Перед тем, как его проверить, Никола повернул назад, на тротуар, и сразу наткнулся на уборщика. Мент никуда не ушел. Вернулся, следил за подозрительным знакомцем.
Теперь Николе уже нельзя было отступать.
«Он приведет ментов и они тут все разроют…»
Никола вернулся за палатку. Часть сугроба у дальнего угла оказалась более рыхлой.
«Наверное там…»
Вор подошел к углу палатки, сел на снег. Тотчас из-за угла выглянул уборщик — интересовался… Никола снял ботинок — вроде начал переобуваться. В тоже время свободная рука его нырнула в снег. Холодный металл обжег кожу…
«Пистолет!..»
Бывший мент-уборщик выглянул снова.
Что-то засело в дурьей его башке, но ему не хватало ума, чтобы оценить обстоятельства и сделать верный вывод.
Николе удалось незаметно переправить «макаров» снизу в брючину, шнурками примотать к щиколотке. Отделавшись от мента-уборщика можно было переправить пистолет в карман…
Вор поднялся. Тяжелый ствол тянул ногу. Чуть хромая, он подошел к углу — с п о н т а, отлить. Сбоку, на дорожке, хрустнул снег.
«Уборщик…»
Отставник решил его не отпускать.
«Ну, все… Сдаст меня первому же менту…»
А это было уже серьезно.
Оборачивалось новым сроком…
К его ноге шнурком от ботинка была привязана соответствующая статья Уголовного Кодекса. Точнее, первая её часть — «незаконное хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, боеприпасов».
Для него — особо-опасного рецидивиста — верный трояк.
«И никакие объяснения не помогут… Да и что он скажет домодедовским ментам, если задержат — „Несу п л е т к у, чтобы передать вашим коллегам с ж е л е з к и …“
Прихрамывая, он двинулся к станции.
Электрички уже пошли в обе стороны, Скучные, переполненные сонными работягами — в Москву и пустые, разболтанные — в обратную сторону.
Утренний час пик был уже в разгаре.
Впереди у переходного моста виднелось несколько ментов в форме.
Как всегда в первые дни вблизи места, где было совершено тяжкое уличное преступление, здесь были уже выставлены усиленные милицейские наряды.
Прежде, чем выйти на площадь, Никола оглянулся.
Отставник — уборщик следовал за ним, как привязанный.
Отработав в ментовской конторе, подполковник так и не узнал уголовный мир. На службе в последнее время, он, в основном, занимался инструктажами, проверками службы постовых. Административных нарушителей к нему приводили в кабинет — он подписывал протоколы. Вечером после работы переодевался в штатское и шел домой. Теперь, на гражданке, он терялся перед крутыми, накачанными. Николу — тихого, с пустыми глазами — он не испугался…
Никола замедлил шаг:
«Сдаст меня, как только подойдем к платформе…»
Впереди оставались последние коммерческие палатки. За ними начиналась станция.
Никола снова повернул — теперь уже за следующую палатку.
Он рассчитал элементарно — уборщик за ним не свернет — побоится темноты, поэтому обогнет её и появится со стороны, откуда Никола его не будет ждать.
Отставник так и сделал.
Этой минуты хватило: Никола быстро отвязал ствол…
Тем временем уборщик прошел вдоль витрины, осторожно выглянул. Площадка за палаткой была пуста — слежавшийся снег, желтые комья смерзшейся мочи. Мужика, за которым он следил, не было. Тротуар позади тоже был пуст…
«Убежал?!»
Заподозрив неладное, отставник свернул за палатку. высунулся из-за угла и…
Он едва не наткнулся на дульний срез. Никола держал пистолет на уровне его виска.
— Тихо!..
Они были вдвоем.
Ствол медленно переместился и замер. Теперь черное отверстие заглядывало ему в глаза. Он обмер, с ясностью почувствовав:
«Это моя смерть…»
Страшная его мысль мгновенно передалась Николе — до этого он и не думал стрелять. За одно умышленное убийство — в зоне — он свое отсидел…
Секунду — другую длилась неопределенность.
Никола превозмог себя — убрал палец с крючка.
— Хочешь жить — иди назад. И не оглядывайся. Подойдешь к ментам или позвонишь — убью…
***
Электричка была дальней, шла почти без остановок. Приближаясь к очередной платформе машинист включал сигнал. Тревожный гудок оглашал лесопосадку и ближайшие окрестности.
Состав качало. В тамбуре люди стояли вплотную друг к другу.
Никола в вагон не входил, держался недалеко от дверей за спинами.
«Сейчас уже ищут…»
Он не доверял отставнику — уборщику: мент непременно сообщил о нем, как только электричка отправилась из Домодедова. Теперь из неё следовало срочно линять.
Ближайшей большой станцией было Расторгуево — с переходным мостом, с платформой посредине, между Главными путями.
Никола протиснулся к двери.
Они уже подъезжали.
По другую сторону срединной платформы ждал второй электропоезд на Москву — здешний, расторгуевский. Он стоял с поднятыми пантографами. Расторгуевский электропоезд отправлялся сразу вслед за прибывавшей электричкой…
Никола выскочил на платформу одним из первых. Его целью был стоявший напротив электропоезд. Пассажиров в нем было немного — все, кто спешил уехать в Москву, перебежали в только что прибывшую электричку. Она уходила первой и шла почти без остановок…
А дальше произошло, чего никто не ожидал.
Автоматические двери с шипением закрылись за его спиной. Дальняя электричка осталась у платформы. Отправление дали расторгуевской!..
Никола сообразил:
«Ищут! Дальнюю задержали потому что готовятся зачистить. А расторгуевскую отправили — она не проходила через Домодедово…»
Электричка уже двигались, а вдоль перрона к остановленному сцепу из Домодедова уже бежали люди в штатском и в форме. Оперативная группа соседнего — Видновского Управления — получила задание перехватить электропоезд с убийцей.
Такую же операцию — но уже транспортные менты — наверняка готовили на вокзале в Москве. А ещё при входе в метро на Павелецком…
Никола не стал рисковать. Не доехал до любимых «Нижних Котлов», выскочил на «Коломенском» из электропоезда, перебежал в метро.
