Теперь тактика Вольфа раскрылась во всей своей полноте. Она сводилась к тому, чтобы задержать наступление армий западных союзников, выиграть время для маневрирования и переброски немецких войск из Северной Италии на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт[312], где, по существу, решались судьбы всего человечества и к которому были прикованы основные силы гитлеровцев. Одновременно он стремился побудить США к отказу от требования безоговорочной капитуляции, получить возможность отвлечь воинские части для проведения карательных операций против итальянского движения Сопротивления, боевая активность которого серьезно угрожала немецким позициям, и, наконец, посеять недоверие в лагере союзников.
«ТРЕТЬЯ СРОЧНОСТЬ»
Днем 25 апреля Вольф в сопровождении Гусмана и Геверница отбыл в Италию, а Даллес вернулся в Берн, откуда было удобнее всего руководить операцией. Швайниц, получивший полномочия действовать от имени Фитингофа, и доверенный Вольфа Веннер остались в Люцерне в качестве гостей Вайбеля. Поздно ночью Вольф пересек швейцарско-итальянскую границу и направился на командный пункт СС в Черноббио, на побережье пограничного озера Комо. Сразу же он связался по телефону со своим штабом в Фазано и со штабом СС в Милане, а затем сообщил Гусману, что вряд ли сможет выбраться из Черноббио из-за действий партизан. Он интересовался, как идут дела в Люцерне и нет ли вестей из Вашингтона. На этом связь с Вольфом оборвалась. Гусман, прождавший на границе всю ночь, не получил больше никаких сведений из Черноббио. Вашингтон, Лондон и Казерта также безмолвствовали.
Рано утром 27 апреля Даллеса в Берне разбудил телефонный звонок Геверница. Он сообщил, что Вольф, пробыв некоторое время в контролируемом партизанами районе озера Комо, снова вернулся в Швейцарию (в Лугано) в сопровождении Геверница и Вайбеля.
Возникли новые проблемы. Вольф изъявил готовность отправиться в Милан и сделать официальное заявление о капитуляции по контролируемому немцами радио. Геверниц и Вайбель были против этой затеи, ссылаясь на активизацию партизан на границе. Они сомневались, что Вольф сможет попасть в Милан, а если даже он туда и доберется, то радиостанция вряд ли все еще будет находиться в руках немцев. Геверниц считал, что заявление по радио не даст нужного эффекта. Без сотрудничества с Фитингофом не удастся склонить к капитуляции группу армий «Ц». Геверниц предложил Вольфу возвратиться через Швейцарию в Больцано, где теперь располагался штаб Фитингофа, и сделать последнюю попытку провести капитуляцию. Вольф согласился, и Вайбель взялся доставить его на своей машине.
Между тем накануне на имя Даллеса поступило сообщение с грифом «третья срочность» (термин, обозначавший, что послание следует передавать по линии связи в первую очередь). Все предыдущие приказы отменялись. Союзный штаб предписывал фельдмаршалу Александеру согласовать с немецкими эмиссарами их немедленное прибытие в Казерту для подписания капитуляции. При этом запрещалось проводить какие-либо совещания и обсуждения в Швейцарии. Тем самым руководители западных держав теперь пытались подчеркнуть, что переговоры с гитлеровскими эмиссарами не носили характера политического сговора. Цель их — добиться только военной и притом безоговорочной капитуляции немецко-фашистских войск в Италии. Энергичное вмешательство СССР, о котором говорилось выше, возымело свое действие. К тому же в условиях мощного штурма советскими войсками Берлина, начавшегося 16 апреля 1945 года, и быстрого развала третьего рейха сепаратная политическая сделка с гитлеровцами теряла смысл.
Даллес принял все меры к тому, чтобы перехватить Вольфа в пути и сообщить ему о новых распоряжениях. Он также позвонил Геверницу и предложил немедленно прибыть в Берн, чтобы оттуда лететь с немцами в Казерту.
