жребий!
Кнудсен заговорил тоном командира, принявшего окончательное решение и отдающего приказы исполнителям:
— Вулканом займёшься ты, Миша. Помощником твоим назначаю Асмодея. Тебе, Мария, ставлю задачу дипломатическую. Ватута именует тебя Повелительницей. Но искренно ли его смирение? Если ты убедишь рангунов, что можно спасти Дилону, немалая часть затруднений будет преодолена. Нужно и от дилонов получить согласие. У Миши ещё при первой встрече завязалась дружба со Старейшинами — воспользуемся этим. А я буду отыскивать и уничтожать технические средства войны. Поможет мне Аркадий. Он ещё слаб, но выздоровление наступит скоро.
Кнудсен глядел на распростёртого на диване молодого хроноштурмана. Суровое лицо капитана «Гермеса» светилось ласковой улыбкой.
8
Мария часто посещала помещение, отведённое пленным рангунам, — и Бессмертные встречали её с такой приветливостью, что она казалась радушием. Уже не один Ватута, но и остальные Бессмертные показывали, что видят в Марии истинную Повелительницу — она подозревала, что кое-кто готов причислить её к обладателям Высшей Силы.
Лишь одно тяготило пленных — и Мария хотела сыграть на этом, как на козырной карте. Уже на второй день плена, когда несколько усмирилось смятение от нежданного поворота судьбы, Ватута с сокрушением признался Марии:
— Все хорошо, Повелительница, но, видишь ли, нам нужно дело. Мы принципиальные враги безделья. Кагула, Бессмертный No 29, горюет, что строительство и разрушение в городе лишено надзора, он у нас Верховный Строитель-Разрушитель. Ленивые дилоны способны лишь на длительные размышления о пустяках, а хавроны нерадивы…
Мария в той беседе строго оборвала Властителя Бессмертных:
— У людей создалось нехорошее впечатление о вашей хлопотне, — он сознательно употребила презрительную оценку Баха. — И мы постараемся подыскать вам занятие поэффективней.
— Полезное, да? Коротышка археолог, он же Бах, поведал нам, что люди признают единственное божество — пользу. Он не преувеличивал? — В очень вежливом, почти смиренном вопросе Ватуты Мария уловила иронию. Возможно, чтобы скрыть её, Ватута склонился в почтительном поклоне. — Повелительница, мы будем работать на вашу пользу.
— На свою пользу, Ватута! Для себя, а не для нас.
Ватута снова поклонился. Мария могла бы поручиться, что его угодливые поклоны совершаются не столько для свидетельства покорности, сколько чтобы скрыть насмешку в глазах.
И отправившись выполнять задание капитана хронолета, Мария готовилась напомнить Ватуте о его просьбе приобщить их к делу. Рангуны повскакали со своих мест и поспешили навстречу Марии. Радостно ухмылявшийся Кагула протиснулся ближе всех — этот весёлый Бессмертный всегда старался стать рядом с ней. Мария дружески положила руку на его плечо, Кагула счастливо осклабился. К нему пробилось ещё двое Бессмертных, Кадана и Варана: один выглядел немного постарше Кагулы, другой был юн. Везде возле Кагулы появлялись эти двое — не то закадычные друзья, не то верные помощники Верховного Строителя-Разрушителя.
В стороне ото всех в своей теперь обычной смиренной позе стоял Ватута
— даже в его нарочитом смирении ощущалась величественность, он уже одним этим выделялся среди Бессмертных. Мария направилась к нему, сопровождаемая Кагулой и его двумя спутниками. Говорить надо было со всеми, но обращаться предпочтительно к нему: речь должна прозвучать как слово истинной Повелительницы — значительно и категорично.
— Друзья мои! — Мария встала против Ватуты и подчеркнула голосом обращение, ещё ни разу не слышанное пленными. Все Бессмертные уже хорошо владели человеческим языком, особенно Ватута и Кагула, — на них не могло не произвести впечатление новое обращение. — Друзья мои! Мы узнали, что ждёт в скором будущем вашу планету. Перспективы нерадостные. Понадобятся совместные усилия людей и рангунов, чтобы избежать больших несчастий.
