родственниками, а он даже слышать о нас не хочет.
Глава 15
Я лежала, глядя в потолок и думала. Все-таки странную историю мы раскопали.
Как хорошо, что Эндрю, леди Маргарет и дядя Барри провели хоть несколько счастливых дней в Линдфильде, Я понимала, почему они не любили выходить из дома. Им просто хотелось побыть вместе, подальше от любопытных глаз. Соседи говорят, что леди Маргарет обожала юношу. Значит, она была счастлива тем, что снова видит сына. Неприятно, что дядя взял на себя унизительную роль слуги. Раз леди Маргарет стала миссис Лангтри, почему было и ему не стать мистером Лангтри, а Эндрю их сыном? Знал ли Эндрю, что он их сын, или ему сказали, что он — племянник миссис Лангтри?
Утром, когда мы спустились в отдельный кабинет лорда Уэйлина, и мама, и я выглядели ужасно. Одной бессонной ночи достаточно, чтобы лицо женщины стало похоже на выжатый лимон, а если к этому прибавить волнение и стыд, то оно станет вообще ни на что не похоже.
Я не очень расстроилась, когда увидела, что кабинет пуст. Официант сказал нам:
— Их светлость позавтракали рано утром и уехали в Лондон. Они просили передать, что их не будет несколько дней, мадам.
Я вздохнула с облегчением. Неприятное объяснение откладывалось, хотя и ненадолго. Потом я подумала о кузене Эндрю и поняла, что нельзя допустить, чтобы Уэйлин действовал совершенно бесконтрольно.
Как только мы заказали завтрак и официант ушел, я сказала:
— Мы должны остановить Уэйлина, мама.
— Я напишу ему письмо и расскажу, как, по моему мнению, все обстояло на самом деле. У меня не хватит сил на поездку в Лондон.
— Разве вам не хочется увидеть кузена Эндрю?
— Хочется, но я совсем не жажду увидеть лорда Уэйлина. Лучше рассказать ему обо всем в письме. У него будет время поразмыслить как следует перед тем, как мы снова встретимся.
За завтраком подробно обсуждалось содержание письма. После того, как убрали со стола, мы попросили принести ручку и бумагу, и мама просто и откровенно написала свое объяснение. Она, разумеется, выразила надежду, что лорд Уэйлин не будет слишком строг с мистером Джоунзом. Уж тот-то, наверняка, был невинной жертвой в этой истории. Когда письмо было окончательно готово, и мы обе остались довольны его содержанием, мама отдала его официанту и велела отправить в резиденцию лорда Уэйлина в Лондоне.
— Можем мы, наконец, теперь ехать домой? — жалобно спросила мама.
Мне, конечно, хотелось сначала отвезти набросок с портретом дяди Барри в Линдфильд, чтобы миссис Сэнгстер его опознала, но у мама был такой измученный вид, что у меня язык не повернулся попросить ее еще немного задержаться. Мы приказали подать карету. Можете себе представить мою досаду, когда я увидела этого негодяя Стептоу, восседавшего на козлах рядом с Рафферти. Стептоу приподнял шляпу и произнес:
— Доброе утро, миледи. Рафферти, опуская ступеньку, обратился к мама.
— Он попросил подвезти его. Надеюсь, вы не возражаете, мадам?
— Ладно, — ответила мама. Ей было не до Стептоу.
Мы почти всю дорогу молчали. Наблюдая за мама, я видела, как хмурое выражение лица постепенно сменилось мечтательной улыбкой, и поняла, что она думает об Эндрю. Я тоже о нем думала, и старалась представить, какой он. Признает ли его семья Уэйлина? Само собой разумеется, что мама его признает. В ирландских семьях отношения вообще более простые. И если герцог Кларенский хвастает тем, что у него целый десяток внебрачных детей, почему мы должны стыдиться признать одного?
— Мы пригласим моего племянника в Гернфильд, после того, как все выяснится, — объявила мама, когда мы приехали домой. — Жаль, что мы поспешили переоборудовать мансарду. Ему было бы приятно жить в комнате отца.
