Кристина пожалела, что надела шлепанцы, быстро ходить в них не удается, а «на низком ходу» у нее больше нет обуви. На шпильках не походишь по гальке, поэтому Кристина предпочла, как ей казалось, удобную обувь. Но то одна, то другая нога вылетали из шлепанцев, когда она переходила на бег, приходилось останавливаться, искать обувь. Захмелевшая Кристина посмеивалась над своей неловкостью и бежала дальше, ожидая от встречи чего-то необычного, романтичного.
Романтики в ее жизни всегда недоставало. Некоторые связывают романтику только с влюбленностью, а у Кристины в данном вопросе был неудачный опыт. Как только она подросла, поклонников нахлынуло море, да все они были какие-то пришибленные, не как в кино или в книгах. Первый, сделавший ее женщиной еще в десятом классе, здорово вешал лапшу на уши, так как являлся студентом университета, а для нее — так почти академиком.
Говорил без остановок, как радио, говорил умно и занудно, отчего Кристина тупела, считала себя беспросветной дурой, а потом глядь — оказалась в постели с ним! Короче, он гипнотизировал словами, внушил, что он самый умный на свете и оказал ей великую честь, переспав с ней.
Честь он оказывал до тех пор, пока не обнаружилась беременность, после чего студента смыло. Родители едва не убили Кристину, заботясь теперь о своей чести, заплатили бешеные бабки врачу, который сделал тайком ото всех аборт на дому десятикласснице, чтобы ненароком не просочились слухи о недостойном поведении дочери. Где же тут романтика?
Кристина долго сторонилась мужчин, только на третий год после аборта повстречала «пацана» из братков. Поскольку «умных» она теперь на дух не переносила, он подчинил ее противоположными свойствами. Этот почти не говорил, в его лексиконе было слов двадцать, в основном он обходился междометиями, писал с ошибками в каждом слове, водку пил стаканами. Но иногда дарил цветы и подарки, кидая их на стол, а не давая в руки, мол, я и так снизошел — купил веник и подарок, а ты уж сама возьмешь. Он был здоровенный, как слон, и тупой, как валенок. Кристина сразу же переехала к нему, ибо видела в нем защиту и опору. Именно с него начались побои, поводом служила любая причина: пережарила мясо — недожарила мясо, хмуро встретила — не по делу зубы скалила, не ту рубашку погладила, не так посмотрела. Не любила его, боялась и раз в квартал делала аборты. Так прошло четыре года. Однажды ее вызвали в больницу, куда доставили ее сожителя с несколькими пулями в теле, на руках Кристины он и отошел, не приходя в себя. Родственники «братка» выставили ее из дома, так как прав у нее на жилье не было, ведь брак не был зарегистрирован, и она вернулась к родителям. В сущности, ей крупно повезло, иначе «браток» искалечил бы ее.
Снова пару лет Кристину от мужиков тошнило. Родители требовали, чтобы она шла работать, а куда? Техникум она бросила, когда связалась с «братком», делать ничего не умела. Устроили ее официанткой в ресторан — тоска зеленая, вечно пьяные рожи, норовившие хлопнуть ее по заду, а то и в сортир затащить, но хоть деньги приличные. В ресторане она встретила следующего — бизнесмена средней руки, тщедушного, всеми покинутого, несчастного и некрасивого. Ну, этот, по идее, должен был в ноги падать Кристине за то, что пожалела его и взяла на себя заботу о нем. Дудки! И он — маленький замухрышка, огородное пугало, весь в комплексах — поколачивал Кристину. Денег не давал, потому что его преследовали неудачи, в конце концов он разорился, а Кристина бросила его.
Среди друзей сожителя-бизнесмена был один довольно видный мужчина, обходительный, богатый. Он и подхватил ее на лету. Не успела Кристина переехать к родителям и выслушать попреки, он тут как тут: люблю давно, с ума схожу, жить без тебя не могу, выходи за меня замуж. Впервые Кристина услышала слова любви, впервые ей предложили выйти замуж, а не сожительствовать. Естественно, она влезла в свадебное платье на два размера меньше и чуть не задохнулась в нем, естественно, она с обожанием взяла под руку своего будущего мужа, естественно, она чувствовала себя на двадцатом небе. Было шикарно: ресторан, океан цветов, свадебное путешествие по Средиземному морю, собственный дом из двух этажей, подарок мужа — машина. И уже законный муж приступил к избиению, будто весь облик Кристины кричит: побейте меня, пожалуйста, без этого я не могу. Но это все-таки муж, который по-своему любит ее, к тому же обеспечивает, не жадный. Кристина смирилась и покорилась, вот и вся романтика.
