Она подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Алла Сергеевна, это я Толик, — раздался за дверью сдавленный голос.
Алла открыла дверь, и Толик, озираясь и пригибаясь, почти вполз в комнату.
— Что с вами? — испуганно спросила Алла.
— Да ничего, это я чтобы тише быть, а то когда идешь, обязательно шумишь, хоть и немного. Алла Сергеевна, я что сказать хотел, ведь Зойка не своей смертью умерла — убили ее.
— Кто?!
— Думаю, Николай.
— Что ты, Толик, с чего ты взял это?
— Они, по-моему, знакомы.
— Почему ты так решил?
— А вы вспомните! Она его слушалась. Со скрипом, но слушалась! И всегда он ее без свидетелей успокаивал… Она его любовница, я уверен… была.
Тут его плечи затряслись, и он уткнулся лицом в ладони.
— Успокойся, успокойся, расскажи, что ты об этом думаешь.
Толик рывком поднялся и заходил по комнате.
— Точно, она была его любовницей и приехала сюда ради него. Как она во двор попала?
— Николай думал, ты впустил, — сказала Алла и тут же прикусила язык: совсем не нужно было Толику знать, что они с Николаем обсуждали зойкино появление.
Но Толик не обратил внимания на ее слова.
— Он ее впустил, он! Некому больше. Вы на пляже были, я машину мыл, а он по усадьбе болтался.
— Он сигнализацию проверял.
— Откуда вы знаете?
Алла на секунду замешкалась, не зная, что ответить, но тут же нашлась:
— А…а…он мне доложил, что с сигнализацией все в порядке.
— Да? С чего это он вам стал докладывать? Здесь он главный, вы — только охраняемый объект.
— Что это ты обо мне, как о вещи!
— Не обижайтесь, это по инструкции.
— По инструкции. На все есть инструкция? На любой случай?
— Думаю, да.
— Николай хоть раз нарушил хоть одну инструкцию?
— Да… нет… вроде, — неуверенным голосом признал Толик. — Он себя правильно вел, вообще- то.
— Так почему ты его в убийстве обвиняешь?
— Потому что они с Зойкой себя вели, как знакомые, вот почему.
Алла собралась с духом и сказала:
— Но ведь это ты крутил любовь с Зойкой.
Толик тут же сник.
— Ну, я, — сказал он севшим голосом.
— Вот видишь, тебя тоже можно заподозрить. Есть у тебя алиби?
— Какое алиби — спал я в холле!
— Вот и Николай спал. Когда я вас разбудила и показала Зойку, я за вами наблюдала. Вы оба выглядели так, словно не понимаете, что произошло.
— Так я и не понимал и сейчас не понимаю!
— Вот и Николай так же выглядел.
Толик сел с удрученным видом.
— Кто же тогда ее убил?
— Строго говоря, под подозрением все, и я тоже. Вы спали, я могла заманить девчонку в подвал и там ее кокнуть.
— Но ведь вы этого не делали, правда? — умоляющим голосом спросил Толик.
— Успокойся, не делала.
— Тогда кто?
Он опять вскочил и забегал по комнате, вцепившись руками в свои коротко остриженные волосы. У Аллы зарябило в глазах, и она уже хотела попросить его сесть, как со своего места у двери поднялся Рекс, подошел к Толику и толкнул его носом.
— Чего тебе, пес?
Рекс смотрел на парня и тихонько ворчал.
— Он тебе намекает, что лучше сесть.
— Да? Ну, ладно, только мне сидеть трудно.
— Это реакция на шок. Юлька, вон, наоборот, спит — тоже реакция на шок. Бедные мои детки, отдохнули, называется!
— Дети забудут, — авторитетным голосом заявил Толик, усаживаясь, — это мы с вами всю оставшуюся жизнь помнить будем.
Рекс убедился, что парень сел, и улегся, но не спал, а продолжал следить за каждым движением Толика.
— Все, вышел я из доверия у собаки, как жить теперь?!
— Ты знаешь, а ведь собаки почему-то невзлюбили Николая и Зойку, их двоих. Тебя приняли нормально, даже мотоциклистов приняли нормально, а на этих двоих все время кидаются. Такие дрессированные — не должны они так себя вести, загадка какая-то.
— Вот бы ее разгадать!
— Буря закончится, пусть милиция разгадывает.
— Да ничего они не разгадают. Повесят убийство на меня — и все.
— Почему ты так решил?
— А как же! Вы — женщина, дети тут ваши. Эти, потерпевшие, ранены, один без сознания был. Или я, или Николай. Выберут меня: он все-таки офицер, а я что, солдат, подумаешь!
— Нет, Толик, не нужно так думать. Я уверена, что правда будет найдена.
— Кто ее искать будет?! Мы с вами?
— А хоть бы и так. Я все время думаю, анализирую… Скажи, что ты успел о Зойке узнать?
— Сирота она, из детдома, в этом городе у нее подруга — я ее видел, она в кино с нами была.
— Это она сама тебе рассказала?
— Да. Мать ее — племянница хозяйки — умерла молодой, а родственники ее взять не захотели и сдали в детдом.
— Этого не может быть! А мне она сказала, что ее мать была в ссоре со моей свекровью и только года четыре назад помирилась с нею. Чему верить?
— Да. Вранье на вранье. Интересно, а о подруге она правду рассказала? Подруга, вроде бы, покупает квартиру, которую ей Зойка нашла.
— Стоп. Как это — Зойка нашла? Она ведь в другом городе живет.
— Она здесь часто бывает. Нашла квартиру и договорилась с хозяином, что тот возьмет с покупателя — с подружки, значит, зойкиной — на пару штук больше, и эти деньги он Зойке отдаст, гонорар.
— А ему какая выгода?
— Там, с этой квартирой, что-то нечисто — я не знаю, что. То ли долг какой-то висит, то ли еще что. Кажется, Зойка фальшивые квитанции об оплате сделала…
— И ты собирался жениться на такой девушке? Да она ведь преступница!
— Алла Сергеевна, она сказала, что ей такая жизнь надоела, хочет семью, дом, детей.
— И ты поверил?
— Конечно, людям нужно верить, как иначе жить?
