остановилась. Водитель вылез наружу и, чертыхаясь, принялся выяснять, что произошло.
– Смена, повод! – скомандовал Роман Романович. – Строевой рысью – марш!
Девочка-головная исполнила команду быстро и чётко: вороной выгнул шею и словно поплыл, красиво выбрасывая копыта. Белогривая Даурия послушно потрусила за ним, тётка поднималась и опускалась в седле, словно так тому и следовало быть. Стаська увидела, как удаляется её спина, и принялась толкать Пахаря резиновыми сапожками, посылая вперёд. Тот, однако, мало соответствовал своему имени и совершенно не желал трудолюбиво «пахать». Он было встрепенулся – пробежаться, что ли, со всеми за компанию? – но потом передумал и продолжал неторопливо шагать.
– Энергичней! – посоветовал Роман Романович. – Ещё энергичней! Рассердись на него! Хлыстик есть?
Ему было хорошо говорить. И вообще, хорошо быть мастером спорта. Стаська живо представила, что будет, если Пахарь тоже рассердится, и всякое желание применять хлыстик немедленно испарилось. Две другие всадницы между тем завершили круг и проехали мимо.
– Танечка, повод чуть посвободнее! – окликнул тренер головную. – Дай ему на ритм встать! Вот, вот!.. Гениально! Чувствуешь, совсем по-другому конь побежал?..
Люди решали проблемы, до которых, как отчётливо понимала Стаська, ей не дорасти никогда. Она снова принялась колотить Пахаря по бокам и всячески понукать, но без особого результата. Хитрющее животное быстро усвоило, что по-настоящему решительных, и особенно – наказующих действий можно не опасаться, и полностью утратило стыд. Пожалуй, конь вовсе встал бы посередине манежа и только морду поворачивал бы за своим местом в смене. Все Стаськины усилия сводились к тому, чтобы хоть этого не допустить.
Водитель «Запорожца» включил стартёр, и двигатель вроде бы отозвался, но тут же бесславно умолк. Мужчина вылез и опять склонился над моторным отсеком.
– Всадник должен не просто присутствовать наверху, а управлять, – сообщил Роман Романович Стаське. – Сейчас лошадь у тебя заснёт на ходу, а здесь и простудиться недолго. Ну-ка, повод короче и руки вперёд! А ногу – назад!..
Стаська старательно исполнила все его рекомендации, но, видно, чего-то в её поползновениях не хватало, потому что тренер вздохнул и обратился непосредственно к лошади:
– Паша! Рысь!..
Пахарь насторожил уши, плавно подался всем телом вперёд – и затряс вцепившуюся в повод наездницу ленивой семенящей рысцой.
– Да не горбись, не падай вперёд! – напутствовал Роман Романович. – Выпрямись! Плечи назад! Поясницу прогнуть!..
Увы, Стаське было не до таких тонкостей, как правильная посадка в седле. Её скудного опыта хватало только на то, чтобы привставать на стременах под нужную ногу, а в секундных промежутках ещё успевать толкнуть лошадь, не давая перейти на шаг.
– Пятку вниз! Почему носки развела? Другие две всадницы, наверное, всё делали правильно: тренер почти не делал им замечаний, только время от времени командовал переменить направление. Зато у Стаськи обнаруживались всё новые ошибки и недостатки. Она чувствовала себя всё более затравленной и несчастной, ибо каждая придирка тренера казалась ей приговором. Потом она попробовала сказать себе: было бы хуже, если бы, наоборот, внимания не обращал. Раз ругает, значит, не совсем уж бездарная – надеется хоть чему-нибудь научить… Утешение было слабым.
– Смена, ша-агом! – велел Роман Романович, и Пахарь перестал рысить ещё прежде, чем Стаська натянула повод. «Подготовленную всадницу» самым жалким образом мотнуло в седле вперёд.
– Вот видишь? Об этом я и говорил, – тотчас прокомментировал тренер. – Корпус всегда должен быть готов отработать назад, потому что одними руками ты ничего тут не сделаешь. А если всадник ещё и сидит, как ты, к шее пригнувшись, – для лошади это вообще сигнал мчаться во весь опор. Скажи спасибо, что Паша у нас конь смирный, спокойный и по жизни мудрый. Был бы он нервным спортивным жеребцом…
Водитель «Запорожца» выбрал именно этот момент, чтобы в очередной раз попытаться завести капризничающий агрегат. Попытка оказалась удачной. И даже более чем. Двигатель «иномарки» заработал с чудовищным рёвом, от которого кроткий учебный мерин мгновенно превратился в необъезженного мустанга. Пахарь шарахнулся, вскинул голову – и несусветным галопом полетел через манеж.
