сознанием.
– Сударь, я не могу контролировать отраженные импульсы импланта!
– Ну и что с того?! Этот узел изолирован!
Чужие слова пробивались через плотный туман мысленных образов и наслоений. На то, чтобы понять их, сил уже не оставалось.
– Первые биты сигналов совпадают с нулевым кодом допуска, сэр. Сами сигналы зашифрованы, но я думаю, что это нечто вроде сетевого маячка.
– Что это значит?
– Согласно примерному расчету, полиция будет здесь через пять-семь минут.
– Запускай жесткую перешивку памяти. Мы меняем дислокацию.
Слава нейрохимии, боли не было.
17
Получилось так, что встречать гостя выпало Веронике. Она как раз недавно очухалась и лежала прямо посреди фонтана, наскоро сооруженного на территории Тиминой усадьбы (спасибо Ирине, не пожалела нескольких евро).
Это был тот же самый бион-медик, представившийся Людовиком первым. Он уже был здесь вчера, когда являлся к Ирине и целых десять минут отвлекал ее от друзей и подруг, втолковывая какой-то бред про Гамова. Сегодня вслед за ним из межузельного пространства вынырнул и сам Дмитрий. Людовик крепко держал его за руку.
– Принимайте хозяина! – бодро воскликнул бион в никуда, будто не заметив слабой населенности узла.
Видимо, он произнес эти слова в основном для самого изобретателя, который с рассеянным интересом озирался вокруг. Особого возбуждения или какой- нибудь другой приличествующей случаю эмоции на его лице не отражалось. Однако он все же улыбался, и поэтому Вероника разом вспомнила, как она любит этого человека.
Вскочив и расплескав прохладные капли, она повисла на Тиминой шее и преклонила голову ему на грудь.
– Мокро, – сказал он и сделал вялую попытку отстраниться.
– Любимый, ты вернулся! – театрально вскричала девушка.
Людовик вежливо потрогал Веронику за голый локоть.
– Госпожа Турчанова, мне нужно сказать вам несколько слов.
– Какие могут быть слова? – отмахнулась она, изо всех сил прижимая свой образ к телу товарища.
– И все-таки, – настаивал назойливый бион. – Пожалуйста, примите к сведению: господин Гамов вас не помнит, хотя наверняка испытывает эмоциональную привязанность. Он вообще не помнит никого из прежних друзей и коллег. Вам придется… возобновить ваше знакомство, если можно так выразиться. Будьте с ним помягче, ведь он сейчас все равно что ребенок!
– И это надолго?
– Мы постараемся помочь ему поскорее вернуться к полноценной жизни. Пока его… хм, разум и образ будут находиться в Сети, в клинике предпримут все возможные действия для восстановления работы мозга. Еще ничего не потеряно, поверьте.
– О-о-о…
– Доставляйте ему побольше радости, помогайте грамотно стимулировать таламус. Поверьте, иметь своим другом господина Гамова – большая честь не только для меня, но и для вас, потому что сегодня вечером по всем каналам новостей пройдет сенсационная информация.
– Какая? – живо заинтересовалась Вероника и отстала от неподвижного Тимы.
– Увидите, – лукаво скривился Людовик первый. – Я точно знаю, что мэр представил вашего друга к званию Героя сектора. За особые заслуги в деле укрепления стабильности общества и Сети. Приоткрою секрет: он в одиночку разоблачил крупную банду заговорщиков, угрожавших безопасности нашего жилого сектора.
– О! – восхищенно протянула девушка и подняла влюбленные глаза на будущую знаменитость, Героя сектора Дмитрия Гамова.
Рассеянно вертя головой, тот порой останавливал взгляд на каких-то видимых только ему одному предметах. И случайно встретившись с ее ждущими зрачками, он задержался в них лишь на малую долю секунды.
18
С того дня прошло еще около месяца, когда Людовик первый всерьез задумался о «последнем пути» для Героя. Увы, вернуть мозг Гамова к нормальной деятельности не удавалось никакими хирургическими и лекарственными ухищрениями. Что было тому виной, определенно утверждать было трудно, а скорее невозможно.
Имплант, разумеется, мешать лечению не мог, поскольку был извлечен из Тиминого черепа сразу же. Хотя, может, лучше было оставить его на месте?
