что нас ждет такая же судьба. Офицеры говорили, что у нас будет особое оружие, но мы сомневались. Это было грустное расставание. Все провожающие плакали».
Поездка через Германию и Польшу имела совсем не тот эффект, на который рассчитывал Муссолини. «Единственная вещь, которая произвела на меня впечатление во время путешествия, – пишет солдат Беллини, участвовавший до этого в войне против Франции и Албании, – это жестокое, зверское отношение немцев к русскому населению. Два или три раза мы были готовы броситься на немцев, настолько их поведение было позорным. Мы не привыкли к подобной жестокости. Немцы безжалостно избивали женщин, девушек, детей. Детский плач не производил на них никакого впечатления, они загоняли детей в вагоны, как загоняют скот… Наши союзники – настоящие варвары…»
Когда эшелоны с итальянскими солдатами начали углубляться в белорусские леса, итальянские солдаты стали замечать, что террор гитлеровцев не смог сломить сопротивления русских. По вагонам был отдан приказ держать оружие наготове, офицеры объясняли солдатам, что можно ожидать налетов партизан. Поезда замедляли ход, и на перегонах приходилось выстаивать долгие часы, ожидая, пока будет отремонтировано железнодорожное полотно. Высунувшись из окон, солдаты показывали друг другу лежащие вверх колесами локомотивы, пущенные под откос поезда. Несколько вагонов с альпийцами подверглись обстрелу, один эшелон с солдатами дивизии «Кунеэнзе» взлетел на воздух. «Мы ехали с сердцами, сжавшимися от страха из-за партизан», – вспоминает один из солдат этой дивизии. «Это было нам предупреждением со стороны русских», – пишет другой солдат той же дивизии. Навстречу эшелонам двигались госпитальные поезда, подтверждая невеселые догадки альпийцев.
Таковы были первые впечатления солдат, еще не успевших покинуть свои эшелоны. Во многом похожи на них рассказы офицеров. «Во время проезда через Германию, – записал в своем дневнике лейтенант Францини, – меня поразила одна вещь: товарищество по оружию, о котором пишет так много наша печать, как будто совсем не существует. Вернее, оно проявляется только в обмене пайками между итальянскими и немецкими солдатами. Немцы ценят у итальянцев только макароны и рагу. В остальном они смотрят на нас свысока и всячески нас унижают. Альпийским стрелкам это не нравится. Время от времени вспыхивают кулачные бои. Мы видим, что с нами обращаются, как со слугами»
К середине августа 1942 года большая часть итальянской армии прибыла в Донбасс. Повторилась история 1941 года: итальянским частям пришлось в пешем строю догонять быстро удалявшийся фронт. Опять, как летом 1941 года, мимо беспорядочно двигавшихся колонн итальянцев проезжали моторизованные союзники, вызывая зависть и раздражение альпийцев, непривычных к переходам по равнине. «Мы не видели пеших немцев, – пишет в своем дневнике лейтенант Францини. – Они проезжают мимо на автомашинах, взирая на нас с презрением и заставляя глотать тонны пыли. Иногда хочется продырявить им из винтовки покрышки, а то и головы. Когда кому-то из нас становится плохо и мы просим его подсадить, они почти всегда делают вид, что не замечают»
Высадка из эшелонов произошла на значительном удалении от итальянской базы в Миллерово, и части оказались без продовольствия. Консервы, выданные сухим пайком, скоро кончились, а немецкие коменданты отказывались снабжать проходившие части. Итальянские батальоны двигались по деревням, как саранча, отыскивая у населения продукты, которые не успели захватить немцы.