– Держи коня!.. – откуда-то сзади прокричал Роман Романович. Как будто без этой инструкции Стаська не попыталась бы его удержать! – Повод набрать!.. Пятки от бока!..
Стаська что есть силы тянула повод, вдруг ставший ужасающе длинным, однако у Пахаря в одной шее мышц было больше, чем у неё во всём теле. Дальний конец манежа, куда почти не достигал свет фонаря, приближался с невообразимой скоростью; Стаська очень ясно представила, что вот сейчас Пахарь, наверное, прыгнет и… «Бездыханный, но свободный». Она знала, что за низким бетонным бортиком был крутой, поросший кустами обрыв.
Пахарь, как оказалось, тоже очень хорошо это знал. И превращать игру под названием «а не забыл ли я чего-нибудь испугаться» в реальное смертоубийство у него никакого желания не было. Метров за пять до стенки манежа он перешёл на рысь, а потом и вовсе позволил себя остановить. Что Стаська тут же и проделала, ещё плохо веря в спасение. «Подготовленная всадница» дышала так, словно только что сдавала стометровку прямо в тёплой курточке и резиновых сапогах. У неё дрожали руки. Она оглянулась.
Вороной рыл передней ногой снег, кровожадно прижимал уши и, кажется, полагал, будто «Запорожец», удалявшийся в облаке ядовитого бензинового перегара, устрашился его грозного вида. Белогривая Даурия стояла совершенно спокойно, слегка опустив голову. Тётка ласково приговаривала и трепала её по шее. Через манеж от них тянулись длинные тени.
– Вот и молодец, – сказал Стаське подошедший Роман Романович. – Наконец-то ногу на место поставила. Иначе бы обязательно равновесие потеряла. А у нас принято с упавшего – тортик!..
Он говорил спокойно и весело. Стаська усомнилась в том, что минуту назад действительно подвергалась смертельному риску, и попробовала улыбнуться в ответ.
– Разобраться в смену! – скомандовал тренер. – Смена, прямо!
Это значило продолжать движение рысью. Вдохновлённая похвалой, Стаська стиснула Пашины бока каблуками. Эффект был прежний. Зловредный мерин только дёрнул головой, чуть не вырвав повод у Стаськи из рук, и еле соизволил двинуться шагом.
– Ну? – сказал Роман Романович. – Видно, рано похвалил, сглазил. Будем лошадью управлять или шагом по манежу кататься?..
…К концу занятия Стаська чуть не плакала и ненавидела пакостника Пашку всей силой души. Конечно, не до такой степени, чтобы пожелать ему немедленно околеть от собственной вредности. Боже сохрани!.. Однако морковку, приготовленную в кармане, она ему нипочём не отдаст. Лучше уж маленькому лохматому Апельсину, который так трогательно тянется к решётке двери. Или громадному добродушному Хеопсу из дальнего денника…
Когда она стащила с Пахаря тяжёлое «строевое» седло и расстегнула уздечку, конь вдруг вытянул морду, и тёплый нос без предупреждения ткнулся в Стаськину щёку. Опешившая девочка внезапно увидела совсем близко большой круглый глаз, мерцавший бездонной мудростью поколений. Глаз вообще-то был карий, но внутренние переливы и преломления света делали его таинственно-лиловым. Не сердись, выдохнули мягкие ноздри, и кожу защекотали длинные волоски на лошадиной губе. Не сердись! Чего в жизни не бывает. Ещё у нас всё получится. Ещё мы подружимся…
Мгновенно растаяв, Стаська чмокнула Пахаря в нос. И полезла в карман за морковкой.
Папы и дочки
Из Лисьего Носа в Парголово просто так не махнёшь. Сперва надо проехать в ту либо другую сторону по Приморскому шоссе, затем свернуть на дорожку, соединяющую его с основной выборгской трассой – и десятка через два километров выскочишь к посту ГАИ в Осиновой Роще. Конечно, если не
