Германии развенчиваются уже тем неоспоримым фактом, что оборонительные мероприятия планом «Барбаросса» вообще не предусматривались. Сформулированная в нем цель, которую третий рейх преследовал в войне с Советским Союзом, уже сама по себе характеризовала этот план как подготовку чистейшей вооруженной агрессии и экономического покорения СССР. «Итак, главная задача — разрезать этот громадный пирог на удобные куски, чтобы мы могли, во-первых, удержать его в своей власти, во- вторых, управлять им и, в-третьих, эксплуатировать его» — такую запись сделал 16 июля 1941 года тогдашний личный секретарь Гитлера М. Борман в протоколе совещания в узком кругу.
187
В таком же духе было выдержано содержание меморандума, врученного в Кремле германским послом в Москве графом Шуленбургом 22 июня 1941 года. «Имперское правительство… — говорилось в этом документе, — заявляет, что Советское правительство в нарушение взятых на себя обязательств… осуществило концентрацию и развертывание на границе с Германией своих вооруженных сил, готовых к нападению. Тем самым Советское правительство нарушило договоры с Германией и демонстрирует намерение нанести удар в спину Германии, ведущей борьбу за существование… В этой связи фюрер отдал германскому вермахту приказ воспрепятствовать этой угрозе всеми имеющимися в его распоряжении силами и средствами» // См.: За рубежом. 1989. № 26. С. 17.
188
Как мы знаем теперь, случилось это из-за серьезных просчетов, допущенных советским руководством в оценке намерений правящей верхушки фашистской Германии в отношении СССР. Боязнь дать нацистам повод для войны (здесь и известное Заявление ТАСС от 16 июня 1941 года) фактически поставила Красную Армию и советский народ перед внезапностью нападения. К моменту вторжения агрессора советские войска не были приведены в состояние должной боевой готовности. Превращение страны в единый боевой лагерь приходилось вести в тяжелейших условиях, когда армия отступала по 20 и более километров в сутки. Эти и другие ошибки способствовали созданию противнику решающих преимуществ долговременного действия. «Внезапный переход в наступление в таких масштабах притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, т. е. характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен», — сал Г. К. Жуков.
189
Напомним, что так было, в частности, в сентябре 1939 года, когда по заданию Гитлера СД и абвер инсценировали нападение германских подданных в польской униформе на радиостанцию в верхнесилезском промышленном городе Гливице.
190
Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 201—202.
191
Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 202—203.
192
Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 205.
193
Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С 207.
194
Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С 207.
195
Там же. С. 207-208.
196
Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 213.
197
Обращало на себя внимание то обстоятельство, что в течение последних месяцев, предшествовавших началу войны, многие сотрудники официальных немецких учреждений и их семьи покидали Москву. Когда нападение стало фактом, нацистские власти, воспользовавшись этим сокращением численности персонала своих представительств, объявили руководству советского посольства в Берлине, что выпустят на родину лишь 120 человек — ровно столько, сколько осталось немецких граждан в СССР.
