времени. И одним из лучших знатоков своего дела, так мне, во всяком случае, тогда казалось. Мне не нужно было опасаться холодного приема в резиденции Метаксаса.
Сверившись с информационным табло, я обнаружил, что Метаксас, как и я сам, только что завершил свой маршрут. Это означало, что теперь он на своей вилле. Я понабрал себе побольше новенькой, с иголочки, византийской одежды, реквизировал кошелек, полный золотых византов, и стал готовиться к прыжку в 1105 год.
И тут я вспомнил о парадоксе разрыва времени.
Я не знал, в какой момент 1105 года мне следовало там появиться. Кроме того, мне должен быть известен нынешневременной базис Метаксаса вверху по линии. В нынешнем времени для меня сейчас был ноябрь 2059 года. Метаксас только что совершил прыжок вверх по линии в 1105 год, дата в котором соответствовала бы для него ноябрю 2059 года. Предположим, что эта дата где-то в пределах июля 1105 года. Если бы, не зная этого, я шунтировался в более раннее время, ну скажем, в март 1105 года, Метаксас, которого я бы там встретил, был бы вообще незнаком со мною. Я бы оказался чем-то вроде непрошенного гостя на чужом пиру. Если бы я шунтировался в, скажем, июнь 1105 года, я еще был бы неискушенным в трансвременных перемещениях юнцом, только-только прошедшим стажировку у Метаксаса. А вот если бы я совершил прыжок, скажем, в октябрь 1106 года, я бы повстречался с Метаксасом, который на три месяца опережал бы меня с точки зрения базиса нынешнего времени и который, следовательно, знал бы подробности моего собственного будущего. Это привело бы к возникновению парадокса разрыва времени в противоположном направлении, а я вовсе не рвался к тому, чтобы на собственной шкуре испытать, чем это для меня обернется. Слишком уж опасно и даже немного страшновато повстречаться с кем-нибудь, кто уже прожил промежуток времени, который тебе еще только предстоит прожить. Такое не доставило бы ни малейшего удовольствия никому, состоящему на работе в Службе Времени.
Я нуждался в помощи.
Поэтому я отправился к Протопопулосу и честно во всем признался.
— Метаксас пригласил меня навестить его во время его отпуска, но я понятия не имею, в каком именно временном отрезке в прошлом он сейчас находится.
Это мое заявление насторожило Протопопулоса.
— А почему вы считаете, что это известно мне? — произнес он. — Он мне в этом не исповедуется.
— Я подумал, что он, может быть, оставил у вас какое-нибудь уведомление о своем нынешневременном базисе.
— О чем это вы, черт побери, толкуете?
Неужели я совершил какую-то ужасную ошибку, вдруг подумалось мне. Закусив удила, я доверительно ему подмигнул и произнес:
— Уж вы-то точно знаете, где сейчас находится Метаксас. И, наверное, знаете также и когда. Не валяйте дурака, Прото. Выкладывайте. Я в курсе дела. Вам не нужно вилять в разговоре со мной.
Он прошел в соседнюю комнату и посовещался с Пластирасом и Гершелем. Они должны были поручиться за меня. Вернувшись, Протопопулос шепнул мне на ухо:
— 17 августа 1105 года. Передайте от меня привет.
Я поблагодарил его и занялся своими делами.
Метаксас жил в пригороде, снаружи стен, окружавших Константинополь. Земля там была очень дешевой в начале двенадцатого столетия вследствие таких событий, возмутивших спокойствие империи, как грабительский набег варваров-печенегов в 1090 году и прибытие беснующихся орд крестоносцев шестью годами позже. В обоих этих случаях сильно пострадали поселенцы в окрестностях столицы. Стало распродаваться большое количество прекрасных имений. Свое Метаксас приобрел в 1095 году, когда землевладельцы все еще не оправились после разорения, которое они претерпели от рук печенегов, но уже испытывали тревогу в связи со слухами о новых вторжениях захватчиков.
