она – высокая, стройная, женственная. По сравнению с Марысаевой ее конкурентка Прожумайло выглядела на троечку с минусом: кривоногенькая, вечно шмыгающая в поисках информации девочка с хитро бегающими туда-сюда косенькими глазками. Изящная Лилечка Кобзенко – тоже прошлый объект ухаживаний Коляна, была, наоборот, в отличие от Прожумайло, очень даже ничего. Но она, кажется, уже сошла с дистанции в борьбе за разбойника Пряжкина и переключилась на более взрослых кавалеров.
Так что Вера искренне желала Марысаевой счастья. И Пряжкину – чтобы он вспомнил свою прошлую любовь Марысаеву и вновь стал за ней ухаживать. А себе чего она желала… Так много чего она желала себе и к каждому празднику просила – но ничего этого не сбывалось. И купить то, чего она хотела, было нельзя. Новые тела пока не продавались. И новые судьбы. А уж друзей невозможно купить вообще никак…
На большой перемене мальчишки, как стадо молодых сайгаков, носились по классу и играли в «сифу» – бросались друг в друга сухой тряпкой, как следует вывалянной в мелу. Девчонки постарались исчезнуть с поля битвы – мало приятного, если на тебя вдруг приземлится эта дурацкая «сифа»: после нее мел с одежды два часа отчищать.
