— Это корова, сэр, — едва слышно выдохнул Мейсон.
Командор на удивление быстро пришел в себя.
— Что-что?
Мейсон невесело усмехнулся.
— Это… э… устройство для преобразования целлюлозы в пищевые продукты, сэр. В молоко, если говорить точнее.
Хендерсон медленно кивнул.
— Корова. Понятно, Эл. Вы построили машину, которая дает молоко.
— Да, сэр. Правда, она еще не доведена.
— Скажи мне, Эл, чем вызвана необходимость создания такой машины?
— Ну… э… мы хотели немного поразвлечься, сэр. Отдохнуть. Видите ли, сэр, мы не ожидали, что потребуется так много оборудования и… — под взглядом командора Мейсон замолк на полуслове.
— Хорошо, — Хендерсон с трудом, сдерживался, чтобы не перейти на крик. — Вы построили ее для развлечения. Ты знаешь, у меня доброе сердце. Я не стану сердиться. Выметайся отсюда, иди в теплицу и приступай к работе. Если кто-то спросит тебя, скажи, что в помещении 106-А установлен биологический конвертор. Придумай что-нибудь помудренее. Говори что угодно, но конгрессмены не должны знать, что вы угрохали столько средств только ради того, чтобы поразвлечься. Как и о том, что эта громадина предназначена для производства молока. Иначе… Я даже представить не могу, что произойдет, если они об этом пронюхают.
— Да,сэр.
— Вот так-то. А теперь убирайся. И Мейсон выскочил из кабинета. Выйдя в коридор, он едва не столкнулся с Моури Робертсом.
— Я бегу с 106-А, — затараторил биохимик. — Брайан заглянул туда и сказал мне по телефону, что печень растет как бешеная. Я хочу обрезать ее и уничтожить излишки, а потом… Эл, что-нибудь случилось?
—Да.
— Ты на себя не похож.
— Если бы ты знал, что у меня на душе, — Мейсон махнул рукой в сторону кабинета Хендерсона. — Старик вызывал меня на ковер. Похоже, сегодня утром наши гости сунули нос в 106-А и пожелали узнать, для чего предназначена такая прорва оборудования.
—Нет!
— Да. Командор, разумеется, не мог сказагь ничего определенного и понес какую-то чушь. Но он не уверен, что их устроил его ответ.
— Эл, это ужасно! Что же теперь будет? Мейсон пожал плечами.
— Хендерсон, скорее всего, выкрутится, но после отъезда комиссии нам не поздоровится. Наша идея не пришлась ему по вкусу.
— Так что же нам делать?
— Ничего. Представление продолжается. Ты пойдешь в 106-А и обрежешь печень. А мне пора в теплицу.
Роберте затрусил к помещению 106-А, Мейсон побрел к теплице. Затем остановился, поднял голову и сквозь прозрачный купол долго смотрел на далекую Землю.
И кому нужны эти сенаторы, спрашивал он себя. Ищейки, скупердяи. Сейчас трудности только у командора, но комиссия уедет, и вот тогда они узнают что почем. Свобода творчества — это одно, разбазаривание государственных средств на такие пустяки, как механическая корова, — совсем другое. А если об этом станет известно в Вашингтоне.
Ею пробирала дрожь. Он не мог не признать, что «корова» отбилась от рук. Они и не подозревали, что задача окажется такой сложной.
Тут Мейсон нахмурился. Что там сказал Роберю? Печень росла как бешеная. Он собирался обрезать ее и уничтожить излишки…
Стоп! Стоп!
Моури Роберте хотел подрезать вполне съедобное мясо. А если их «корова» способна давать мясо и молоко?.. Черт, подумал Мейсон, а вдруг мы старались не зря. Почему мы должны прячься? Наша выдумка придется весьма кстати. Но…
Внезапный окрик прервал ею размышления.
— Эл! Иди сюда!
Мейсон повернулся. В дверях столовой стоял Ролли Файрстоун, кок первого класса.
— В чем дело, Ролли?
— Я приготовил тебе сюрприз. Тебе понравится, Эл.
Пожав плечами, Мейсон подошел к коку. Тот провел его на кухню.
— Подожди здесь, — Файрстоун заговорщицки подмигнул.
Мейсон нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но ждать пришлось недолго. Файрстоун вернулся со стаканом белой жидкости.
— Ты постоянно клянешь порошковое молоко, вот я и решил порадовать тебя. Только никому не говори. Мейсон взял стакан. Понюхал. Пахло молоком. И внешне белая жидкость ничем не отличалась от молока.
— Чего ты ждешь. — торопил Файрстоун. — Пей. Мейсон пригубил раз, другой, а затем одним глотком хватил полстакана. Молоко. Натуральное молоко. Вкусное и ароматное.
— Где ты его достал? — спросил Мейсон. Их корова еще не работала, да Файрстоун и понятия не имел о проекте «Босси». Но откуда, недоумевал Мейсон, могло взяться на Луне натуральное молоко?
— Личные запасы конгрессмена Мэннерса, — ответил кок — Я подумал, что от него не убудет если ты выпьешь стаканчик Он привез с Земли пять или десять галлонов.
У Мейсона отвисла челюсть
— Привез.. пять или десять галлонов молока? Файрстоун радостно кивнул.
— Я знаю, как ты любишь молоко, и решил побаловать тебя.
— Но зачем. Почему он привез с собой молоко?
— У него язва. Он на молочной диете. Пьет только молоко и почти ничего не ест. С ним у меня никаких хлопот. Залез в холодильник да налил стакан — вот и все дела. А уж с остальными просто беда. Если б ты слышал, что они говорят о сублимированных продуктах!
Мейсон хмыкнул.
— Они сами в этом виноваты Мы едим эрзацы, потому что выделенных ими денег не хватает ни на что другое.
— Да, — кивнул Файрстоун — Вот и попробуй, скажи им об этом
— Я? — Мейсон широко улыбнулся и допил молоко. — Я тут работаю, Ронни. Зачем мне нарываться на неприятности Спасибо за молоко, старик
— Только никому не говори.
— Буду нем как рыба, — пообещал Мейсон.
Два следующих дня прошли без происшествий Мейсон и его друзья по-прежнему заглядывали в помещение 106-А лишь в случае крайней необходимости. Излишки печени теперь не уничтожали, а аккуратно складывали в холодильник. Да и кто в здравом уме мог выкинуть натуральный продукт? После отъезда комиссии они намеревались отдать печень Файрстоуну и закатить пир. Бифштексы из сушеных водорослей порядком всем надоели, и вряд ли кто отказался бы от жареной печенки.
Перед обедом шестого дня пребывания конгрессменов на Третьей лунной Мейсон шел к себе, чтобы переодеться, когда его остановил Ролли Файрсчоун.
— Эл, мне надо с тобой поговорить, — прошептал кок.
— Слушаю тебя. Что случилось?
— Помнишь стакан молока, который я дал тебе пару дней назад? Молока конгрессмена Мэннерса?
— Да, — кивнул Мейсон. — А что?
Файрстоун дрожал от волнения.
