Предложение, от которого нельзя отказаться
Tapac Кораблёв шагал по гулкому железному мостику через речку Волковку, текущую по границе Московского и Фрунзенского районов, и чувствовал себя именинником. Правду говорят – своя ноша не тянет: в руке приятно покачивалась большая сумка с картошкой, свёклой, морковью и двумя кочанами капусты. Жратва была обеспечена минимум на неделю.
Волковка шустро несла в Обводный канал бурую жижу, которую хилая зима никак не могла покрыть льдом. Возле мостика плавали утки. Они считались вроде бы дикими, но давно уже не боялись людей и не улетали ни на какие юга. Завидев пешехода, утки сгрудились ближе. Надеялись на подаяние.
– Ща, ждите, – вслух фыркнул Тарас, и в его воображении возник образ рогатки. – Вас, что ли, ловить приспособиться? С картошечкой – кайф…
Светлая полоса в его жизни закончилась чёрт-те когда, иссякнув вместе с вольницей самодеятельных охранников, оберегавших ларьки столь же вольных торговцев-кооператоров. Потом настали тяжкие времена, и света в конце тоннеля покамест не было видно. Тарас перебивался случайными заработками: разгружал вагоны с сахаром и гигантские фуры с мукой, трудился «на подхвате» в мелких строительных артелях – вытаскивал мешки битого мусора, заносил наверх стальные двери и тяжеленные листы гипрока, не влезавшие в лифт… Иногда шарашкины конторы разорялись прежде, чем ему успевали выплатить заработанное.
И вот сегодня Тараса нежданно-негаданно выручили предки. Он понятия не имел, что им помешало привезти урожай из садоводства в Питер осенью, как делали все нормальные люди. Не привезли и не привезли, ему что?.. Вчера маменька высвистала его звонком, попросила съездить на кстати подвернувшемся пикапе, помочь. Он съездил, помог. Теперь тащил домой честно заслуженный гонорар. «Долю малую», как ему нравилось говорить. Остатки последней получки давали возможность подумать даже и о кусочке говядины.
– Живите! – великодушно позволил он уткам. Поднялся на железнодорожную насыпь, одолел пустынные рельсы и по слякотной тропинке между гаражами вышел на Витебский проспект, направляясь к метро.
Родителей, чьи окна светились в доме по ту сторону Волковки, он посещал нечасто. И не потому, что был таким уж чёрствым или непочтительным сыном.
В тот год, когда он появился на свет, его бабушке, заслуженной учительнице, наконец выделили квартиру. Бабушка, однако, никуда из своей угловой комнаты с видом на помойку не переехала – в отдельной квартире на улице Турку стала жить её дочь с мужем и маленьким сыном. Бабушка-пенсионерка ездила туда к ним, как на работу, – нянчила внука. Выпив шампанское в честь первого дня рождения Тарасика, молодые мама и папа решили в кои веки раз пожить для себя. Театры, поэтические вечера, путешествия по Закавказью и Золотому Кольцу – когда ещё, если не в молодости?.. Тем более, если есть обеспеченный «тыл»?
«Тыл» в лице бабушки действительно был очень надёжный. Тарасик обитал у неё в коммуналке сначала неделями, потом – месяцами. Пока наконец во время очередного визита к родителям он не заскучал у телевизора, передававшего «Семнадцать мгновений», и не потянул бабушку за рукав: «Бабуль, поедем ДОМОЙ…»
По большому счёту это был Судный День, но родители, увлечённые блистательным Тихоновым и не менее блистательным Пляттом, попросту не заметили. Мало-помалу игрушки Тарасика тоже переселились по месту жительства, ставшего для него постоянным. В те годы модно было говорить о разобщённости жителей отдельных квартир – в противовес обитателям ностальгически романтизированных коммуналок. Маленький Тарас, таким образом, разобщённости счастливо избежал. Потом он пошёл в школу. И тоже не в купчинском захолустье, а на улице Маяковского, где много лет учительствовала его бабушка. Что, без сомнения, тоже было наилучшим для него вариантом.
Родители тем временем последовали новому велению времени и завели где-то в Пупышеве садовый участок. Когда ещё через несколько лет они благополучно соорудили там домик и решили «привезти сына на ягоды» – оказалось, малыш успел стать верзилой-подростком, фанатиком эспандера, Шварценеггера и Сталлоне. То есть впору не «везти» на клубнику, а запрягать и пахать. Что обрадованные родители и попытались без промедления сделать. На третий день сын удрал в город и больше на участке не появлялся.
А потом бабушка умерла, и Тарас – по жизни не столько сын, сколько внук – остался владеть её маленькой комнатой. «Пушкин родился в Москве у бабушки, когда его родители были в Михайловском…»
…Маршрут от дома предков к метро был привычен, но то ли редкостно хорошее настроение, то ли какое-то судьбоносное веяние подвигло Тараса свернуть по Витебскому направо. Туда, где в густеющих сумерках светила огнями автозаправка. Даром что люди вообще-то нечасто захаживают на заправку пешком.
Эту станцию он посещал несколько раз, когда вывозил строительный мусор, и она ему нравилась. В основном тем, что здесь к машине сразу бросались вежливые заправщики и без дополнительной мзды всё делали сами – открывали бак, всовывали пистолет в горловину, заливали бензин. И сами принимали деньги в точном соответствии с цифрами счётчика, избавляя водителя от необходимости бежать куда-то в кассу и бросать автомобиль без присмотра…
Подойдя, Тарас остановился под бетонным козырьком и некоторое время наблюдал, как работали парни в опрятных черно-красных комбинезонах. При этом он делал вид, будто рассматривает «Ауди», стоявшую около мойки и снабжённую надписью «Дёшево!!!».
Его внимание привлекла стриженая девица, нехотя вылезшая из красного автомобиля.
– У вас замочек замёрз, – пояснял ей заправщик. – Вода, наверное, попала.
Сунул ключ в прорезь «секретной» крышечки бензобака, подёргал туда и сюда. Замочек не поддавался.
– Ну и что будем делать?.. – поинтересовалась девица.
Парень вытащил зажигалку, стал подогревать ключ и пытаться с его помощью растопить лёд. Никакого эффекта.
– Жидкость для замков у вас есть? Она непонимающе нахмурилась:
– Что?..
