— Мы здесь не торгуем плотью, бледнолицый, только грезами.
— А я не собираюсь покупать плоть, я только хотел бы одолжить ее на непродолжительное время.
— Та, что с большой грудью, — это Бетси. А с красивым задом — Элен. Если такие девушки оказываются девственницами, их цена очень высока. Вместо этого лучше попробуйте хорошее сновидение. Взгляните-ка на эти прелестные маски. Вы уверены в том, что вам не хочется одеть одну из них?
— Абсолютно уверен.
— А откуда у вас такой нью-йоркский акцент?
— Я поднабрался его в Вермонте во время летних каникул, — объяснил я.
— А откуда у вас такая лоснящаяся черная кожа?
— Мне ее прикупил папаша в геноателье. Как тебя зовут?
— Джад Эллиот. А тебя?
— Сэмбо Сэмбо.
— Неважнецкая тавтология. Не возражаешь, если буду называть тебя просто Сэмом?
— Не ты первый. Ты теперь живешь в Новом Орлеане?
— Я только-только из подземки. Еще даже не искал, где бы остановиться.
— У меня работа кончается ровно в четыре. Так же, как и у Элен с Бетси. Давай махнем все вместе ко мне домой, а? — предложил Сэм.
3
Гораздо позже я обнаружил, что Сэм работает еще и в Службе Времени. Для меня это стало подлинным открытием, потому что мне всегда казалось, что работники Службы Времени — люди консервативного склада ума, прямолинейные, безнадежно целомудренные, люди с квадратными челюстями и аккуратненько подстриженные — ну этакие бойскауты-переростки. А мой черный гуру никоим образом таковым не был и не хотел быть.
Разумеется, мне еще многое предстояло узнать о Службе Времени, так же, как и о самом Сэме. Поскольку мне пришлось убить пару часов во Дворце Грез, Сэм позволил мне одеть маску бесплатно и щедро угостил меня изысканными галлюцинациями. Когда я пришел в себя и поднялся, Сэм, Элен и Бетси были уже одеты и готовы уходить. Теперь, когда на девушках оказалась одежда, я никак не мог разобрать, кто есть кто. Бетси я запомнил по ее груди, но в своем облачении миссионеров они были почти неразличимы.
Мы спустились на три уровня к тому месту, где жил Сэм, и заперлись в его квартире. Когда ее всю заполнило благоухание, а одежды с девушек спали, я снова разобрал, где Бетси, и мы занялись тем, что только и можно было от нас ожидать при этом. Восемь часов пребывания в коньячной ванне придали ее коже некоторый оттенок загара, но нисколько не подействовали на ее чувственность.
Затем мы расселись кружком, прижавшись друг к другу, и закурили травку, и тогда гуру стал выуживать у меня, кто я и что я.
— Я окончил университет по специальности «История Византии», — признался я.
— Прекрасно, прекрасно. Бывал там?
— В Стамбуле? Пять раз.
— Не в Стамбуле. В Константинополе.
— Это одно и то же, — сказал я.
— Разве?
— А! В настоящем Константинополе слишком дорого.
— Не всегда, — произнес черный Сэм. Он щелкнул большим пальцем, поджигая новую порцию травки, нежно наклонился ко мне, вставил мне в губы курительную палочку. — И ты прибыл в Нью-Орлеан, чтобы углублять свои познания в византийской истории?
— Я просто сбежал со своей работы.
— Так быстро устал от Византии?
— Устал быть третьим помощником второстепенного клерка, судьи Маттачайна в вышесреднем суде округа Манхеттен.
— Но ведь ты сказал…
— Да, да. Византийскую историю я изучал. А мелким клерком я работаю. Вернее, работал.
— Почему?
— У меня дядя — судья Эллиот — член Верховного Суда США. Он посчитал, что мне следует заняться достойным ремеслом.
— А разве нужно оканчивать университет, чтобы выполнять обязанности мелкой судейской крысы?
— Разумеется, нет, — пояснил я. — Всем процессом обработки данных занимаются машины. Клерки — это что-то вроде льстивой челяди при хозяине. Они восхваляют мудрость судьи, добывают ему смазливых девчонок, потакают ему во всем и так далее. Я проторчал там восемь дней и сыт был этим по горло.
— У тебя неприятности, — глубокомысленно изрек Сэм.
— Да. У меня одновременно приступ неугомонности, кризис умонастроений, налоговая задолженность и неудовлетворенное честолюбие.
— Хочешь еще попробовать третью стадию сифилиса? — осведомилась Элен.
— Пока что нет.
— Если тебе представится случай заполучить именно то, что твоя душа возжелает, — спросил Сэм, ты способен не упустить этот случай?
— Я просто пока еще не знаю, чего моей душе хочется.
— Но если бы ты знал со всей определенностью, что для тебя является самым сокровенным желанием, ты бы пошевелил пальцем, чтобы его осуществить?
— Естественно, — сказал я.
— Надеюсь, что это действительно так, — сказал Сэм, — и что тебе не придется отказываться от своих слов. А пока что — оставайся здесь с нами.
Он произнес эти слова весьма агрессивным тоном. Он явно намеревался осчастливить меня, невзирая на то, понравится ли мне это или нет. Мы обменялись партнершами, и теперь у меня была Элен со своей, такой упругой, белой кормой и виртуозным владением внутренними мышцами. Но тем не менее, не она была самой сокровенной моей мечтой. Затем Сэм дал мне отдохнуть, а сам отвез девчонок домой.
Утром, приняв душ, я внимательно осмотрел его квартиру и обратил внимание на то, что она украшена произведениями искусства или ремесел многочисленных эпох и самых различных на Земле мест. Здесь была глиняная табличка с клинописью из Шумера, «прощальный» кубок из Перу, бокал из стекла, сделанный в Древнем Риме, низка древнеегипетских фаянсовых бус, средневековая булава и кольчуга, несколько экземпляров «Нью-Йорк таймс» издания 1852 и 1853 годов, книжная полка с томами, переплетенными телячьей кожей, две ирокезские накладные маски, великое множество ремесленных изделий из Африки и одному Богу известно еще откуда. Всем этим были хаотически загромождены все доступные ниши, проемы и проходы. Тогда я предположил, что у Сэма наклонности антиквара, и не стал делать из этого более глубоких умозаключений. Неделей позже я заметил одну странную особенность: все, что имелось в его коллекции, выглядело совершенно новым, будто было совсем недавно изготовлено. Он занимается подделкой антиквариата, так я решил. Сам же Сэм без устали повторял: «Я являюсь по совместительству еще и сотрудником Службы Времени».
4
