— Ты вправду доволен?
Еще бы! Я еще не поразмыслил о случившемся. Иветта права, говоря, что оно чревато осложнениями. Тем не менее я так доволен, взволнован, тронут, как, насколько помню, еще никогда не был.
— Если ничего не изменится, дня через два-три покажусь врачу — пусть сделает тестирование.
— Почему не сегодня же?
— Ты этого хочешь? Тебе что, не терпится?
— Да.
— Ну, тогда я пошлю анализы в лабораторию завтра утром. Жанина отнесет.
Позови ее.
Жанине она объявила:
— Ты знаешь, он хочет, чтобы я оставила ребенка.
— Знаю.
— Что он сказал, когда ты с ним говорила?
— Ничего. Сперва оцепенел, и я уже испугалась, что он грохнется с лестницы, а потом он ринулся сюда, чуть не свалив меня по дороге.
Жанина еще потешается надо мной!
— Он настаивает, чтобы ты завтра же утром отнесла анализы в лабораторию.
— Значит, мне надо пойти и купить стерилизованную бутылку.
Меня ждут в моем кабинете. Звонит Борденав, запрашивая инструкции. Трубку берет Жанина.
— Что ей сказать?
— Что буду через несколько минут.
Уйду-ка я лучше: здесь мне сейчас делать нечего.
Четверг, 15 декабря.
«Анализы отправлены. Обед в посольстве».
Имеется в виду мой южноамериканский посол, устроивший обед для узкого круга, но исключительно изысканный — праздновали наш успех. Благодаря Мориа оружие беспрепятственно плывет в какой-то там порт, где его лихорадочно ждут: переворот намечен на январь.
Помимо гонорара я получил золотой портсигар.
Пятница, 16 декабря.
«Ожидание. Вивиана».
Результаты тестирования будут только завтра. Вивиана тоже проявляет нетерпение.
— Ты зарезервировал нам номер в отеле?
— Еще нет.
— Бернары едут в Монте-Карло.
— А!
— Ты меня слушаешь?
— Ты сказала, что Бернары едут в Монте-Карло, а так как меня это не интересует, я и отозвался: «А!»
— Тебя не интересует Монте-Карло?
Я пожимаю плечами.
— Я лично предпочитаю Канн.
— Мне все равно.
Через несколько дней все переменится, а пока что вид у меня при Вивиане почти серафический. Моя улыбка сбивает ее с толку, она не знает что подумать и внезапно раздражается:
— Когда ты рассчитываешь предпринять необходимые шаги?
— Необходимые для чего?
— Для Канна.
— Время еще есть.
— Нет, если мы хотим получить хороший номер в «Карлтоне».
— Почему в «Карлтоне»?
— Мы всегда там останавливались.
Чтобы отделаться от нее, я роняю:
— Вот ты и позвони.
— Могу я поручить это твоей секретарше?
— Почему нет?
Борденав слышала, как я звонил в Санкт-Мориц. Она поймет, ни слова не скажет, но глаза у нее опять будут красные.
«Результат положительный».
Глава 8
Понедельник, 19 декабря.
Не знаю, что произошло с цветами, и это останется одной из маленьких, раздражающих меня тайн. В субботу, перед тем как отправиться во Дворец, я заглянул к Лашому, чтобы послать розы на Орлеанскую набережную. Я взял такси, которое не отпустил, заскочив в магазин. Я отчетливо помню, как указал продавщице на темно-красные розы. Она знает меня и поэтому осведомилась:
— Карточку вложить, мэтр?
— Нет необходимости.
Я уверен, что дал фамилию и адрес Иветты — в противном случае пришлось бы признать, что у меня провалы в памяти. На улице водитель препирался с постовым — тот требовал, чтобы такси уезжало, но, в свою очередь узнав меня, сменил тон:
— Извините, мэтр. Я не знал, что он с вами.
Заглянув перед обедом на Орлеанскую набережную, я начисто забыл о цветах и ничего не заметил. Пробыв с Иветтой недолго, предупредил, что вынужден обедать в городе и вернусь около одиннадцати вечера.
На Анжуйской набережной сразу поднялся в спальню, чтобы переодеться, и нахмурился, перехватив ироническую улыбку Вивианы, сидевшей за туалетом.
— Очень мило с твоей стороны! — бросила она, когда я, сняв галстук и пиджак, посмотрел на ее отражение в зеркале.
— О чем ты?
— О присланных тобой цветах. Карточки при них не было, вот я и предположила, что они от тебя. Я не ошибаюсь?
В ту же секунду я увидел свои розы в большой вазе на столике. Это напомнило мне, что Иветта ничего о них не сказала и я не заметил цветов в квартире.
— Надеюсь, их доставили по верному адресу? — добавила Вивиана.
Она убеждена, что было как раз наоборот. Сегодня у меня отсутствовал какой-нибудь повод посылать ей цветы. Не понимаю, как могла получиться ошибка. Я раздумывал об этом больше, чем следовало бы, потому что подобные тайны не дают мне покоя, пока я не нахожу им правдоподобного объяснения. У Лашома — я не сомневаюсь в этом — правильно указал фамилию — Иветта Моде — и до сих пор вижу, как продавщица вывела на конверте эти слова. Неужели я, диктуя затем адрес, машинально назвал Анжуйскую набережную вместо Орлеанской?
В таком случае Альбер, распаковывая розы у себя в комнате, не прочел надпись на конверте и, не найдя в нем карточки, выбросил его в мусорную корзинку. А Вивиана, которая наверняка пришла к тем же выводам, что и я, пошла и порылась в ней.