терялся в догадках. Ответы королевы Вечного леса убедили его только в одном – эльфийка ведёт свою игру, и она, эта игра, не имеет почти ничего общего с её словами. Помешанные на чести нарнийцы могут этого и не заметить, но он-то, он!..
Анэто считал себя прожжённым интриганом, умеющим видеть всё самое низкое и подлое, ведь иначе, полагал чародей, ему никогда бы не продержаться столько времени на самом верху пирамиды, умело лавируя между властями предержащими Старого Света. Ордос ни с кем не воевал в открытую. Столкновение с Инквизицией после штурма Чёрной башни стало первым.
План у Вейде явно с двойным дном. И это значит, что ему, Анэто, сегодня нельзя просто «держать» эльфийскую чародейку.
Ректор ордосской Академии расправил плечи, глубоко вдохнул. Да, в небесах творится Спаситель ведает что, подобного нет ни в одной хронике, но сегодня надо забыть об этом.
Забыть обо всём, кроме одного – во что бы то ни стало прочесть творимое владычицей Вечного леса заклинание.
Чародей потянулся к посоху, когда привычно захолодило голову и знакомый голос тихонько прошептал «Ан!..»
У волшебника подкосились ноги. Раньше он считал, что подобное случается только с героями слезливых баллад, распеваемых миннезингерами.
«Мег?! Мегана, где ты?!»
«Ан… Ан, ты жив…» – выдохнули там, в дальней дали.
«Где ты? Мегана?»
«Возле Аркина. Со мной всё в порядке. А ты, ты?..»
«Со мной тоже. Мы в Нарне, с эльфами и Вейде. А ты… возле Аркина? Послушай, но как?..»
«Потом расскажу, Ан. Аркина больше нет, понимаешь? Вместо него – только Тьма. И ещё что-то, куда хуже и страшнее. И… образа плачут кровавыми слезами, Ан. Конец близок. Совсем близок».
«Мег! Мег, выходи на тонкий путь. Что тебе там делать?! Выходи, слышишь, я удержу…»
Волшебница грустно усмехнулась.
«Ан, ты не знаешь, что тут творится. Помнишь Эгест после визита некроманта? Так вот, здесь это намного хуже. Намного. Твари… бестии… не описать словами… Тонкие пути дрожат и содрогаются. Боюсь, они меня уже не удержат».
Эгест. Ну да, конечно. Они побывали там вместе с Мег и Кларой Хюммель, вскоре после визита некроманта Неясыти.
«Что, снова? То же самое?»
«Гораздо хуже, Ан. Гораздо!..»
«И что происходит?»
«Твари напирают на тёмный барьер. Кажется, он их сдерживает… а они воют, рычат, рвутся наружу… Кое-где прорываются».
«Мег, уходи оттуда. Слышишь? Уходи немедленно!»
«Здесь люди, Ан. Мы уже достаточно далеко от Святого города, здесь было спокойно, люди оставались, бежане задерживались…»
«Мег! Ты им уже ничем не поможешь. Только погибнешь зря. А вместе мы, быть может…»
«Ан, – сердце у неё заходилось, словно от долгого бега. – О чём ты? Образа заплакали кровью, и…»
«Вот именно! – зло перебил он. – Образа заплакали кровью, Ему осталось совсем немного, и тогда всё вообще станет неважным. Не задерживайся ни на минуту, слышишь? Ни на миг, выходи на
Мегана улыбнулась. Внутри стало тепло-тепло, словно в лютую стужу она глотнула обжигающе-горячего вина с пряностями.
Глупые мужчины. Они думают, что достаточно произнести одно-единственное слово, и женщина немедля забудет обо всём, бросится следом, чтобы только припасть к груди и спрятаться у них за спиной?
«Ан. Спаситель – ещё там, а чудища – у меня за плечами. Обещаю, как только отражу приступ и выведу людей из-под удара, не промедлю и мгновения. Хорошо? Не сердись, милый, – подсластила она пилюлю напоследок. – Всё хорошо. Мы свободны и живы. Мы можем говорить друг с другом. Что ещё надо?»
«Дом на тёплом берегу, старый сад и пятерых детишек, – вдруг ответил Анэто, и в его мыслях уже не чувствовалось прежней горечи и злобы. – Сделай, как считаешь нужным, Мег. Тебя не переубедишь, как и меня. Сделай, что должна, и позови меня, хорошо? Обещаешь?»
«Обещаю, милый мой. Обещаю», – послала горячую мысль Мегана.
«А ты уверена, что чудовища нападут?» – вдруг забеспокоился милорд ректор.
«Уверена, Ан. Я чувствую их жажду. И преграда, что сдерживает их, уже истончилась до предела…»
«Всюду одно и то же, – с непонятной тоской отозвался маг. – Откуда они только берутся и что жрут, если на зуб не попадается ни одного человека?»
«Мы обсудим это, как только я вернусь, обещаю, – послала Мегана. – Если только не найдём занятия поинтереснее».
Она не стала говорить, что уходить им, собственно говоря, уже некуда.
…Анэто почти без сил рухнул на свой гамак. Мегана. Живая. И конечно же, ввязавшаяся в какую-то бессмысленную драку. Чудовища, серая завеса, Тьма, овладевшая Аркином; интересно, что по этому поводу думает Вейде?
Ректор Академии Высокого Волшебства больше не мог сидеть на месте: спустился на землю по тонкой, но очень крепкой лесенке из лианы, в которую гостеприимные хозяева вплели сучки-ступеньки. Двое нарнийцев, оставленных при нём не то в качестве охраны, не то – почётной стражи, вскочили на ноги и с достоинством поклонились.
– Мне надо разыскать владычицу Вейде, – не стал терять времени Анэто.
