Шестнадцатого.
Бодена удивил интерес, который проявил к девушке его бывший шеф, а тот так чуть было и не ушел, не познакомившись с нею. Помог случай. Бодена позвали в студию, откуда он недавно вышел, и приятели пожали друг другу руки.
— До встречи…
Оставшись один, Могра заколебался. Теперь уже несколько девушек смотрели на него с надеждой, догадываясь, что этот человек пользуется здесь влиянием.
Почему одна из них прыснула со смеху? Этот смешок тоже чуть было не решил судьбу Лины.
Оправившись от смущения, Могра взял себя в руки и несмело проговорил:
— Будьте добры пойти со мною, мадемуазель.
— Я?
Они дошли до конца коридора, свернули налево, потом еще раз налево. Он не знал, куда ее повести. Ему казалось, что она пошла с ним из любопытства или из жалости. В поисках свободного кабинета он приоткрыл несколько дверей, но все оказалось напрасно.
— Пойдемте отсюда…
Она следовала за ним, как сомнамбула. На улице Леонар поспешно вышел из машины и открыл перед ним дверцу.
— Я еще не еду. Подождите меня.
Он отвел девушку в ближайшее кафе.
— Что вам взять?
— Кофе со сливками.
Пока он делал заказ, она все так же пристально смотрела на него.
— Вы ведь не с телевидения, верно?
— Верно.
— Вы главный редактор газеты. Я видела вашу фотографию. Зачем вы меня сюда привели?
— Мне сказали, что там, наверху, у вас нет никаких шансов…
— Что вы от меня хотите?
Она держалась недоверчиво, чуть ли не агрессивно.
— Поговорить…
— И все?
— Я мог бы подыскать вам работу в других массовках, быть может, даже маленькую роль.
— Да вы сами в это не верите.
— Не исключено, что я нашел бы вам дело в газете.
— Но я ж ничего не умею. Не знаю стенографии, не умею печатать на машинке, с орфографией у меня плохо, я несобранна…
Она не сводила глаз с хлебницы с рогаликами, стоявшей на столе.
— Можно?
— Пожалуйста.
— Заметно, что я голодна? Потому-то вы меня сюда и привели? Я знаю, это звучит, как фраза из слезливого романа, но я действительно ничего не ела со вчерашнего утра.
— Где вы живете?
— Начиная с сегодняшнего дня, нигде.
— А родители?
— Нет у меня родителей. Меня воспитала тетка.
— Она живет в Париже?
— В Лионе.
— И больше вами не занимается?
— Я от нее сбежала.
— Когда?
— В прошлом месяце.
— А в Лион вы вернуться не хотите?
— Прежде всего, она не возьмет меня назад, потому что я забрала с собой все деньги, какие только смогла найти. Сумма, впрочем, небольшая, у меня от нее уже ничего не осталось. А потом, я хочу жить в Париже.
— Почему?
Она пожала плечами и потянулась за вторым рогаликом.
— А почему вы живете здесь? Вы тут родились?
Она съела восемь рогаликов и под конец уже с трудом проглотила заказанные пирожки. Когда он вытащил бумажник и начал отсчитывать банкноты, она уставилась ему на руки.
— Ваши вещи остались в гостинице?
— Они отдадут их мне только после того, как я с ними расплачусь.
— Этого вам хватит?
— Даже больше, чем нужно. Вы хотите дать мне эти деньги?
— Да.
— Почему?
Он не знал, как ответить на этот прямой вопрос, и почувствовал себя неловко.
— Просто так… Чтобы вы почувствовали себя увереннее. Приходите ко мне завтра в редакцию.
— А меня пропустят?
Было видно, что она привыкла к приемным и чванливым секретарям. Он достал визитную карточку и написал на ней несколько слов.
— Желательно после четырех.
— Благодарю.
Стоя на тротуаре, она смотрела, как он садится в машину, и пока та не завернула за угол, не тронулась с места.
Так все и началось.
М-ль Бланш снует, как челнок, между палатой и телефоном в коридоре.
— Ваша супруга спрашивает, в котором часу ей лучше прийти?
Ему хочется, чтобы она застала его сидящим в кресле. В прошлый ее приход он лежал головой вниз.
— Между тремя и четырьмя.
Не считает ли его м-ль Бланш эгоистичным и смешным из-за того, что он отказался от аппарата рядом с постелью? Ничего, дойдет дело и до этого. В конце концов Могра им уступит. Он чувствует, что скоро будет делать все, что они потребуют, и сопротивляется только из принципа.
И еще для того, чтобы выиграть несколько дней. Растерзанный прошлым, он не готов к настоящему и будущему. У него нет даже сил, чтобы задремать. Во время тихого часа сна у него ни в одном глазу, он просто лежит и таращится в потолок, слыша, как медсестра время от времени перелистывает страницу.
К нему придет Лина, а Могра не знает, как будет себя с ней вести, что ей скажет. Он любит ее, сомнений в этом нет. Сам того не желая, полюбил ее с первой их встречи.
Ведь на следующий день после того, как увидел ее на телевидении, он сидел у себя в кабинете, размышляя, придет она или нет, и чувствовал растерянность, нервничал так, как никогда прежде.
Сердился на себя за то, что не взял у девушки адрес, воображал, что она затерялась в огромном Париже, и так явно выражал свое нетерпение, что в конце концов его подчиненные столпились у дверей кабинета, по которому он расхаживал взад и вперед, куря сигарету за сигаретой.
— Когда же она пришла и села напротив, он опять не знал, что сказать.
Стал неуклюже задавать ей какие-то вопросы и среди прочего спросил о родителях. Она ответила, что оба они погибли в железнодорожной катастрофе близ Авиньона, когда она была совсем маленькой.
Успокоился ли Могра после этого хоть немного? Он повел ее в застекленный кабинет, где
