– Ну да, – ехидно бросил его названый брат. – Вот, видишь? Летит… Красивый такой…
Среди пламенных фонтанов, бесстрашно ныряя в огонь и стряхивая с великолепных крыльев алые брызги, к парящему над океаном магмы замку мчался величественный феникс.
– Пойдём мы, – ухмыльнувшись, повторил Ракот. Все трое шагнули к двери – она распахнулась им навстречу.
На пороге застыла Сигрлинн, прекрасная и грозная в золотом и алом. На плече примостился игрушечный тигр.
– Сестра, – поклонился ей Владыка Тьмы. Император и Хаген повторили его жест. – Счастлив видеть тебя в добром здравии.
– Спасибо, Восставший. – Она протянула ему руку для поцелуя, Ракот с несвойственной ему галантностью приложился губами к тонкой ладони. – Ты… и Хаген… и этот незнакомый мне, но, безусловно, доблестный воитель – вы уже оставляете нас?
– Вынужденно, исключительно в силу обстоятельств. Неотложные дела, знаешь ли. После всего случившегося… – Ракот чуть задержался, пропуская Хагена и Императора вперёд.
– М-да. Ну ничего, тогда я поблагодарю тебя в следующий раз. За штурм Брандея, чтобы ты не сомневался.
– О! – только и нашёлся Ракот.
– Да, Восставший, да. Я знаю теперь, каково пришлось тебе, развоплощённому, на Дне Миров.
– Несладко мне там пришлось, – проворчал бывший Владыка Тьмы, отворачиваясь. – Однако то дело прошлое, а я пошёл. Дел невпроворот, Мельин с Эвиалом слились, все потоки перемешались, должен же кто-то за порядком следить, пока… – Он осёкся.
– Пока я отвлекаю твоего брата от важнейшего и неотложного? – вкрадчиво поинтересовалась Сигрлинн.
– Э… гм… ладно, счастливо оставаться. – Ракот в панике выскочил за дверь и захлопнул её с почти неприличной резкостью. Однако и Познавший Тьму, и его гостья слышали последнюю фразу Восставшего, обращённую к Хагену и Хранителю Мельина:
– Должно же хоть иногда и у богов находиться время на что-то действительно важное…
Хедин и Сигрлинн остались вдвоём.
Познавший Тьму только сейчас сообразил, что продолжает сидеть, судорожно вцепившись в резной край письменного стола, заваленного свитками. В качестве грузов, чтобы пергамент не свёртывался, служили крупные аметисты и сапфиры вперемешку с золотыми самородками причудливой формы.
– Гномы надарили, – заметила Сигрлинн без тени сомнения. – Молодцы, трудяги, но ни капли вкуса. А тебе, как обычно, не до этого.
– Сигрлинн… – Познавший Тьму прочистил горло, поспешно и неловко вскочил: – Ты…
– Ну да. Я. Вернулась. Поговорить, Хедин.
– Как ты нашла…
– О, мужчины. Больше всего на свете вы не любите щелчки по носу. Конечно, это не самая тайная твоя цитадель, но пути-дороги ты прятал достаточно тщательно. И тут вдруг – я. Без спросу, без предупреждения… У тебя нет какой-нибудь очередной Огненной Девы в шкафу? – вдруг подозрительно осведомилась она.
– Сигрлинн… о чём ты… что ты…
– Думаешь, – голос у неё дрогнул, – мне следовало бы разрыдаться, кинуться тебе на шею, восклицая: «Любимый! Сколько же веков я мечтала об этом мгновении?»
Хедин опустил голову.
– Я пришла, – буднично и спокойно сказала Сигрлинн, – сказать тебе, что не для того провела в плену на Брандее и потом, в тенетах Западной Тьмы, все эти столетия, чтобы сейчас пикироваться по мелочам. Я пришла сказать, что впереди у нас – война. Война, по сравнению с которой побледнеют все восстания Ракота и даже твоё собственное. Я пришла сказать, что наши враги живы и не дремлют. Я… я пришла быть с тобой. Встать рядом. Спали тебя Ямерт, Хедин, скажешь ты хоть что-нибудь?
– Скажу. – Только теперь Познавший Тьму смог взглянуть ей в глаза, полные ярости и неушедшей боли. – Мы такие, какие есть. Но можем измениться. До определённого предела. Некогда ты сказала, что я, отрёкшийся от себя, тебе не нужен.
– И я, отрёкшаяся от себя, не нужна тебе, Хедин.
Он с трудом выдерживал горящий взгляд.
– Я буду счастлив сражаться рядом с тобою, Сигрлинн. Не важно, против кого. Но важно, за что.
– На этот счёт не беспокойся.
Их руки встретились. Губы ещё произносили какие-то слова, а пальцы искали друг друга.
А потом наступило долгое молчание.
За стрельчатым окном вспух очередной протуберанец, совсем близко от замка, рассыпался торжественно-брачным салютом. Двое стояли у проёма, их тени сливались – они знали, что им предстоит, или, по крайней мере, уверили себя в этом.
– Брандей… – наконец проговорил Хедин, когда молчание стало совсем нестерпимым. – Как они… почему они…
Два его пальца, указательный и средний, касались опущенной кисти Сигрлинн. Гладкой, шелковистой и тёплой. Как тогда, в Джибулистане…
– Хедин, Хедин, – вздохнула его собеседница, не торопясь отвести руку. – Больше всего на свете ты боишься себя самого. Боишься быть сам собой. Поистине, нет у тебя врага страшнее, чем ты сам… Брандей, говоришь? Да, они считали, что выстроили неприступную твердыню. Целый мир в заложниках, не шутка, зная твою щепетильность.