Достигнув района Миллерово, вновь прибывшие итальянские части попадали в расположение итальянского экспедиционного корпуса. Многие думали, что теперь речь может идти только о гарнизонной службе, поскольку немецкие сводки писали, что конец сопротивления советских армий – дело ближайших недель «Ветераны видели на их губах улыбку, – пишет Ф. Гамбетти, – ту самую улыбку, которая была у них год назад. Улыбку туристов, которые готовы спросить у первого встречного, как пройти к местным достопримечательностям, а может быть, к дому терпимости. Ветераны не хотели их разочаровывать сразу. Они даже надеялись их несколько раз разыграть, пока те сами не поймут, как в действительности обстоят дела»
Итальянская армия на Дону
В то время как итальянские дивизии прибывали в район боевых действий, немецкое летнее наступление 1942 года было в полном разгаре. «Яростная битва на Восточном фронте, – писал Гитлер Муссолини в начале августа 1942 года, – на этот раз проходит в полном соответствии с планами. Сейчас положение таково, что в восточной излучине Дона наши дивизии, после того как они получат пополнение горючим и боеприпасами, проведут решительную битву против русских частей, которые туда срочно переброшены. Я ни на минуту не сомневаюсь, что в результате этого Сталинград попадет в наши руки. Тем временем дивизии правого крыла движутся к Кавказу, ведя непрерывные бои…»
Относительно использования итальянской армии Гитлер писал следующее: «Ваша армия, дуче, моторизованная дивизия которой «Челере» уже вступила в бой на Дону, будет расположена нами для отражения возможных атак противника на флангах. Я бы хотел просить, дуче, вашего согласия на то, чтобы альпийские дивизии были использованы вместе с нашими горными и легкими дивизиями на Кавказе. Тем более что форсирование Кавказа приведет нас на территорию, которая не входит в сферу немецких интересов, и поэтому также по психологическим мотивам было бы важно, чтобы вместе с нами там были итальянские части, если возможно, альпийский корпус, который более пригоден для этой цели. Вместо этого на Донском фронте я бы придал вашей армии и поставил под ее командование одну или две свежие дивизии, а затем бронетанковую дивизию в качестве резерва вашей армии. Считаю это уместным, поскольку можно ожидать вступления в бой русских бронетанковых сил, в борьбе с которыми наши дивизии постепенно стали настоящими специалистами. В общем, дуче, я с полной уверенностью считаю, что Россия уже через несколько недель потеряет свои наиболее важные источники снабжения нефтью, в то время как мы в ближайшее время окончательно ликвидируем наш постоянный голод в горючем»
Итальянская армия в России, получившая порядковый номер «восемь», насчитывала в своем составе 7 тыс. офицеров и 220 тыс. солдат: 10 дивизий и 4 бригады чернорубашечников. Она имела на вооружении 2850 ручных и 1400 станковых пулеметов, 860 минометов, 380 47-миллиметровых пушек, 19 самоходных 47-миллиметровых орудий, 225 20-миллиметровых пушек, 52 76-миллиметровых орудия и 960 орудий разного калибра и типов. Танковые силы армии сводились к 55 легким танкам. Транспортные средства армии состояли из 25 тыс. лошадей и мулов, 16 700 автомашин, 1130 тракторов
Бывший экспедиционный корпус в составе дивизий «Пасубио», «Торино» и «Челере» принял название 35-го армейского корпуса. Второй армейский корпус составляли пехотные дивизии «Равенна», «Коссерия» и «Сфорцеска». Альпийский корпус насчитывал также три дивизии: «Тридентина», «Юлия» и «Кунеэнзе». Дивизия «Винченца» и бригады чернорубашечников действовали самостоятельно или придавались тому или иному корпусу.
К началу продвижения немецких армий к Дону на линии фронта находились лишь три дивизии, входившие ранее в экспедиционный корпус. Альпийский корпус в соответствии с пожеланиями Гитлера был нацелен на Кавказ, и уже началась переброска на юг дивизии «Кунеэнзе». Остальные соединения двигались к Донцу. Дивизия «Челере», вопреки обещаниям Гитлера, была изъята из-под итальянского контроля и включена в состав 6-й немецкой армии. Бывший командующий Мессе предпринимал различные маневры, чтобы не попасть под командование Гарибольди. Гарибольди, со своей стороны, начал реорганизацию армии, целью которой, по мнению сторонников Мессе, было раздробить испытанный в боях КСИР. Гарибольди был также озабочен вопросами субординации. «Не из личных соображений, а из интересов престижа итальянской армии, – писал он в Рим, – сообщаю, что меня ставят под командование немецкого генерала ниже меня по званию». Одновременно он сообщал, что итальянские дивизии
