— Вот то, что я обещал тебе. Теперь обожди меня.
В своей комнате он зажег свет и оказался наедине со своим отражением в зеркале. Каким-то чудом на его белом костюме не оказалось ни капли крови. Он вымыл руки в тазу, и вода стала розовой. Ему снова захотелось выпить. Разве теперь это имело какое-то значение?
Он слегка причесался и ополоснул лицо. Ему предстояло до конца выполнить намеченную программу.
Хладнокровие снова вернулось к нему.
Спустившись на второй этаж, он постучал к Вуольто.
— Войдите.
Через приоткрытую дверь Мишель увидел в зеркале шкафа г-жу Вуольто в пижаме. Ее муж на кухне разбирал счета.
— Извините, что беспокою вас в такой поздний час.
Господин Луи получил телеграмму. Мы должны уехать рано утром и будем отсутствовать один-два месяца.
— Вы оставляете квартиру за собой?
— Пока да. Если же по какой-то причине мы не вернемся, я напишу, чтобы вы продали мебель. Квартплата внесена за два месяца вперед.
— Этими делами занимается моя жена. Ты слышишь, Розита? Квартира оплачена?
— Все в порядке, — ответила та из постели. Было слышно, как заскрипели пружины.
— Если я вас не увижу…
— Наверняка мы увидимся завтра утром. Вы сядете на «Висконсин»?
— Возможно. Да. Не знаю точно. Как пожелает господин Луи.
— Значит, возвращаетесь во Францию?
Это был услужливый человек, приверженный условностям, потому что достал из шкафа графин с ликером и наполнил две рюмки.
— Господин Луи не придет с нами чокнуться?
— Вы же его знаете!
— Тогда за ваше здоровье и счастливого пути.
Это была единственная рюмка, выпитая Мишелем за весь день, да и то размером с наперсток Они прождали до двух часов, пока уснут Вуольто.
Голландец молчал, уставившись расширенными от чачи глазами в одну точку.
— Ты все понял, Суска?
Веки Голландца сомкнулись — он понял.
Наконец все стихло. Грузовичок Дика Уэллера вернулся пустой, и они услышали, как запирают на засов гараж.
— Пошли.
Мишель погасил всюду свет, он не хотел видеть труп, и вдвоем они снесли Фершо вниз по лестнице, стараясь не задевать стены и перила. Выбрав самый разумный маршрут — по улице, на которой в этот час не было видно ни души, — они миновали дома и явственно услышали шум моря.
Обойдя вокзал, который выглядел ночью скоплением металла, они ступили на песок пляжа. Теперь на них обрушились потоки соленой воды, смешанной с дождевой.
— Я могу рассчитывать на тебя, Суска?
Они приблизились к самой кромке воды. Но перед тем, как бросить труп в воду, Голландцу надо было выполнить еще одно дело.
В течение получаса Мишель стоял, прижавшись спиной к вокзалу, не видя ничего, кроме белого предмета на гребнях волн, и прислушиваясь к грохоту океана.
Затем мимо него промелькнула чья-то тень. Это был Суска, державший в руках пакет размером с человеческую голову.
Обратно он пошел другим путем. Но ноги сами привели его к кафе Жефа. Остановившись под фонарем, чтобы убедиться, что не осталось никаких следов происшедшего, он толкнул дверь.
Десяток французов с «Висконсина» если сосиски и луковый суп. Увидев его издали, Жеф нахмурился — так поздно Мишель сюда никогда не приходил.
Мишель опять видел себя во всех зеркалах кафе. Он гордился собой, как гордился своим голосом, когда произнес:
— Кажется, я пришел попрощаться.
— Уезжаешь?
— Старик получил известия.
Поверил ли ему Жеф? Это уже не имело значения.
— Что-нибудь выпьешь?
— Пива.
— Да ну!
И тотчас спросил:
— Ты все же нашел Суску?
— Нашел.
Жеф, который привык чокаться за всеми столиками и рассказывать анекдоты, не стал расспрашивать. Других завсегдатаев не было. Напо возился на кухне.
— Дай мне пару сосисок! — крикнул ему Мишель.
Он не стал садиться, а съел сосиски около стойки, макая их в горчицу.
Все было кончено. Он уезжал. Бросив монету на мрамор столика, он, сам не зная отчего, не захотел пожать руку Жефу, который пил с кем-то шампанское.
— Уже уходишь?
— Может, еще завтра зайду.
Он не придет. Они его больше не увидят. Едва за ним захлопнется дверь, как все эти люди станут его прошлым, потеряв приметы реальности и оставив о себе лишь смутное воспоминание.
Около часа он бродил под дождем, прежде чем решился вернуться к Вуольто. Он снова рисковал — хозяин вполне мог подняться к ним, чтобы попрощаться с Фершо.
Остальное он все предусмотрел заранее. До мельчайших подробностей. Пересек кухню, зажигая всюду свет, чтобы убедиться, что не оставил следов. Тряпкой, которую потом сжег, вытер на террасе пятна крови.
Потом разделся и принял ледяной душ. Обнаженный до пояса, чтобы не намокла рубашка, он собрал вещи — их вещи: надо было ведь забрать и вещи Фершо. Потом он надел лучший костюм и затолкал банкноты в заранее купленный в магазине Ника Врондаса бумажник. Мишель нарочно пошел туда, чтобы выяснить, заметил ли Ник пропажу зажигалки. Сейчас от этой зажигалки он прикурил сигарету.
Он был спокоен, ощущая только какую-то пустоту.
Сосиски Жефа давили на желудок. Почувствовав, что его может стошнить, он проглотил ложку соды.
Наконец все было готово. Он привел к дому фиакр и погрузил в него чемоданы.
Часы тянулись ужасно медленно, минутная стрелка еле двигалась. До отлета самолета ему было совершенно некуда деться.
Проезжая по особому кварталу, Мишель заметил в розовом свете маленького салона знакомую бретонку и велел остановиться:
— Обождите меня.
Та не ожидала его увидеть.
— Мне хочется с вами проститься. Рано утром мы уезжаем.
— Так мило, что вы вспомнили про меня. Выпьете чего-нибудь?
Обращаясь ко всем на «ты», она неизменно говорила ему «вы». Почувствовав усталость, он прилег на ее постели. Но затем испугался, что заснет. Через несколько часов с этим миром будет
