была описана, разумеется, только моя роль в них, и кассета… Не могу рассказать, как я обрадовался! Я тут же прихватил мою находку, проверил квартиру, унес гантели, как вы выразились, от греха подальше, запер комнату, погасил свет и тихонько спустился по лестнице…
Я пытался понять действия Александры. Было ясно, что она Тимура убила. Еще как-то можно было объяснить, зачем она спустила тело через окно — вытаскивать его на себе было тяжело и рискованно, а она по каким-то причинам не хотела, чтобы Тимура обнаружили в квартире… Но зачем Александра подтащила его тело к краю газона? Вот чего я никак не мог уловить! Но, выйдя из подъезда, я понял все.
Тимура на газоне не было! Я, оказывается, не досмотрел спектакль, увидел только первый акт — Александра подтаскивала его тело к краю, чтобы скорей всего погрузить его в багажник своей машины!
И лишь потом, когда я узнал, что тело Тимура обнаружили в реке, я понял, что не багажник машины был уготован Тимуру! Александра вернулась, чтобы сбросить его в воду…
— Вы это домыслили? Или все-таки видели?
— Нет, я предположил… А что, ошибся?
— Дело в том, что, если верить Александре, Тимур был жив, только без сознания.
— Она его… живым скинула?
— Нет. Она ушла, чтобы вызвать «Скорую помощь»… И когда вернулась, Тимура не было.
У Андрея глаза на лоб полезли.
— Помилуйте, но как же такое может быть?
— Вот и я спрашиваю: как же такое может быть? В квартире Тимура были вы и она. И кто-то из вас сбросил Тимура в речку. Если не вы — то Александра. Если не Александра — то вы. Либо, на худой конец, вы вместе. Вот и выбирайте, Андрей, что вам больше нравится… Третьего не дано.
Больше они, однако, не добились от Зубкова ни слова. Он молча открыл дверь своей квартиры и одним жестом выставил их за дверь.
— Вот и гадай теперь, — проворчал Кис. — Что прикажете думать об этой истории?
— Как хочешь, а я Александре верю, — сообщил Реми.
— А Зубкову?
Реми пожал плечами:
— Поверил бы… Да только не очень получается. Третьего не дано, как ты сказал.
Кис мялся. Реми решил собрать всех за ужином, позвонил сестрам и вот уже полчаса уговаривал Алексея.
— Она не хочет меня видеть, я тебя уверяю! — капризничал Кис.
— Но ведь Саша приняла приглашение!
— Ей просто некуда деваться! Ты бы слышал свой торжественный тон, тут последний идиот догадался бы, что собираешься делать Ксюше предложение!
Реми и вправду собирался. С той ночи, в которую он принял это решение, уже протекло несколько дней, но обстоятельства, мягко говоря, мало способствовали подобному разговору. И вот теперь, когда их расследование близилось к концу, а пребывание Реми в Москве — к отъезду, когда стало ясно, что ни одна из сестер в смерти Тимура и похищении документов не замешана — ну разве что весьма косвенно, — теперь Реми решился вернуться к заветной теме.
— Алексей, ты не понимаешь простую вещь: неловкость надо снимать немедленно. Иначе ты просто никогда — никогда, поверь мне, — уже не сможешь общаться с Александрой. Не знаю, впрочем, хочешь ли ты с ней общаться… Но если таковая мысль притаилась в каком-то уголке твоего мозга и тебе было бы жалко потерять это… мм-м, скажем, это знакомство… то необходимо срочно с ней повидаться и не дать накопиться неловкости и обоюдному смущению! Ей стыдно, что мы, а особенно ты, узнали ее секрет; тебе стыдно, что ты узнал его; обоим хочется сбежать при мысли, как посмотрит на него другой, — я понимаю. Но только избегать встречи — это самая большая глупость, которую можно сделать в подобной ситуации.
— Ты проповедником поработать не пробовал? У тебя был бы самой богатый приход во Франции!
— Александре кажется, что то, что произошло с ней, покрыло ее позором. Если ты как мужчина способен найти в себе мужество, чтобы принять и пережить все, что ты узнал; если в тебе достаточно сил, чтобы поддержать ее, — то дай ей почувствовать, что жизнь не закончилась, что она как женщина по- прежнему достойна уважения и любви… Знаешь, у нас есть центры поддержки жертвам насилия, они разрабатывают специальные программы для восстановления психики, получившей такой страшный удар… Но никакой центр и никакой психолог не способны сделать то, что может сделать для женщины понимающий и любящий ее мужчина…
Кис посмотрел на Реми с каким-то мягким, даже растроганным выражением.
— Ты немного ошибся, Реми, — помолчав, ответил он. — Я не влюблен в Александру. Она мне очень нравится, она относится к такому типу женщин, от которого я схожу с ума… Но я еще не сошел. Может, просто не успел. А может, вот здесь что-то не пускает… — указал Кис на грудь.
— Это… Извини, что я спрашиваю… Это твой развод?
— Да, — грустно улыбнулся Кис, — болят старые раны! Тебе, молодому, не понять.
— И все-то вы, русские, усложняете! Нет бы посмотреть на вещи позитивно!
— И чего ж тут позитивного?
— А вот что: люби ты действительно Александру, может, и не сумел бы перенести все это… Ну, я имею в виду эти видеофильмы… А так — тебе же самому легче, и помочь ей — проще.
— Нет, пожалуй, тебе лучше в психиатры податься. Деньги будешь грести лопатой!
— Иди-ка ты лучше костюм надевай. Скоро выходить! — Реми посмотрел на часы.
Кис до сих пор валялся на диване, задрав ноги на спинку. Услышав последнюю фразу, он спустил ноги и даже привстал.
— Что, и галстук надевать? — с ужасом спросил он.
— Разумеется.
— И когда ты уедешь наконец, мучитель?
— Скоро, а может быть, и раньше. Как только разыщем папочки. А разыщем мы их, чует мое сердце, не позднее завтрашнего… ну, в крайнем случае, послезавтрашнего дня.
— Твоими бы устами… Какой костюм надеть, серый или синий?
— Покажи.
Детективы не хуже девиц потратили еще полчаса на обсуждение костюма. Реми придирчиво рассматривал рубашки и галстуки Киса, и наконец был выбран серый костюм, бледно-голубая рубашка, и Реми подобрал один из своих галстуков, ворча, что у Киса вовсе нет никакого понятия о приличной одежде, и как это он может рассчитывать на интерес к себе красивых девушек в таком раскладе, остается совершенно непонятным…
Впрочем, девушки с щедростью уделили обсуждению туалетов в три раза больше времени. Ксюша сияла от счастья, Александра была возбужденно-весела…
Ну, хоть весела, рассудила Ксюша, а уж как именно — десятое дело!
Одним словом, на этот вечер намечался хеппи-энд, хоть и несколько преждевременный, но ощущение чего-то важного и праздничного лихорадило всех четверых.
Ресторан выбрала Александра. Все оценили уровень роскоши, изысканности и цен. Кис даже украдкой посмотрел на Реми: как пережил француз веселенькие циферки в «условных единицах», проставленные напротив блюд? Француз был, однако, невозмутим.
Всем отчего-то было неимоверно весело, все шутили, пили водку, перебрасывались остротами и репликами, вспоминали фрагменты расследования — все казалось смешным.
— А помнишь, как я тебе обещала по физиономии дать? — хохотала Александра.
— А я тогда еще тебе ответил, что меня бы устроило, если бы ты приходила почаще! — рыдал от смеха Кис. — И колбаску нарезала!