Наверное, получивший жизнь в этом мире человек не имеет права ограничиваться лишь сугубо личными и мелкими потребностями, наверное, есть и другие интересы, дополняющие и обогащающие, делающие человека цельной натурой. Но выдающихся способностей у Кристины никогда не было, а ведь именно способности вносят живую струю в личность человека. «Я умею» — магические два слова, отделяющие личность от животного, они-то и привносят своеобразную романтику в существование, потому что нет ничего лучше, как заниматься увлекательным и любимым делом. И тогда мир поворачивается разнообразными гранями, неудачная личная жизнь облагораживается. А Кристина ничего не умеет, да и хочет она совсем немножко: нежной любви, заботы, уважения. Это же мизер, только почему-то недоступный ей.
Так и пришло решение урвать потихоньку от мужа то, чего у нее никогда не было. Уже здесь, на берегу Черного моря, Кристина пришла к парадоксальному выводу: любовники относятся к ней нежней и трепетней, чем все мужья, вместе взятые. Пусть это временно, пусть с разными мужчинами, пусть! Зато хоть раз в жизни она не чувствует себя узницей застенка, а в старости будет что вспомнить.
Да Кристина чуть ли не танцевала в своих шлепанцах по дороге к пляжу, предвкушая маленький праздник. Безмятежный покой вокруг дополнительно завораживал, создавая настроение радости. Ни ветка, ни один листок не шевелился, все замерло в ожидании, замирала и Кристина.
Наконец она добралась до пляжа. Теперь уже не торопясь, она сошла с лестницы, огляделась и разочаровалась — никого. Хоть и пьяненькая была Кристина, но первая мысль обожгла ее обидой: кто-то жестоко подшутил над ней. На глаза Кристины навернулись слезы обиды.
— Ну, погоди! — пробормотала она, идя к морю.
Шурх-шурх-шурх… Услышав шуршащие по гальке шаги, она осмотрелась.., и отлегло от сердца. Вот же он! Остановился и ждет ее. Конечно, в темноте не разглядишь, кто это, но Кристина ринулась к нему, рискуя окончательно потерять шлепанцы. Он стоял, поставив руки на пояс, на темном лице светились зубы — улыбался. Кристина, наконец разглядев, кто это, рассмеялась и положила руки ему на плечи:
— Так это ты! Ну и заинтриговал.
Он сильно прижал ее к груди. Кристина не любит в мужчинах силу, то есть любит, но не физическую. Она попыталась немного высвободиться:
— Понежнее, дорогой.., не люблю грубости.
— Идем? — шепнул он в самое ухо.
— Куда? — кокетливо изогнулась она, рассматривая его лицо. — А.., поняла. Сюрприз? Обожаю сюрпризы.
Что это будет?
— Tec… — приложил он свой палец к ее губам, затем взял за руку и повел за собой.
Одурманивающая ночь, звездная, теплая, безветренная, даже море не плескалось у берега, а лишь едва слышно давало о себе знать. Дикий берег, освещаемый только желтым серпом луны, выглядел загадочным и сказочно прекрасным. Кристина перепрыгивала с камня на камень, он помогал ей преодолеть препятствия. А она стремилась к чему-то необычному, красивому и романтичному…
Вскоре ребята очутились на пляже, они не разговаривали, двигались бесшумно и только по темным местам.
Юра ушел влево, Сева притаился у скалы среди катамаранов, а Игорь и Паша перебрались на дикий берег…
Руслан крался за Любочкой и Эдвардом, прячась за деревьями. Шла парочка гуляющей походкой посередине аллеи, и не куда-нибудь, а по направлению к пляжу. Любочка смеялась, Эдвард что-то говорил, но тихо, Руслан не слышал его фраз. Оказывается, Эдвард отнюдь не немой, как утверждал Сева…
Кристина взобралась на плоскую площадку, с которой прыгали Алина и Всеволод в море, закинула за голову руки и произнесла с восхищением:
— Как здесь хорошо…
Глаза привыкли к темноте, серп луны, отчаянно сиявший вверху и на глади моря, давал возможность насладиться великолепным ночным пейзажем, от которого нельзя было отвести глаз.
