— Нет. Его оставили возле дома. Квадрат А 16.
Вы можете забрать. Это предлагает капитан сербского спецназа. Он рядом со мной. Я сожалею, полковник...
— Спасибо, что сообщили, майор. Желаю вам удачно выпутаться... Я позвоню сегодня же в Вашингтон. Может, удастся что-то для вас сделать.
Конец связи.
Рация запищала, и майор выключил ее.
— Сын? — спросил Слава.
— Это сын его покойного брата. Полковник хотел сделать из мальчишки мужчину. Не успел.
— Многие из вас больше ничего уже не успеют сделать в жизни. Это я вам обещаю... — жестко сказал Слава, которого разговор майора с полковником по-человечески тронул, и он за это сам на себя разозлился. — С вами по-хорошему разговаривать нельзя. Вас надо уничтожать. Только тогда оставшиеся что-то поймут. Может быть, поймут...
Хаггард на проповедь не отреагировал. Или сделал вид, что не реагирует.
— Кто тот человек? — кивком показал майор.
Солдаты гнали в лес пинками албанского офицера.
— Албанский сепаратист. Они захватили пост и отрезали головы трем солдатам.
По телу майора пробежала такая сильная дрожь, что Слава заметил это даже со стороны.
— С ним сделают то же самое?
— Нет. Это они могли бы сделать здесь, на дороге. Его просто повесят.
— Да... — в голосе Хаггарда появились философские нотки. — Хорошо, что мы американцы, а не албанцы. Иначе и нам болтаться бы на ветру.
Слава верно уловил момент и сориентировался правильно. Будущему допросу у полковника Ратковича он может помочь уже сейчас.
— Не обольщайтесь, майор. Лично я не вижу принципиальной разницы. Разве что албанцы воюют на своей земле. И их можно за это уважать. Вы же пришли на чужую землю. И уважать вас мне лично не хочется. Я бы обращался с вами хуже, чем с ними.
— Значит, нас тоже ждет веревка? — Майор нехорошо усмехнулся. — Хотя бы уж уважили, как солдат солдата, и расстреляли.
— Все зависит от того, как вы поведете себя на допросе. Но зарекаться от веревки я бы на вашем месте не стал. Итак, прошу перебраться в грузовик. Я передаю вас в распоряжение армейской части.
Когда «тени» забирались в «Хаммер», сербский офицер подошел к их машине.
— У нас четыре «иглы» есть. Могу половину уступить. Ради хорошего дела. Так сказать, в обмен на пленных. Ваши предполагаемые «гости» могут и с воздуха пожаловать, будет чем их встретить.
— Отлично. Берем! — сразу согласился Слава.
Ручной зенитный комплекс «игла» класса «земля — воздух» пришелся отряду очень кстати.
— И еще... — просительно поинтересовался офицер. — Вы не возражаете, если мы летчика для начала слегка побьем? А то потом с ним будут на высоких инстанциях общаться. Там почему-то бить не умеют.
А мы аккуратно, по почкам, чтобы ссался в штаны всю оставшуюся жизнь.
— Какому летчику?
— Вашему американцу...
Тут только Слава и сообразил, что за странный комбинезон на пленном американце, которого он принял за ценного специалиста. Это же просто летчик! Значит, сербы сбили американца, а спецназовцы — это команда по спасению. Американцы же заранее предупреждали, что будут вытаскивать своих сбитых пилотов.
— Какой самолет хоть сбили? Не знаешь? — поинтересовался расстроенный Слава.
— А ты что, не слышал еще? — Офицер чуть не подпрыгнул от радости. — «F-117». Увидели их «невидимку»...
Это было, конечно здорово. Гордость американской армии, неуязвимый и невидимый «Стеле» запросто сбивают югославские ракеты, которым в обед сто лет. Кто-то на этом наживется в Штатах. «Локхид», конечно, будет требовать новых денег на новый самолет, более совершенный. Ради такого события они будут готовы и всю эту войну профинансировать.
Потому что заработают на создании новой модели куда как больше.
— Делай как знаешь... — сказал Слава офицеру. — Делай, как ты привык здесь жить, потому что это твоя земля. Пусть они тоже это поймут и привыкнут.
Дум, вперед!
«Хаммер» развернулся с включенными фарами.
И в свет этих фар попал Хаггард, уже взявшийся за задний борт грузовика двумя связанными руками — сербы связали майора заново — и с трудом поднимающий простреленную ногу. И показалось Славе, что взгляд, которым майор провожал спецназовцев, был просто торжествующий и злорадный. Не понравился этот взгляд. Он грозил какими-то неприятностями, грозил ловушкой, и Слава решил быть осторожнее.
Глава 20
Управление.
Профессор Вениамин Самойлов.
Группа
Машина уже стояла у центрального входа.
Вениамин Вениаминович глянул на часы, торопливо спустился по лестнице и укоризненно качнул головой при виде часового у дверей, который тут же виновато закрыл журнал в яркой обложке и вытянулся по стойке «смирно». Перешагивая через две ступени, профессор уже миновал крыльцо и готовился взяться за ручку дверцы машины, когда какая-то женщина схватила его за локоть и остановила таким сильным движением, что с профессора чуть не слетели очки. Он, погруженный в свои мысли и возбужденный телефонным звонком, который и заставил его срочно вызвать машину, сначала растерялся и даже почти испугался, но быстро вспомнил ее. Женщина просто сильно располнела. До такой степени располнела, что и узнать сейчас трудно.
Тогда, полгода назад, она была сухой хворостиной из веника — в состоянии полного нервного истощения. Психосоматическая дистрофия, которую сейчас модно называть СПИДом-2, или еще синдромом хронической усталости. Человек с таким диагнозом не только не в состоянии жить, как все, как все ходить на работу, он не в состоянии даже питаться самостоятельно. Кормить его приходится с ложечки. Человек, когда его укладывают в постель, будет замерзать, но не найдет в себе силы натянуть одеяло на дрожащее тело.
Он поднял эту женщину на ноги. Сумел! А врачи бились с ней почти год, и все было бесполезно.
Вообще-то профессор Вениамин Вениаминович Самойлов не занимается врачебной практикой. Он вообще никогда не был врачом, хотя дополнительно к основному образованию получил еще и медицинское. Он — физик. Но тогда, в случае с этой женщиной, к нему обратились за помощью коллеги из Института судебной психиатрии имени Сербского. Женщина могла дать ценные свидетельские показания по нашумевшему делу о массовом зомбировании людей в одной из сект. И требовалось восстановить ее нервно-мыслительные процессы хотя бы до состояния возможности естественных рефлексов. Да, она была типичным зомби. Сколько их, этих зомби, расплодилось тогда по стране. Сколько их появляется сейчас, каждый день, каждый час...
— Вениамин Вениаминович! — Женщина, казалось, готова обнять и расцеловать его. — Дорогой вы мой, спаситель вы мой... — Она сунула ему в руки громадный букет цветов и пластиковый пакет, в котором легко угадывалась бутылка шампанского, еще какая-то бутылка и большая коробка конфет.
