неясным, кому он перешел дорогу. Вроде бы жил — не химичил, на чужое не зарился. Когда подсовывали души, по праву принадлежащие верхним или нижним, сразу отказывался, даже цены не узнавал. Две недели назад, например, предложили Борису Романовичу душу настоятеля Свято-Духовичного монастыря Устима Царицынского. Так ведь он сразу от нее отказался, знал, что это не его товар. А души священников последнее время были в баальшой цене! Выгодно можно было бы ее пристроить, желающих хватало. Однако реинкарнатор договоренности соблюдал и настоятельскую душу не приобрелтаки. Так ведь душеприказчик недобросовестный, что Устима Царицынского предлагал, никак не пострадал. Живет себе и даже «вольво» новый купил. И никто его давить грузовиком не собирается, никто не спрашивает, каким образом он святую душу умыкнул, архангелов не дождавшись. Что же, Борис Романович Даосов — крайний? Нашли виноватого! За чужой овес холку мылить взялись!
Нет, определенно на него злились не верхние и не нижние. Были бы верхние, давно бы прилетел Ангел, ахнул бы ло предприятию молниями, праха бы от здания не осталось. Да и нижние по таким диверсиям великие мастера были, не в ночь они Борису Романовичу вспомнилось! Нет, на верхних и нижних это вообще было не похоже. А может, чистилищные? Встретиться бы с ними, поговорить… Только как же, поговоришь с ними! Даосов помрачнел. Впрочем, на чистилищных это тоже было не особо похоже. Тогда кто же? Может, конкурент какой объявился? Нет, не выпускник дацана, этих реинкарнатор знал хорошо, и вряд ли кто из да-цанских пошел бы на такую подлянку. Но ведь мог кто-то из шаманов или вообще неучтенная самоучка, к которому случайно попали старые списки нужных трактатов. Навострился, стервец, по ним основным реинкарнаторским понятиям 'й действиям, а теперь жаждет найти применение своим знаниям и мастерству, жизненную нишу или материального благополучия, подлюга, ищет.
Даосов выпил еще немного, разделся и в одних трусах пошел стелить тахту. Ветер разогнал тучи, и в окно шаловливо заглядывала огромная клонящаяся к закату луна, поэтому и свет в комнате можно было не включать. Борис Романович лег в прохладную постель, и едва его голова коснулась подушки, как в нее пришла еще одна мысль. Что, если это какой-нибудь клиент недовольный безобразничает? Однако, как Даосов ни вспоминал, ни одного негра из своих клиентов припомнить не мог. Ладно бы это, черный мужик за рулем фургона мог быть простым наемником, но недовольных клиентов Даосов тоже не припоминал. Не было ведь таких! Если бы клиент остался чем-то недоволен, он бы сначала скандалить пришел, ручную кобру реинкарнатора пугал бы. Но ведь не было подобных случаев, никогда не было!
Он попробовал уснуть, но мешала смешливая луна.
Даосов прошел на кухню, допил водку и снова улегся на тахту, закинув руки за голову. Нет, давили его на полном серьезе. Но зачем? Может быть, кто-нибудь из городских группировок шалит? Так ведь нет среди них дураков, чтобы на карнача вздумали бочку катить! Все знают, карначи друг друга держатся, обижать своего не позволят. Коллеги этого карнача виновную душу пасти будут, у чистилищных выменяют, нижним стократно отвалят, лишь бы только душу негодяя заполучить. Он ведь все рождения пройдет, все мучения испытает, все вселения пройдет — от червяка для рыбалки до рожающей женщины! Не найдется среди царицынской братвы отморозка, что на карнача руку бы поднял. Этот вариант тоже отпадал.
А если все-таки чистилищные? Борис Романович даже поежился в теплой постели. Этот вариант ничего хорошего ему не обещал. И о причинах их недовольства можно было только гадать. Кто знает, какие у чистилищных могут быть интересы. Господи! Да намекнули бы, он с превеликим бы удовольствием чистилищным в любом вопросе навстречу пошел. Себе дороже с этой братией спорить! В конфликте с ними и сам верховный тибетский лама за тебя не вступится, а уж малый российский лама — тот вообще промолчит или на стрелке чистилищных в их требованиях поддержит. Ситуация!
