миллиметров.
Теперь остается только ждать. Опять ждать, все время ждать! Ждать, чтоб победить или умереть!
У меня есть неоспоримое преимущество: чтобы подняться из подлодки на палубу, имеется только один путь через люк рубки. Но, с другой стороны, эти сукины дети могут запросто нырнуть на сотню метров в глубину.
Время идет, но я его как бы не ощущаю. Может быть, прошли и все десять минут, но могу ошибиться. А в общем-то, какая разница? Ладно, скажу — жду десять минут!
Кто-то вылезает из люка по пояс. Один из тех, кто сопровождал Антигону. Приняв пучок слепящего света в глаза, он закрывает лицо рукой.
— Джо, черт возьми! — вскрикивает он. — Какого дьявола не следишь за прожекторами! Я зажимаю нос двумя пальцами и произношу чисто по-американски: «О'кей!» Но вместо того чтобы идти к прожектору, поднимаюсь по узким прутьям лестницы рубки.
Парень так никогда и не узнает, от кого получил удар по кумполу. Он вываливается из люка и падает к подножию рубки как мешок. В это время из люка показывается вторая рожа и спрашивает, прикрыв ладонью глаза:
— Что с тобой, Бурк?
Моя рука хватает его глотку. Крикнуть он не может. Резко выдергиваю его из отверстия люка и бросаю на палубу. Но парень цепкий как кошка.
Он приземляется на четыре лапы и поднимает голову. Теперь мне свет бьет по шарам. Я прыгаю вниз.
Получается занимательный обмен ударами. Ты — мне, я — тебе! Удар головой, удар кулаком, коленом, ногой — и так без конца! Удар — удар!
Бам — бам! Принимаю — отдаю! Откладываю на зиму, раздаю бедным в квартале! Промах, попадание, опять попадание! Как в кино! Парень не очень крупный, но удары крепкие, видно, насмотрелся голливудских боевиков…
Его кулак ходит, как поршень паровоза. Я сжимаю зубы, кулаки, все остальное. Надоедает, в конце концов! Пора кончать! Он желает уложить меня спать крюком справа, но черта с два! Я прерываю свалку. Два шага назад — и уже пушка в руке. Я ему ее показываю. Он не удивляется, просто с удовольствием поднимает руки вверх, без приказания!
— Повернись-ка спиной!
Он слушается. Я урезониваю его рукояткой сверху. Все, сцена закончена — он валится как подкошенный.
У меня с детства привычка убирать за собой мусор, словом, оставлять место чистым, как было до того, как я пришел. Короче, надо прибрать!
Парень, которого я угостил у люка, готов, у него сломаны шейные позвонки. Отправляю его в воду. В принципе, я не обижусь, если кто-то из команды останется в живых, будет с кем поговорить! Я тащу последнего драчливого оппонента к ограждению на корме, где мне удалось осилить восхождение на борт, веревкой обматываю ему руки и привязываю к стойке перил крестом.
Продолжаю наблюдать за входным люком наверху рубки, не появится ли из норы новая дичь. Но наступает минута затишья. Тогда я отвешиваю пару оплеух своему спарринг-партнеру по боксу, чтобы привести в чувство. Изо рта стекает кровь, он дергается, стонет, вздыхает и открывает один глаз.
— Можешь говорить, чемпион? — спрашиваю я его. — Мне нужно кое-что узнать.
Одновременно обыскиваю его карманы. Вынимаю нож, спички, сигареты, доллары. Прижимаю к его животу лезвие ножа, постепенно усиливая давление. Нож острый, и стоит лишь нажать… Я готов идти до конца, вы меня знаете!
— Сколько вас на борту?
Впечатление, будто лезвие вошло в его живот наполовину. Если быстро не ответит, то получит право на бесплатное харакири, братец мой. Это нехорошо, я знаю, но что мне остается?
— Отвечай, сколько человек в команде?
— Семь!
Быстрый подсчет в голове блистательного комиссара Сан-Антонио: трое в воде, один связан, лежит передо мной — остается, стало быть, нейтрализовать троих, мой генерал!
— Как зовут этих троих? Назови только имена — мне достаточно!
Мой палец так и пляшет на рукоятке ножа. Не знаю, может, я ошибаюсь, но у меня впечатление, будто лезвие уже находится в животе моего партнера по переговорам.
— Рой! — стонет жертва профессионального бокса.
— Еще?
— Флойд и Чарли.
— О'кей!
Я отвожу нож от его живота. Нет, лезвие не совершило круиз в его внутренностях. Может, оно, конечно, вообще затупилось, заржавело после долгого плавания в такой сырости. А может, у парня пресс такой…
Иду к рубке. Неслышно поднимаюсь по лестнице. Нагибаюсь и смотрю в люк. Внизу камера перископа, горит свет. Но никого не видно.
— Эй, Чарли! — кричу я, как вылитый американец. — Сюда быстро!
Убираюсь из люка и прячусь сбоку рубки. Слышен звук шагов по металлической лестнице. Появляется Чарли. Но перед тем как вылезти из люка, он получает капитальный удар рукояткой пистолета по основанию черепа. Такой удар способен забросить его гланды в область мочевого пузыря. Его руки разжимаются, и он падает камнем, как на дно колодца.
Металл, он вообще резонирует, поэтому раздается страшный грохот.
Буквально тут же появляется тип и склоняется над безжизненным Чарли.
— В чем дело, парень? — слышен голос того, кто сопровождал Антигону.
— У Чарли, видно, закружилась голова или он поскользнулся. Никогда не видел большего кретина. Он, похоже, здорово треснулся, комментирует то ли Рой, то ли Флойд.
Слушая их разговор, я повторяю про себя:
«Их всего двое!» У меня страшное желание продырявить шестого, но тогда седьмой будет настороже, а у него в руках Антигона!
— Как думаешь, что с ним делать. Рой? — спрашивает наклонившийся парень. Но тут он, видно, почувствовал мой взгляд (еще бы не почувствовал, если своим взглядом я прожигаю сердца девушек насквозь!), потому что быстро поднимает голову. Ну как здесь удержишься — я стреляю! Пуля прошивает его сверху донизу. Входит в шею, а выходит через анус, что, признайтесь, бывает редко!
— Подожди-ка, — отвечает Рой, которого я до сих пор не вижу, — я принесу виски!
Так, теперь нельзя терять ни секунды Я шагаю в купол и слетаю внутрь по железной лестнице. Приземляюсь в помещении рядом с перископом. И в этот момент входит Рой Антигона рядом с ним В одной руке у него револьвер, в другой — бутылка виски. От неожиданности он подскакивает, успевает посмотреть на меня, на два трупа на полу, затем на мой пистолет и, смешав все мысли воедино, умирает, не успев, однако, проанализировать ситуацию до конца, поскольку мой пистолет делает «чпок!» — прямо в глаз!
Будто солнцезащитный монокль!
Я подбрасываю пистолет Глории в руке — Даже еще патроны остались! Клянусь, Антигона, я могу заменить целый армейский корпус в состоянии полной боевой готовности!
ПОСЛЕДНЯЯ
(Поскольку нельзя же, в конце концов, злоупотреблять вашим терпением!) Коллекционеры бывают разные. Я, например, люблю коллекционировать обалдевшие рожи…
В данном случае я имею в виду физиономию высокочтимого Окакиса, когда он возвращается на