Старший из эльфов неспешно кивнул.
– Мы пошлём весть.
– Прошу поторопиться, – волшебник еле сдерживался. – Новости очень важные, о достойные стражи Нарна. Очень важные.
– Мы понимаем, милорд, – вежливо отозвался кивнувший ему нарниец. – Не беспокойтесь. Владычице всё будет передано, как только она отзовётся.
Анэто молча и отрывисто кивнул. Отвернулся, вонзив посох в землю и до боли сцепив пальцы на блистающем камне в оголовке. Мегана, Мегана, Мегана – стучало в висках. Что она задумала? Зачем эта бессмысленная бравада, этот бой – что она хочет доказать? Свою храбрость?..
«Очень скоро нам понадобится вся наша храбрость, – мрачно подумал он. – Когда придёт время взглянуть в лицо Спасителю».
– Пресветлая госпожа чародейка… пресветлая госпожа…
Кто-то настойчиво тянул Мегану за полу длинного плаща.
Девчонка лет семи, держит за руку двухгодовалого карапуза, от смущения прикрывающего глазёнки чумазой ладошкой.
– Пресветлая госпожа… скажите, вы ведь их прогоните, верно? Правда прогоните? А то мама сказала…
Мегана всегда считала себя начисто лишённой сентиментальности, детей чародейка не имела и не любила – но сейчас по сердцу словно провели когтистой лапой.
– Мама, конечно, знает, что говорит. Но мы их прогоним. Это я тебе обещаю. Не сойти мне с этого места.
– Ой, спасибо, пресветлая госпожа! – заулыбалась девочка. – Так всех и повещу: мол, мне сама госпожа Мегана сказала!
– Повести, повести, – волшебница осторожно погладила её по голове. – Повести обязательно.
Девочка церемонно поклонилась, как принято было кланяться священнику, и, таща за собой спотыкающегося малыша, мелкой рыбёшкой скользнула через толпу – только и мелькнула пара длинных косичек.
«Мы их прогоним, – повторила про себя чародейка. – А если нет – обещаю тебе и твоему братику: вы ничего не почувствуете и ничего не увидите. Вы просто заснёте, крепко-крепко, и последний сон будет чист и прекрасен, как весенняя заря. Живыми вы
…Селение под названием Левые Зыбуны кишмя кишело народом. Большинство – бежавшие из Аркина и его окрестностей, иные пришли из Эгеста, его южных областей, когда через них проходила маршем мёртвая армия некроманта Неясыти. Множество людей сбились возле церкви, храм переполнился, и народ молился, упав на колени где придётся. Вдруг песнопения пресеклись чьими-то отчаянными вскриками и рыданиями: серая завеса, дотоле приближавшаяся со скоростью размеренно шагающего пешехода, рванулась вперёд двумя рукавами, в несколько мгновений замкнув кольцо вокруг селения.
Собственно, после этого в деревне и началось почти что форменное светопреставление. Только что ожесточённо швырявшие пожитки на телеги люди замирали, остановившимися взглядами упираясь в окружившую их дома мглистую стену, за которой корчилось, извивалось, шелестело, клацало многоногое, многожвальное воинство. Мегана видела, как твари со всего размаха бросались на серый занавес, бились, словно рыбы в сети, тщась разорвать отгородившую их от людей завесу; и преграда мало-помалу поддавалась, истончалась, становясь почти прозрачной. То одна, то другая бестия с размаху бросались вперёд, впечатывая уродливые морды в серое нечто, отпрыгивали с воем, словно от боли, но попыток не оставляли.
Люди в Левых Зыбунах молились, громко призывая Спасителя. Кто-то выл, не хуже чудовищ за серой мглой, кто-то прилюдно каялся в грехах, кто-то, несмотря ни на что, тащил за волосы визжащую женщину – прилюдно кающийся только что признался, что имел с нею «грех».
Настоятельница, надо отдать ей должное, сумела взять себя в руки – ходила среди молящихся, присаживалась рядом, обнимала за плечи, что-то шептала, поминутно осеняя себя знаком Спасителя и многозначительно указывая пальцем в такие бестревожные и мирные небеса.
Эфраим угрюмо стоял рядом с Меганой, завернувшись в плащ и накинув капюшон. «Да, тебе-то ничего, – невольно подумала волшебница, – взлетел – и всё, свободен…»
Стены серой хмари поднимались высоко в небо, но всё-таки не до самого звёздного купола, крылатое существо могло спастись. Чародейка поискала глазами в толпе давешнюю девочку – вон она, вместе с братцем, послушно стоит на коленях рядом с истово молящейся матерью.
Наверное, Эфраим смог бы вынести их отсюда, пришла мысль. Пусть не всех, но хотя бы детей… перелететь с ними через завесу. Смог, если бы для этих селян вампир – не был едва ли не хуже самой Западной Тьмы. Здешние пахари скорее отдадут детишек скапливающимся за чертою бестиям, чем позволят «кровососу» улететь вместе с ними.
Серая мгла удерживала тварей Тьмы в клетке, пусть не очень надёжной, но всё же удерживала. До срока, и – чувствовала Мегана – этот срок стремительно истекал.
Ну что, хозяйка Волшебного Двора, помнящая ещё времена «передачи посохов»,[1] пришёл твой черёд? Дать бой, несмотря ни на что. Быть может, бесполезный – Анэто прав, если Он явится сюда, не останется ни людей, ни пожирающих их чудовищ – но я намерена его выиграть. Каждый прожитый миг – уже победа. Победа над всеми этими «иномировыми сущностями», самыми настоящими вампирами, по сравнению с которыми старый Эфраим – сущий агнец, образец смирения и добродетели.