У него было одно несомненное преимущество перед продавцами: он уже произвел тщательную проверку событий внизу по линии и знал, насколько стабильной будет обстановка в грядущие годы, во время правления Алексея Первого Комнина. Он знал, что сельской местности, в которой расположена была его вилла, ничто особенно не угрожает на протяжении всего двенадцатого столетия.
Я пересек Босфор, очутившись в старой части Стамбула, и на такси проехал к развалинам городской стены и еще дальше, примерно на пять километров. Естественно, в нынешнее время это была никакая не сельская местность и не пригород, а серое расползающееся продолжение современного города.
Когда по моим прикидкам я был на надлежащем удалении, я дотронулся до контрольной панели большим пальцем, рассчитавшись тем самым за проезд, и отпустил такси. Затем расположился на тротуаре, готовясь к прыжку в прошлое. Несколько мальчишек обратили внимание на мое византийское одеяние и подошли поближе поглазеть на меня, догадываясь о том, что я, должно быть, намерен отправиться в прошлое. Они весело окликали меня по-турецки, возможно даже упрашивая меня взять кого-либо из них с собою.
Один из этих чумазых ангелочков сказал, как мне показалось, на ломаном французском языке:
— Надеюсь, вам там отрубят голову.
Детишки всегда такие непосредственные, не правда ли? И такие очаровательно враждебно настроенные — в любую эпоху.
Я отрегулировал свой таймер, сделал непристойный жест в сторону своего доброжелателя и ушел вверх по линии.
Серые здания исчезли. Ноябрьская блеклость сменилась ярким августовским солнцем. Воздух, которым тотчас же наполнились мои легкие, был свежим и ароматным. Я стоял рядом с мощеной булыжниками дорогой, которая пролегала между зеленеющими лугами. Раздалось цоканье копыт двух лошадей, которыми была запряжена скромная колесница. Вскоре она остановилась рядом со мной.
Ко мне наклонился тощий молодой мужчина в простой крестьянской одежде и произнес:
— Сударь, господин Метаксас послал меня доставить вас к нему.
— Но ведь… он же не ожидает…
Я быстро прикусил язык, чтобы не сболтнуть что-нибудь неуместное в данной обстановке. Очевидно, Метаксас ожидал меня. Неужели каким-то странным образом я все-таки зацепил парадокс разрыва времени?
Пожав недоуменно плечами, я взобрался на колесницу.
Мы поехали в западном направлении, и мой возница стал то и дело кивать в сторону виноградников, тянувшихся на многие сотни метров слева от дороги, и посадки фиговых деревьев справа.
— Все это, — с гордостью произнес он, — принадлежит Метаксасу. Вы когда-нибудь бывали здесь раньше?
— Нет, никогда не был, — признался я.
— Великий это человек, мой хозяин. Он друг всех бедняков и противник богачей. Все его очень уважают. Прошлым месяцем у него побывал сам император Алексей.
Мне стало как-то не по себе, когда я услышал такое. Само по себе было достаточно плохо, что Метаксас состряпал для себя вымышленное обличье в десяти столетиях вверх по линии от нынешнего времени, а уж как отреагирует патруль времени на дружбу, которую он заводит с императорами — это даже трудно было себе представить. Он, вне всякого сомнения, дает им различные советы, то есть изменяет будущее своим предвидением грядущих событий и навечно закрепляет себя в исторической матрице этой эпохи в качестве мудрого советчика верховного правителя! Ну разве мог бы кто-нибудь соперничать с ним в такой разнузданной наглости?
Фиговые деревья и виноградники сменились пшеничными полями.
— Это тоже принадлежит Метаксасу, — сказал мне возница.
Еще сегодня утром мне представлялся Метаксас, живущий на какой-нибудь уютной небольшой вилле с участком земли в гектар-два, с маленьким садом перед домом и огородом позади него. Я даже вообразить не мог, что он заделается таким крупным землевладельцем.
Мы проехали мимо жующего травку скота, мимо мельницы, приводимой в движение волами, мимо пруда, в котором, несомненно, было в изобилии всякой рыбы, затем выехали на ответвлявшийся от главной
