унижением, приправленным осознанием Сашиной правоты. То есть не пойти на «стрелку» у Спортивно- концертного комплекса Плещеев не мог. И было полностью очевидно, что Максим Юрьевич явится туда не один. Повторение токсовской эпопеи Сергею нисколько не улыбалось. Но впутывать эгидовцев в то, что по всем человеческим законам было его, Плещеева, интимнейшим делом…
К чёрту.
И самое идиотское, что он ведь так и не выяснил, о какой конкретно даме шла речь.
Может, неверная коноваловская подруга случайно узрела фотографию Листьева и вслух восхитилась внешностью покойного журналиста. А подозрительный «Отелло» потом натолкнулся на снимок Плещеева, действительно мелькнувший недавно на газетной странице, и где-то в затуманенных ревностью мозгах коротнула логическая цепочка…
Может, так оно на самом деле и произошло. Но давать голову на отсечение Сергей Петрович всё- таки воздержался бы…
Понятие «возле СКК» оказалось очень расплывчатым. Бывший комплекс имени Ленина окружали бесчисленные площадки, площадочки, подъездные дорожки и просто газоны, не говоря уже об автомобильных стоянках и двух сетчатых загородках, гордо именовавшихся автосалонами. Какой именно пятачок выберет для свидания господин Коновалов, оставалось не вполне ясно.
– Как выражается моя дражайшая половина, – прокомментировал Фаульгабер. – Десять ноль одна у неё «одиннадцатый час». И десять пятьдесят девять – тоже «одиннадцатый»…
Когда Саша Лоскутков собрал эгидовскую группу захвата и деликатно объяснил ситуацию, четверо его подчинённых выразили Плещееву полную моральную солидарность и взялись за дело с азартом, достойным гораздо лучшего применения. Погрузились в профессионально обшарпанный микроавтобус и прибыли на место задолго до срока. Естественно, захватив с собой шефа.
Спустя два часа в окрестностях СКК для них не осталось неизученных уголков. Были просчитаны все подходы-отходы, все выгодные точки для рукопашной атаки и («Боже, только не это», – подумал Плещеев) стрельбы. Оставалось дождаться конкретного варианта развития событий, определить который должно было появление «Отелло».
Между тем время шло, но никаких признаков неприятельской активности на театре военных действий не отмечалось.
– Уж Германн близится, а полночи всё нет, – вздохнул Кефирыч.
Из-за бабы муж ревнивый
Приставал ко мне два дня,
И за то, что я не трахал,
Чуть не трахнул он меня…[26]
Бортовые часы показывали половину десятого.
– Либо он полный осёл, либо я чего-то не понимаю… – задумался Саша.
«Если кто здесь осёл, так только я», – мысленно уточнил его шеф.
– Всё зло от баб, – хмыкнула Катя.
– Это точно, – откликнулся из рации Игорь Пахомов, засланный на знаменитую крышу спортивного комплекса.
Багдадский Вор промолчал.
Господин Коновалов изволил появиться без пяти минут десять. Плещеев ожидал увидеть знакомый «Мицубиси Паджеро», но Максим Юрьевич, должно быть, решил произвести впечатление и прибыл на «Мерседесе», числившемся за его фирмой. Игорь Пахомов засёк машину ещё у дальнего перекрёстка. И опознал, что характерно, не по номерам – по манере езды.
На светофоре «Мерседес» решительно повернул, забыв включить поворотник и мало не вышибив за поребрик маленькую «Оку». Стало ясно, что Лоскутков не ошибся в предположении: человек с характером Коновалова едва ли станет ждать оппонента где-нибудь в закоулке. Нет уж! Он расположится непосредственно против главного входа. Группа захвата сразу перестала зевать, приободрилась и бесшумно удрала в темноту – занимать исходные позиции. Лоскутков и Плещеев остались у микроавтобуса.
Вот иномарка остановилась, и первым наружу вылез «Отелло». Потом ещё трое таких же мордастых, крепко сбитых парней.
– М-м-м-м… – сказал Саша, наблюдая за тем, как они распахивали тёплые куртки и что-то поправляли возле левых подмышек. Плещеев молча жалел о том, что бросил курить.
Приехавшие на «Мерседесе» воинственно озирались, ища взглядами коварного соблазнителя чужих подруг. Время шло… пять, десять, пятнадцать минут… Парни начали переминаться. Ёжиться. Застёгивать куртки.
Максим Юрьевич продержался дольше приятелей – полез греться в машину самым последним…
Когда они выбрались наружу по третьему разу и, сгрудившись в кучку, принялись совещаться, Саша вытащил рацию.
– Давай, – сказал он негромко.
Прошла секунда – и люди возле «Мерседеса», подскочив от неожиданности, завертели непокрытыми головами.
– Ребята, бросьте оружие, – раздался совсем рядом с ними спокойный голос, происходивший, казалось, прямо из воздуха.
У Пахомова, засевшего на краю крыши, был с собой очень узконаправленный мегафон. Тонкая электроника не усиливала голос, просто подхватывала его и переносила на заданное расстояние. Такой игрушечкой можно прицелиться за сто метров, и человеку покажется, будто у него за плечом стоит невидимка. А вне звукового луча никто ничего не услышит.
– Ребят, вы чё, не поняли?.. – обиделся Игорь. – Ну-ка, всем быстренько лечь и лапки за голову…
Трое коноваловских соратников проявили понятливость. Побросали стрелялки и сразу, пускай без особой охоты, уткнулись мордами в снег. В собственные окурки, скопившиеся у «Мерседеса». Благоразумные люди, с которыми уже не грех сойтись для беседы… Всё дело испортил «Отелло». Мелкий бизнесмен решил быть крутым и сдаваться не пожелал. Выхватил из-за пазухи ствол и завертелся с ним туда и сюда, целясь в белый свет, ища хоть какую-то жертву:
– Падлы!.. Всех замочу!..
Краем глаза Плещеев заметил человека, не спеша подходившего к остановке троллейбуса. Эгидовский шеф, не раздумывая, бросился вперёд. Отвлечь на себя внимание Коновалова, прежде чем олух царя небесного додумается выстрелить в пешехода. Или, того не лучше, сам заработает пулю…
Саша Лоскутков догнал начальника в три гигантских прыжка. Плещеев кувырком полетел в сторону, потеряв при этом очки. Говорили ему, чтобы не снимал их на тренировках! Так ведь пока жареный петух…
Пятым или шестым прыжком Саша оказался рядом с «Отелло». Ревнивый влюблённый прицелился было в скользящую тень, но ничего непоправимого сотворить не успел. Сашина рука снизу вверх врезалась ему в челюсть и тут же, возвратным движением, шарахнула по правой ключице. Естественно, сломав то и другое.
Коноваловская пристяжь лежала тихо и смирно, не поднимая голов. Эгидовцы, возникшие кругом «Мерседеса», деловито обыскали поверженных. Цирк состоял в том, что стволы оказались исключительно газовыми. От греха подальше группа захвата всё разрядила, забросив обоймы в салон машины, а сами пистолеты – в багажник. Ключ от которого злонамеренно утопили в баке машины.
«Отелло» лежал с закаченными глазами, раскинувшись в неестественной позе. Плещеев сидел на снегу и осторожно шарил кругом. Искал исчезнувшие очки. Кефирыч поднял их и вручил шефу, предварительно подышав.
Одно стекло было всё-таки расколото. Сергей Петрович заправил за уши дужки, обозрел картину сражения и вытащил сотовый телефон (в отличие от очков, нисколько не пострадавший):