Днем с Даллесом связался Вайбель. Оказывается, он получил сообщение Даллеса как раз в тот момент, когда они с Вольфом прибыли к австрийской границе. Генерал был обрадован таким поворотом событий, но все же решил ехать в Больцано, что не расходилось с мнением Даллеса. Он считал, что там он нужнее, чем в Казерте, где его легко может заменить Веннер. Встал вопрос о связи, которая теперь была особенно важна. Вольф посоветовал оставить Циммера в районе австрийско-швейцарской границы, а Уолли послать в Больцано прямо в штаб СС, где Вольф намеревался тайно устроить его, как в свое время в Милане. Из Больцано Уолли сможет наладить радиосвязь с Казертой, и таким образом союзный штаб получит прямую связь с Вольфом, а через него — с группой армий «Ц». Даллес телеграфировал об этих предложениях в Вашингтон и Казерту; были информированы также Швайниц и Веннер.
В этот же день в Аннеси приземлился американский самолет, присланный из штаба Александера. Даллес сообщил пилоту, что два немецких эмиссара и Геверниц вылетят на следующее утро, в субботу 28 апреля. Он передал Вайбелю официальное приглашение фельдмаршала Александера присутствовать на церемонии в Казерте.
Вечером в бернском представительстве УСС Даллес и Геверниц встретились со Швайницем и Веннером. Поскольку переговоры в Швейцарии были запрещены, а в задачу Даллеса входила лишь отправка немцев в Казерту, разговор большей частью касался подготовки к предстоящим беседам. Вскоре эмиссары направились в Казерту.
По просьбе фельдмаршала Александера Геверниц выполнял обязанности переводчика во время переговоров в Казерте 28 и 29 апреля 1945 года. Впоследствии он подробно описал ход этих переговоров.
ПЕРЕГОВОРЫ В КАЗЕРТЕ
28 апреля самолет фельдмаршала Александера вылетел из Аннеси (Франция) и в 15 часов приземлился в аэропорту Казерты. На поле Геверница и его спутников ожидали генералы Лемнитцер и Эйри. Обе группы сдержанно раскланялись. Двое немцев поехали в одном автомобиле, а генералы союзников и Геверниц — в другом. Первая неофициальная беседа между генералами Лемнитцером и Эйри и немецкими эмиссарами прошла гладко. Эйри старался убедить немцев, что они находятся здесь только для того, чтобы подписать безоговорочную капитуляцию. После этого представители западных держав оставили немцев в лагере, а сами поехали на виллу генерала Эйри. Геверниц осведомился, нет ли в его комнатах микрофонов, и генерал заверил, что нет. «Я хочу быть уверенным в этом, — продолжал Геверниц, — так как должен сообщить вам весьма важные сведения». Он рассказал Эйри, что нарушил приказ союзного штаба и отправил Вольфа через Швейцарию и Австрию в Больцано. Его не убедил, хотя и удивил ответ генерала: «Не беспокойтесь об этом».
Официальная встреча с немецкими эмиссарами состоялась в 18 часов. Кроме генералов Лемнитцера и Эйри, на ней присутствовало еще несколько высокопоставленных офицеров союзных войск Средиземноморского театра военных действий. Представителя СССР не было. Генерал У. Морган, начальник штаба фельдмаршала Александера, показав объемистый документ, содержащий условия капитуляции, просил Геверница перевести его комментарии немцам. Он сообщил, что в 21 час начнется вторая, более важная встреча, а до этого немецкие эмиссары могут получить разъяснения по возникшим у них вопросам. Генерал также поставил их в известность, что на встрече будет и представитель советского командования. Немецкие эмиссары ушли и принялись за изучение документа. Во время поездки они еще питали кое-какие иллюзии относительно условий капитуляции. Полномочия, возложенные Фитингофом на Швайница, были сформулированы весьма туманно. Хотя Швайниц и мог подписывать документы от имени Фитингофа, его фактические права были ограничены двусмысленной фразой «в пределах данных мною указаний». Эти указания, переданные Швайницу устно, преследовали, в частности, цель уберечь капитулирующие войска от лагерей для военнопленных. Фитингоф рассчитывал добиться согласия союзников на демобилизацию войск, которыми он командовал в Северной Италии, и на скорейшую их отправку в Германию. Немецким эмиссарам было приказано настаивать еще на одной уступке — разрешить оставить офицерам личное