В помещение вошли Асмодей и Бах. Мария, показав на Асмодея, рассказала, как он ускользнул от хавронов, как унёсся в будущее и что обнаружил в том будущем.
— Сейчас вы и сами увидите, что видел наш друг.
Асмодей развернул на стене экран, поставил перед ним демонстрационное кресло. Бах тихо заговорил с Марией.
— Мы с Асмодеем вернулись из радиоактивной долинки. Облетели её, взяли пробы пород, индикаторами просветили недра на глубину. Обнаружена урановая жила с повышенным содержанием лёгкого урана. Идеально делящийся материал! И если жилу растворить в воде — а она растворима — и слить урановый ручеёк в обширную пещеру, то образуется тот самый объём урана, который ядерщики именуют критическим. Пустоты в недрах тоже найдены — природа сама заготовила помещение для горна.
— В общем, на Дилоне созданы все условия для своего Кракатау, — с улыбкой дополнила Мария.
— Не Кракатау — в сотни раз мощней! Ведь тот знаменитый Кракатау — что? Побушевал в августе 1883 года, погубил сорок тысяч человек и иссяк. Мы создадим вулкан непрерывного действия, к тому же постепенно нарастающего — другой не годится. Нужна твоя помощь, Мария. Нужны рабочие
— хавроны, дилоны, рангуны. В общем, все черти с дьяволами. И ангелы в роли прорабов.
— Позабочусь, — пообещала Мария, и Бах ушёл.
Большой экран в помещении для пленных давал изображение и крупней, и отчётливей показанного в салоне — Мария повторно всматривалась в видения киборга, открывая в них новые детали. И комментировала картины грядущего обстоятельней, чем Кнудсен: бочкообразные Бессмертные и понятия не имели о том, что представлялось естественным для хронавтов.
— Теперь вы знаете, что ждёт вашу планету, — закончила Мария.
Рангуны взволнованно переговаривались — и человеческими голосами, и ещё более непонятными Марии рыком и клёкотом: в отличие от дилонов Бессмертные свободно высказывались на разные голоса. Кагула громко прокричал Ватуте человеческими словами:
— Это был ты, Ватута, я увидел хорошо, я увидел! Но почему ты превратился в младенца, почему ты превратился, Ватута?
— Это был я, — мрачно согласился Ватута. — Я не знаю, Кагула, почему я превратился в ребёнка. Я никогда не был ребёнком. Я не мог стать ребёнком. А тот плачущий старик — ты, Кагула. Ты был стариком, Кагула.
— Я был стариком, я был, — печально сказал Кагула. — Я видел себя стариком, Ватута. А то тело, что лежало у моих ног, это же Дилай, Хранитель Энергии, он лежал у моих ног, он лежал!.. Ватута, скажи своё великое решение, скажи. Этого же не может быть, чтобы Дилай умер, Бессмертный No 1, твой предшественник, Ватута. Скажи решение, Ватута, скажи!
— Право решения принадлежит Повелительнице! — Ватута зло показал на Марию.
Она слушала их восклицания, всматривалась в их возбуждённые лица — и ей вообразилось, что она не на космическом корабле, в кругу пленных врагов, а в каком-то детском саду, среди детей, которые играют в Бессмертных. Что было бы с рядовыми людьми, не экипажем хронолета, узнай они, что в скором будущем на Земле погибнет все живое? Мария усмехнулась, столь разительно иной представилась реакция людей на грозное известие. Дети, большие дети — странная цивилизация, достигшая технических высот, но не вышедшая из интеллектуального младенчества. От этого, от законсервированного младенчества, и ребяческое их самолюбие, и неосознанная жестокость, и стремление все превращать в игру — детское влечение строить, чтобы тут же разрушать. Все окружающее — набор игрушек! «Дети, — думала она, — сообщество вечных детей, так и не приблизившихся к взрослости — вот истина их поведения; она вовсе не
