сомнения понесло большую потерю.
Была уже почти полночь. Кемаль Губаевич сидел в квартире на углу Оранжерейной наедине со Скунсовым багажом (Даже без телохранителей!..), и ожидание понемногу действовало ему на нервы. Тет- а-тет в отдельной квартире был непременным требованием Скунса (или того, кто придёт от имени Скунса, – напомнил себе дядя Кемаль). Его также предупредили, что любое, даже самое осторожное наблюдение будет замечено. И за последствия просили не обижаться.
Дядя Кемаль поначалу вскипел. До сих пор у него были совсем другие отношения со сменявшими друг друга «курками». Что это за личные встречи в отдельной квартире, какой такой неприкосновенный багаж и о чём ещё этот сын ишака собирается «думать» уже с заказом в зубах?..
Однако на эмоциях далеко не уедешь. Дядя Кемаль предпочёл опираться на твёрдые земные реалии, выражавшиеся в зелёных дензнаках, и дал по всем пунктам согласие. Лида баерсэ< Бог даст (татарск.).> – может, он, этот Скунс, и окажется совершенно дутой фигурой. Но вдруг он правда так хорош, как о нём говорят?.. Для хорошего человека чего ведь не сделаешь…
Мелодичная трель дверного звонка прервала его размышления. Невольно вздрогнув, Кемаль Губаевич поднялся и поспешил в прихожую, но на полпути вспомнил, что должен держать в руке янтарные чётки. Пришлось вернуться за ними и только после этого открывать дверь.
Этаж был последний. Лестница здесь кончалась небольшой площадкой с перилами, а наверху темнел квадрат чердачного люка. Дядя Кемаль приоткрыл дверь и увидел на площадке мужчину в спортивном костюме. Мужчина сидел на корточках и цепью пристёгивал к перилам жёлтый гоночный велосипед.
– Исянмесез< Здраствуйте (татарск.).>, Кемаль Губаевич, – поздоровался он доброжелательно. Дядя Кемаль не был уверен, посмотрел ли он на чётки, зажатые в его левой руке.
– Исянмесез… – помедлив от неожиданности, отозвался дядя Кемаль. – Проходи, дорогой…
Квартира была оформлена в «исламском» духе, который Кемаль Губаевич начал усиленно культивировать лет пять назад: никакой мебели, одни ковры на полу. Помимо приятного ощущения национальных корней, неплохо способствовало общению с посетителями, обычно не знавшими, как себя вести в такой обстановке. Дяде Кемалю нравился имидж таинственного мусульманина которому непонятно как угодить, зато в случае промашки будет известно что – секир-башка.
Он сразу понял, что с незнакомцем номер у него не пройдёт. Переступив порог, поздний гость (Скунсом дядя Кемаль даже про себя назвать его не решался) сразу сбросил кроссовки и в одних носках ступил на ковёр:
– Показывайте, абый.
Дядя Кемаль провёл его в комнату, где стоял Скунсов багаж. Про этот ничем не примечательный продолговатый сундук, окантованный для прочности металлическим уголком, легенд ходило не меньше, чем про самого киллера. Что следовало считать правдой, что – вымыслом, никакой ясности не было. Дядя Кемаль твердо знал одно: несанкционированное исследование содержимого сундука было самоубийством. Проверенный факт.
Ночной гость не стал извлекать из кармана таинственные приборы или проверять целость приклеенных волосков. Он просто кивнул:
– Чайком попоишь, дядя Кемаль?
Пока закипал чай, велосипедист уединился в комнате с сундуком, и Кемаль Губаевич краем уха услышал оттуда попискивание маленького компьютера. Он не решился войти, только окликнул из-за двери, когда чай был готов.