Даосов зевнул. Водка наконец подействовала, и тело немного расслабилось. Сейчас бы самое время помедитировать немного, попытаться нирваны достичь, но Даосов устал как собака, а потому только лег на бок и прикрылся от наглой луны подушками. Представил себе пространственную вереницу Будд и принялся неторопливо считать их. На сто четвертом Будде Борис Романович уснул. Луна разочарованно улыбнулась и ушла за облака. И зря она это сделала, потому что не увидела сна, который Даосову приснился.
А приснился Даосову Ангел. Ангел был какой-то тоскливый, потерянный, с понурыми белыми крыльями, из которых в разные стороны торчали перья. Печально взглянув на Даосова, Ангел сказал:
— Что ты делаешь, Боренька? Ну что ты делаешь?
— Чего тебе? — спросил Борис Романович без особой радости от видения. А чему, собственно, радоваться, не новое воплощение Мантрейи снится! Сами понимаете, что Ангелы, как и черти, к добру не снятся!
Ангел склонился и заглянул в душу реинкарнатора большими голубыми глазищами.
— Ты зачем, Боренька, женские души в мужские тела вселяешь? — горько спросил Ангел. — Разве ты не знаешь, что потом с этими мужиками бывает?
— Знаю, — честно признался Даосов.
— Знаешь и делаешь, — всплеснул Ангел крылами. — Разве ты не знаешь, что грех это? Разве не боишься гнева Отца нашего? Содом и Гоморру забыл? — Да иди ты, — сказал Ангелу Даосов, — Спать мешаешь!
И Ангел пошел.
Некоторое время большие растерянно расставленные в сторону крылья его виднелись сквозь окружавший Даосова туман, потом не стало видно и их. Только слышался скорбный шепот.
— Что ж ты делаешь, Боренька? Что ж ты делаешь? И зачем ты, Боря, педиков на белом свете плодишь?
И в самом деле — зачем? Никто Бориса Романовича делать это не заставлял, и особой цели у Даосова не было. Так, любопытство одно.
Любопытство и озорство.
Глава 5
Самое опасное в административно-управленческой работе — проявлять инициативу. И ведь знал об этом Игорь Дмитриевич Куретайло, не раз уже обжигался, проявляя излишнюю самостоятельность во времена разгула критики и самокритики. А вот не сдержался, посчитал, что угадал мысли своего руководителя. И ошибся. Не иначе как в отделении Союза писателей лишнюю рюмку выпил. Или, как отметили бы служители религиозного культа, гордыня обуяла.
Собственно, а кто бы на его месте поступил иначе? В администрации Центрального района ему дали тощенькое дело юридического лица ИЧП «Мистерия жизни». Как вы думаете, чем этот самый Борис Романович Даосов занимался? В жизни вам не догадаться! Души он за умеренную плату переселял. Черным по белому значилось в уставе товарищества, что создано оно для вторичного использования душ умерших, не прошедших калибровку Чистилища. Вы когда-нибудь такие формулировки в частном бизнесе встречали? Ну ладно, народные целительницы там или, скажем, выпрямители кармы. С этими все ясно. С предсказателями типа П. Глобы тоже все ясно. Поглядел на ночное небо, открыл там для себя планету Приап и шуруй, передавай информацию от братьев по разуму о нашем завтрашнем дне. Но вторичная переработка душ? Явным мошенником был Борис Романович Даосов, и на свободе он, по мнению Куретайло, обретался непозволительно долго. Надо было еще внимательно посмотреть, кто ему санитарно-медицинское свидетельство выдал и за какую взятку. Чувствовал, нутром чуял Куретайло, что без участия его конкурента Санжапова здесь не обошлось.
И вот тут эта самая гордыня Игоря Дмитриевича и обуяла. А может, бес его попутал, только связался он по телефону с начальником отдела по борьбе с экономическими преступлениями полковником милиции Ивановым Андреем Андреевичем и саркастически спросил его, как же. это так выходит, что российский народ нагло грабит прямой продолжатель и последователь дела Мавроди, а милиция его охраняет? И не желает ли сам Иванов Андрей Андреевич себе две жизни отхватить: одну, чтобы взяток в достаточном количестве с нечестных предпринимателей набрать, а другую — чтобы потратить полученные деньги на различные удовольствия и излишества?
— Не по-нял! — сказал в телефонную трубку полковник Иванов. — Ты мне, Игорь Дмитриевич, часом не из сауны Звонишь? Может, перегрелся с девочками? А то я тебя прямо не узнаю: голос, ну просто