– У тебя есть какая-нибудь версия, которую мы еще не проверили? – спросил Людовик помощника – юного биона-практиканта, выделенного ему специально для лечения Тимы.
– Только идиотия, – пожал тот плечами.
– Приобретенная в одночасье? И чтобы без судорожных припадков?
– Я же не диагноз ставлю, а предполагаю.
Людовик первый вплотную приблизился к толстому прозрачному пластику, что отделял стерильный медицинский бокс от остального лабораторно- клинического помещения. Гамов лежал с закрытыми глазами и ровно дышал, и на лице его, как обычно, застыла глуповатая улыбка. Удаленное черепные кости ему заменяли легко снимаемые пластиковые панели, отчего молодой человек походил на старинного кибера.
– Завтра утром нам придется сделать ему усыпляющий укол и отправить тело на переработку, – заметил бион.
– Героя сектора?…
– Закон не предполагает исключений. И к тому же от его супруги уже давно поступила соответствующая просьба. Она возражает против наших бесчеловечных опытов, по ее выражению, и требует отправить Гамова в «последний путь». – Медик помолчал и добавил вполголоса: – По-моему, он просто не хочет возвращаться из своих грез.
Помощник недоуменно распахнул глаза, старательно копируя эмоции человека:
– От этой болезни лекарства не существует.
Людовик первый ничего не ответил.
702-й (необязательный эпилог)
1
Ромка Гамов отцепил канюлю, перевалился с гравикресла на скомканную постель и в голос разревелся. Да пусть они пропадут на просторах Ложного Сервера, эти дурацкие законы! Не имеют права! Это несправедливо, в конце концов, лишать ребенка смысла всей его жизни! А что, если он сейчас покончит с собой (сообразить бы только, как)? Вот, наверное, обрадуются…
Мальчик всхлипнул в последний раз и сел на кровати. Не дождетесь! Интересно, сколько уже времени прошло с момента отключения от Сети. На глаза попалась мертвая консоль – как ни старайся, программа ни за что не позволит подключиться к жизни. Остается только умереть прямо здесь… «Опять!» – сердито подумал Ромка и встал. Очень хотелось узнать, как долго еще торчать ему в затхлой реальности, но гордость перевесила, и он промолчал.
Внезапно вспомнился рассказ матери, как они познакомились с отцом во время бегства от бионов. Вот это было приключение! С настоящими играми не сравнить, конечно, зато больше ни с кем такого не случалось.
Жаль, что отец давно умер, не с кем обсудить девчонок и прочие мужские дела. «Он так и не смог вернуть себе разум, – однажды нехотя призналась мать. – Ты же знаешь, как принято поступать с умалишенными. Переработали, и все. – И добавила: – Можешь считать, что он перешел в иную реальность».
На глаза попалась дверь. Ромка шагнул к ней, и еще раз, и еще, преодолевая внезапную слабость в ногах. «Я смогу», – сквозь зубы прошептал он и прикоснулся к холодному пятачку сенсора. Дверь дрогнула и нехотя отодвинулась, будто недоумевая – кому понадобилось ее открывать. Мальчик с трепетом вышел из комнаты и осмотрелся.
Здесь было тесно и пусто – ни окна, ни даже простого экрана с развлекательным видеорядом. Зато можно было двигаться дальше через любую из четырех дверей. Ромка, осмелев, заглянул в ближайшую и увидел такую же, как у него, комнату с гравикреслом. На нем лежала голая пухлая девочка с консолью на голове. Рома сейчас же узнал младшую сестру и отвел взгляд… Очень хотелось подойти поближе и рассмотреть ее как следует, но он прижал ладонь к глазам и отступил, тихо притворив за собой дверь.
Во второй комнате, в точно такой же позе обнаружилась мама, третья же оказалась пуста – совершенно, и висел в ней такой тягостный дух запустения, что мальчик поспешно выскочил в коридор. Что же за четвертой? Неужели легендарный выход во внешний мир, где властвуют настоящие, а не виртуальные бионы?
Такого сада, пожалуй, Ромке не доводилось видеть никогда. Все здесь выглядело настолько правдоподобным, имеющим настолько большое количество параметров вроде запаха, цвета и даже шелеста, что только саамы дорогой и емкий сервер мог бы позволить себе такую богатую реализацию. А слепящее
