длительного времени и мало известна широкой общественности. Деятельность ее не обсуждают и не рекламируют. В Англии, например, существует строгий запрет на разглашение любой информации, касающейся секретных служб страны[56]. Даже руководитель разведки остается фигурой как бы без конкретного лица, упоминание его имени в прессе не разрешено. С 1938 по 1953 год главой Интеллидженс сервис являлся генерал Стюарт Грем Мензис, но английская общественность узнала об этом лишь после того, как он вышел в отставку. Многие из тех, кто с ним сталкивался, и совсем не знали о том, с кем они имеют дело. Сотрудникам этого разведывательного ведомства даже в своем кругу было категорически запрещено произносить фамилию Мензиса — его называли просто «бригадир»; этого правила придерживались даже высшие должностные лица при общении друг с другом.
Второй тип разведывательных организаций — разведки относительно молодых империалистических государств, появившихся на международной арене в период борьбы за передел уже поделенного мира. Эти державы за какое-нибудь десятилетие планировали осуществить захват чужих территорий, чего их соперники добивались веками. Это неизбежно вело к военному конфликту, одержать победу в котором можно было лишь при наличии не только мощных вооруженных сил, оснащенных новейшей техникой, но и хорошо отлаженного механизма разведки. Таким образом, стремление к экспансии и завоеванию мирового господства толкало молодых империалистических хищников, у которых пока еще не было достаточного опыта ведения разведки в столь широких масштабах, на путь быстрого создания «всепроникающих» и «всеобъемлющих» секретных служб, которые, несмотря на их малую опытность, способны были бы взять верх над многовековым разведывательным искусством.
Германский империализм, как известно, появился на международной арене в то время, когда все кресла за «столом яств» были заняты. Германия, «которая развивалась экономически в XX веке быстрее остальных европейских стран и которая особенно „обижена“ при разделе колоний»[57], выступила с воинственным требованием передела мира. На таких же воинственных позициях стояла и Япония, откровенно декларирующая необходимость завоевания «жизненного пространства».
Все это предопределило характер, методы, «почерк» деятельности разведывательных организаций стран — молодых и сильных хищников (в частности, Германии), выбор структуры организационного построения службы разведки и руководящей доктрины. Так в недрах японского, а потом и германского империализма зародилась доктрина массового, всеохватывающего, или «тотального шпионажа», который рассматривался правящими кругами этих стран как одно из важнейших орудий установления мирового господства.
ТРИ ЗАПОВЕДИ «ТОТАЛЬНОГО ШПИОНАЖА»
К формированию разведки нового типа, приспособленной к условиям агрессии и открытой диктатуры, нацисты приступили заблаговременно. По сведениям, просочившимся в западную печать, в июне 1932 года в Мюнхене, в доме начальника мюнхенской контрразведки капитана Эрнста Рема[58], одного из первых офицеров рейхсвера, примкнувших к фашизму (занимая пост начальника штаба штурмовиков, он стал ближайшим помощником Гитлера), состоялось тайное совещание нацистских главарей. В нем приняли участие Гесс, Геббельс, Гиммлер и несколько менее известных тогда единомышленников фюрера, в том числе полковник в отставке Вальтер Николаи, руководитель военной разведки Германии в первую мировую войну. Первым трем предстояло сыграть ключевую роль в готовившемся фашистском путче. В преддверии установления открытой террористической диктатуры в стране они собрались для того, чтобы решить вопрос о месте карательного и разведывательного аппарата в государственном механизме будущей Германии, основным содержанием деятельности которого должно было стать подавление демократических и революционных сил. Он призван был обеспечить решение главной задачи — уничтожение марксизма, который, как твердил Гитлер, надо «выкорчевать, безжалостно раздробить противнику череп». Без этого, убеждал фюрер, нельзя ни развернуть приготовление к войне, ни начать настоящей войны.
