Звероловы

Он появился лишь через несколько минут, недовольно хмурясь.

— В чем дело? Я занят и…

— Посмотри на пульт!

Давидсон замер с открытым ртом.

— Немедленно позови Холдрета!

Пока он привел Холдрета, я снял панель и внимательно все осмотрел. Мое настроение несколько поднялось. За пару дней повреждения можно было устранить…

— Ну что? Чьих рук это дело? — набросился я на Давидсона и Холдрета, когда они вошли в рубку.

— Если ты намекаешь на то, что это сделал кто-то из нас, — начал Давидсон, — то…

— Я ни на что не намекаю. Но мне кажется, что вы с удовольствием продолжили бы исследования. И наилучший способ сделать это — заставить меня чинить систему управления. Вы своего добились!

— Гас, — Давидсон положил руку мне на плечо, — мы этого не делали. Ни он, ни я.

Я понял, что он говорит правду.

— Кто же тогда?

Давидсон пожал плечами.

Они ушли к животным, а я постарался сосредоточиться на ремонте. Через несколько часов работы мои пальцы стали дрожать от усталости, и я решил отложить ремонт до следующего дня.

В ту ночь я спал плохо. Из вольеров доносились стоны муравьедов, визг, шипение, блеяние и фырканье других животных. Наконец около четырех утра я провалился в глубокий сон. Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел бледные лица Холдрета и Давидсона.

— Вставай, Гас!

— Какого черта!.. — но меня уже тащили в рубку. Там я мгновенно пришел в себя.

Все провода, ведущие к пульту управления, опять лежали на полу!

Необходимо охранять рубку, — сказал я. — Один из нас должен постоянно бодрствовать. Кроме того, всех животных следует немедленно удалить из звездолета.

— Что? — негодующе воскликнул Холдрет.

— Он прав, — согласился со мной Давидсон.

Весь день я чинил пульт, а к вечеру первым заступил на вахту, с трудом подавляя желание вздремнуть. Когда Холдрет вошел в рубку, чтобы сменить меня, он ахнул и указал на пульт. Провода вновь валялись на полу…

Ночью мы все остались в рубке. Я чинил этот проклятый пульт. Но к утру оказалось, что все труды пропали даром. Никто не заметил, как это произошло.

Я вылез из звездолета и уселся на большой камень. Одна из собакообразных подошла ко мне и потерлась мордой о колено. Я почесал ее за ухом.

На одиннадцатый день животные перестали интересоваться нами. Они бродили по равнине, подбирая комочки белого тестообразного вещества, каждую ночь падавшего с неба. Мы назвали его манной небесной. Провизия кончилась. Мы заметно похудели. Я уже давно не подходил к пульту управления.

К вечеру Давидсон набрал ведерко манны, и мы устроили пир.

— Надо сказать, — заметил Холдрет, — звездолет мне порядком надоел. Хорошо бы вернуться к нормальной жизни.

— Пошли спать, — предложил я. — Утром мы еще раз попробуем выбраться отсюда. Надеюсь, нам это удастся, — моим словам явно не хватало былой уверенности.

Утром я встал пораньше с твердым намерением починить пульт. Войдя в рубку, я взглянул на обзорный экран и замер. Потом вернулся в каюту и разбудил Холдрета и Давидсона.

— Посмотрите в иллюминатор, — попросил я.

Они кинулись смотреть.

— Похоже на мой дом, — пробормотал Холдрет. — Мой дом на Земле!

Мы вышли из звездолета. Вокруг собрались животные. Большой жираф подошел поближе и печально покачал головой. Дом стоял посреди зеленой лужайки, чистенький, сверкающий свежей краской. Ночью чьими-то заботами его поставили около звездолета, чтобы мы могли в нем жить.

— Совсем как мой дом, — изумленно повторял Холдрет.

— Естественно, — буркнул я. — Они воссоздали его по твоей памяти.

— О ком ты говоришь? — спросили в один голос Холдрет и Давидсон.

— Неужели вы до сих пор не сообразили, в чем дело? — я облизал пересохшие губы, поняв, что остаток жизни нам придется провести на этой планете. — Неужели не ясно, что означает этот дом? Это наша клетка. Нас, звероловов, здешний разум умудрился загнать в свой космический зоопарк!

Я взглянул на безоблачное, теперь уже недостижимое небо, поднялся на веранду и тяжело опустился на стул. Я смирился и представил себе табличку на изгороди:

«Земляне, звероловы.

Естественная среда обитания — Солнечная система».