– А… ты? Что они хотели от тебя?
– Многого, – поморщилась Сигрлинн, по-прежнему не убирая руки. – В кое-каких вещах я до сих пор понимаю больше, чем они все вместе взятые, хотя Макран и Эстери готовы были из-за этого удавиться – если бы только призраки действительно могли повеситься.
– Ты помогала им?
– До определённого предела, – нехотя промолвила волшебница. – Иного выхода не было. Моё существование оставалось у них в руках, хотя со временем мне удалось… воплотиться.
– Тот самый феникс?
– Да. Не случайно же первая моя смерть была от огненной чаши, которой я же сама и вооружила своих учениц. – По лицу Сигрлинн прошла тень давней, но не забытой боли.
– Первая смерть… – эхом откликнулся Хедин. – Я искал тебя, искал…
– Плохо искал, значит! – отрезала Сигрлинн. – Во всяком случае, хуже, чем брандейцы. Очнулась я тогда уже в их клетке. Ничего не могу сказать, обращались они тогда со мной вполне терпимо. Им требовался залог.
– Залог чего? – Какой же у неё взгляд. Какой взгляд!
– Бедный мой Познавший… Ладно, сочту это комплиментом. Ты резко поглупел в моём присутствии, поскольку моя красота поразила тебя в самое сердце?.. Брандейцы, по совету всё того же Макрана, считали меня залогом своей безопасности. Мол, Хедин никогда не решится на прямой штурм, зная, что его… гм… в общем, ты понял.
– Я понял. – Он не мог взглянуть ей в глаза. – А вместо безопасности…
– Получили штурм, – тихонько шепнула Сигрлинн. – И я умерла второй раз, Хедин. Было очень больно. Очень. И очень страшно. Потому что, думала я, второй раз
– Прости. – Хедин не опустил голову, он вскинул подбородок, заставив себя взглянуть прямо ей в глаза. – Но я считал…
– Что ты считаешь, я и так знаю. Упорядоченное в опасности, множество чужих жизней на кону, и я, мол, не имею права думать о той, кто… тьфу, Хедин, ну почему я опять вынуждена всё говорить за тебя?!
Она перевела дух, сама крепко взяла его за руку – только что едва касавшиеся её пальцы чуть не отдёрнулись в ужасе.
– Я не верила, что ты станешь штурмовать. Но знала, что станешь. Да, да, вот так. Знала, но не верила. Не верила, но знала. У нас так бывает.
– А они выдернули тебя вторично. Спасли, если быть точным.
– Спасли, – кивнула Сигрлинн. – Ну, теперь ты, наверное, хочешь узнать, как они оказались в Эвиале? Почему именно там? Очевидно, потому, что там успели свить гнездо твои давние враги, а их новообретённые союзники – Молодые Боги. Не пытайся сделать вид, что ничуть не удивлён, Хедин, ты при этом ужасно глупо выглядишь.
Эвиал – ключевой мир, и это понимал не только ты. Ямерт, представь себе, в своё время тоже дошёл до этой мысли. Ключевой в том числе и потому, что Хаос здесь очень близок, что границы – в силу каких-то, сейчас не важных причин – здесь тонки, и царство бесформенного разом и далеко, и близко. Молодые Боги это понимали. Так и появились Кристаллы Эвиала. Для тебя это новость?..
Познавший Тьму промолчал.
– Но поставленные Хранителями Кристаллов драконы оказались в конечном итоге слишком независимы, слишком своевольны. А у падших Ямерта и его собратьев уже не осталось сил, чтобы повернуть всё назад. Так их новые союзники – брандейцы – оказались против союзников старых.
И как же мне пришлось постараться, чтобы всё так и осталось!..
Хаос рвался в Эвиал, Хедин. Но брандейцы, наше с тобой Поколение, к тому времени уже служили не только ему. Потерпев страшное поражение от тебя с Ракотом, они отчаянно цеплялись за оставшееся у них жалкое существование – и готовили месть. Ради чего заключали любые сделки и шли на любые предательства. В том числе и с Неназываемым. Не поднимай брови, среди его козлоногих слуг есть и очень хорошо умеющие рассуждать. Стакнулись они и со Спасителем. Ну, а я… мне пришлось хитрить и играть на две стороны, делать то, от чего самой не хотелось жить, пришлось готовить свою собственную гибель. Попутно уверяя брандейцев, что ненавижу тебя, поскольку ты, именно ты, своим отказом обрёк меня на тогдашнюю участь.
– И, надо полагать, – решился Хедин, – уверить Макрана с Эстери в последнем тебе удалось без особых усилий?
Сигрлинн вздохнула, снисходительно взглянув на Познавшего Тьму.
– Больше всего вы, мужчины, страшитесь нашего равнодушия. Вы, умеющие зажигать звёзды, – дрожите от устремлённого мимо вас взгляда.
– Я не умею зажигать звёзды! – торопливо запротестовал Хедин, и волшебница наконец-то рассмеялась.
– Да, я их убедила. Странным образом, но твой удар по Брандею причинил его хозяевам всё-таки больше вреда, чем мне. Потому что я-то и так… а вот они, сидя повыше, и рухнули куда глубже. И оказались в чём-то зависимы от меня. Ну, а я – я составила собственный план освобождения и следовала ему, – лицо