С тех пор, как я узнала, что Борсини — самозванец, у меня пропало всякое желание брать у него уроки живописи. Я откажусь от его услуг и буду работать самостоятельно. Так как мансарду уже начали переделывать, оставлю в ней свою студию.
Я была рада вернуться домой, хотя и не знала, как все для нас обернется. Меня умиляли даже ворчливые причитания Бродаган.
— Опять явился этот индюк. А я-то надеялась, что мои глаза его больше не увидят…
Она еще долго говорила о нем, перечисляя все его пороки:
— Где его носило? Вот что я хотела бы знать, и узнаю. Я выведу этого подлеца на чистую воду. А если он сделает вам какую-нибудь гадость, он у меня получит по заслугам.
Значит, внизу предстоят новые баталии, но мне было не до этого. Я, не мешкая, отправилась на чердак и начала методично пересматривать все дядины вещи: коробки, сумки, ящики, надеясь найти что- нибудь подтверждающее или опровергающее предположения мама.
Леди Маргарет должна была отвечать на его письма. Она могла даже писать ему, когда он был в Индии. Мои поиски продолжались еще два дня. После того, как я дважды перебрала все сверху до низу, я поняла, что дядя Барри не хранил письма и вообще какие-либо компрометирующие его вещи.
Умер он не внезапно, а медленно угасал в течение двух недель… У него было время, чтобы избавиться от всех подобных улик.
По-видимому, Эндрю узнал о кончине матери от дяди Барри. Вскоре после этого его ждало известие о смерти отца. Каково было бедняге пережить все это! И он даже не мог прийти на похороны своих родителей! Чем больше я думала об Эндрю, тем яснее представляла его как реального человека, с его бедами и горестями. Кто его воспитывал? Можно ли его считать настоящим джентльменом? Он преподавал в школе для мальчиков, значит, он человек образованный. Мне трудно было представить себе его внешность. Леди Маргарет была полной блондинкой с мягкими чертами лица. Дядя Барри был темноволосым и худощавым. В молодости он слыл красавцем, но к тому времени, когда я его встретила, это был ожесточившийся и даже немного озлобленный человек с обожженным тропическим солнцем лицом.
Иногда он немного оттаивал, и сквозь твердый панцирь можно было разглядеть натуру мягкую и добрую. Когда к нам приходили гости, он частенько рассказывал о своей жизни в Индии, особенно, если в обществе были дамы. Во время моих уроков с Борсини, они с графом обычно оживленно болтали, как и подобает джентльменам, которые много путешествовали по свету. Дядя Барри любил рассказывать о своих приключениях в Индии, а Борсини — о жизни в Италии.
Приближался день моего следующего урока с Борсини. Чтобы с ним не встречаться, я написала ему в Альдершот и сообщила, что больше не нуждаюсь в его наставлениях.
Я вежливо поблагодарила его за помощь, но совершенно ясно дала понять, что занятия наши окончены.
Стептоу, по-прежнему, служил у нас. Он стал как шелковый, а мы были слишком заняты и не хотели тратить время на поиски нового дворецкого. Наступило воскресенье, а Уэйлин все еще не вернулся из Лондона. Его визит подозрительно затянулся, и это вызывало большое беспокойство у нас в Гернфильде. Он не потрудился даже ответить на письмо мама. Мы, понятно, не могли справится о нем в Парэме. Ведь мы не знали, сообщил ли он леди Уэйлин о происходящем.
В понедельник пришли маляры красить мою студию. Я поднялась в мансарду, чтобы дать им необходимые распоряжения. Бродаган не могла упустить случая покомандовать и тоже пошла с нами наверх. Глянув на пол, она недовольно проворчала:
— Я же говорила Стептоу, этот ковер нужно свернуть и убрать, а он не проследил. Теперь они испортят его краской.
— Это неважно, Бродаган. Он уже никуда не годится.
— Никуда не годится? Да он намного лучше, чем тот жалкий огрызок, что лежит у меня в