Предполагалось, что основу новой системы карательных органов как главной опоры фашистского режима составят созданные национал-социалистами и уже опробованные в схватках с политическими противниками военизированные террористические силы, отличавшиеся крайней жестокостью и построенные на принципе безоговорочного подчинения. Это — CA (штурмовые отряды, превращенные в главную силу контрреволюции, возглавляемые людьми, набившими руку на массовых экзекуциях в ходе подавления Ноябрьской революции 1918 года и последующих революционных выступлений рабочего класса), СС (служба внутренней безопасности — вооруженная гвардия национал-социалистской партии)[59] и, наконец, СД (служба внешней безопасности) — безотказное орудие насаждения гитлеризма, как ее оценивала сама нацистская верхушка.
В развернувшейся острой и бурной дискуссии участники сборища откровенно оспаривали друг у друга право на руководство репрессивно-террористическим аппаратом будущей Германии, каждый доказывал, что именно он более всего подходит для подобной роли. Первым заявил о себе Рем. Похоже, что главенство было обещано ему самим Гитлером. Однако в ходе обсуждения шансы Рема неожиданно свелись к нулю, так как всем стало ясно, что он совершенно не компетентен в данном вопросе и не сможет осуществить поставленную задачу. Геббельс же произвел на присутствующих сильное впечатление: всех поразила масштабность его проектов, которые шли гораздо дальше и глубже того, что замышлялось первоначально, и были изложены им с присущей ему склонностью к театральным эффектам. Гиммлер ограничился несколькими общими замечаниями, но полковник Николаи, по его словам, сразу «раскусил» значение этой личности в руководстве национал-социалистской партии.
Несмотря на выявившиеся тактические расхождения, в частности относительно структуры и функциональных обязанностей службы безопасности и ее места в государственной карательной системе, было достигнуто единство взглядов участников сборища по главным вопросам — применения крайних мер насилия для подавления любых выступлений рабочего класса и всех трудящихся, борьбы с коммунистическим и демократическим движением в стране. Расправы, чинимые над коммунистами, антифашистами, демократами, считались в среде «коричневых» делом естественным и всячески поощрялись. Фанатичный антикоммунизм стал и идеологией, на основе которой совершались чудовищные преступления.
Согласно более поздним сведениям, только один из присутствовавших на данном сборище — Гесс, участвовавший в нем в качестве доверенного лица Гитлера, не проявлял заметной активности в бурной дискуссии. Этот «ярый националист», прочно связавший свою судьбу с Гитлером, был известен как «тень коричневого фюрера» — он обеспечивал его охрану во время уличных стычек, которыми обычно заканчивались собрания и манифестации фашистов; вместе с ним за организацию «пивного путча» в 1923 — 1924 годах отбывал срок заключения в Ландсбергской крепости. Первый том книги «Майн кампф» («Моя борьба») — этой библии нацизма и его программы — написан Гитлером с участием его тогдашнего секретаря Гесса.
По-видимому, не желая выпускать инициативу из своих рук, Гесс вмешался в разговор лишь на заключительной стадии обсуждения, в тот момент, когда в общем виде определились структура и компетенция карательных органов будущей Германии, характер их взаимоотношений с другими государственными учреждениями и когда кто-то спросил Геббельса, откуда предполагается черпать для них кадры. Смысл оброненной Гессом в этой связи фразы, обратившей на себя внимание присутствовавших, сводился, во-первых, к тому, что, «если мы не сможем найти эти кадры, мы их непременно создадим». Во- вторых, основой создаваемой организации, как твердо считал Гесс, должна была стать опора на «массовую базу». Иными словами, курс был взят на практическое развертывание системы «тотального шпионажа» и внедрение ее во все сферы общественной жизни страны. Было ясно, что именно на репрессивно- террористический аппарат, как главную ударную силу подавления политических противников будущего режима, ограждения своей власти от всяких покушений, возлагают свои надежды Гитлер и его ближайшее окружение.