Гость нисколько не удивился салфетке, расстеленной всё на том же ковре, и поджал ноги с таким видом, словно всю жизнь только на полу и сидел. Невысокий, давно не мытые патлы собраны сзади в хвостик, реденькая бородка, карие глаза за дымчатыми стёклами очков… Дядя Кемаль никак не мог решить для себя, сколько же ему лет. Когда улыбался. Скунсов посланник (или всё-таки сам? Один шайтан разберёт…) казался совсем молодым парнем. Когда он вытянул из конверта фотографию Сергея Петрухина и внимательно посмотрел на неё, дядя Кемаль пришёл к выводу, что ему как минимум пятьдесят. К его лёгкому изумлению, никакого разговора про время на размышления не возникло.
– Угу, – только и буркнул длинноволосый, один раз прочитав пояснительную записку и вместе с карточкой возвращая её дяде Кемалю. Тот успел твердо решить, что сидевший перед ним человек имеет к Скунсу хорошо если косвенное отношение, но велосипедист поднял голову: – Теперь о заказчике…
К этому вопросу дядя Кемаль был вполне готов. Пётр Фёдорович хотел, чтобы точку в биографии Петрухина поставил именно Скунс, и странноватые методы киллера старика ничуть не смущали. «Напугал ежа голой задницей! – сказал он Кемалю Губаевичу. – Я что, ещё не всеми страхами пуганный, cheri?»
– Француз, – ответил дядя Кемаль и в который раз попрекнул себя: Ну а я-то с чего так трясусь?.. В памяти упрямо всплывали обрывки жутких историй про несчастных недоумков, пробовавших обманывать Скунса. Нет, правда, с чего?.. Я-то ведь его не обманываю?.. Насколько далеко тянулась цепочка посредников и на каком месте в ней стояли дядя Кемаль и его ночной посетитель, оставалось по-прежнему неизвестным. Гость мирно допивал чай и близоруко щурился, протирая очки. И любой из телохранителей дяди Кемаля, который тот предпочитал называть нукерами, играючи стёр бы его в порошок. Уж это наверняка.
Потом приезжий распрощался, отстегнул от перил свой велосипед и вприпрыжку удалился по лестнице, неся его на плече. Дядя Кемаль видел в окошко, как он сел в седло и уверенно закрутил педали, держа курс куда-то в сторону парков.
Свинью подложили…
– Нет плохих дорог, – сказал Базылев. – Есть плохие и хорошие тачки. Помнишь, Миш, как мы тут гоняли на Вовкином «Жигуле»?..
Женя Крылов сидел за рулём и сосредоточенно смотрел вперёд, на дорогу. «Мерседес» величественно парил над рытвинами и выбоинами загородного шоссе. Виталий Базылев сидел рядом с Женей, вольготно обернувшись назад и дымя беломориной. Инесса Шлыгина, пытавшаяся подремать на мягких подушках, время от времени недовольно отмахивалась от дыма, на который её супруг не обращал никакого внимания. Михаил Иванович держал на коленях портативный компьютер, способный принимать и передавать сообщения прямо из автомобиля. Сзади в «Чероки» с затемнёнными стёклами катила охрана,
– Давай, Жень, подбавь-ка газку, – повернулся Базылев к водителю. – Так и будешь за этой кочегаркой плестись?
Они в самом деле постепенно нагоняли старый, стреляющий чёрными выхлопами грузовик. В его кузове развевался плохо закреплённый брезент, и время от времени были видны красно-белые мясные туши, кое-как сваленные внутри.
– Ну, ё!.. Я бы пешком быстрее дошёл! – не унимался Базылев. – Жарь на обгон, кому говорят!..
– Не буду, – упрямо ответил Женя. – Населённый пункт.
Базылев заржал.
– Слезь с парня, Виталя, – не отрываясь от «ноутбука», подал голос бизнесмен. – Хорошо едет, спокойно… Чего тебе не хватает? Молодость вспомнил?..
Никому из сидевших в машине ещё не исполнилось тридцати. При виде такой вот молодёжи в роскошных иномарках старшее поколение по инерции задаётся вопросом, сколько же получают родители этих ребят. И поди докажи старикам, что «ребята» сами с усами. Один – крупный преуспевающий предприниматель, другой – шеф службы безопасности в его фирме…
– А щас чё ползёшь, как беременный таракан? – спросил неугомонный Базылев, когда населённый пункт остался далеко позади.
