республики и мои коллеги из министерств и ведомств только успеваем отбиваться от наплыва этих сект. Мы даже представить себе не могли, что их так много. И, слава богу, пока удается противостоять. Но в принципе в России нужно принять соответствующий закон. И в ближайшее время. Потому что мало того, что нас поделили по религиям, теперь еще хотят и по сектам поделить. Чем мельче винегрет, тем легче свои дела делать.
— А вот с этой детской библиотекой уже работа проведена?
— Работа проведена, такого в ней больше не будет.
Кстати, о детях.
Среди тысяч читателей, которые позвонили в редакцию газеты с начала моего расследования, был некто Евгений Сауров, бывший следователь Тушинской прокуратуры, а ныне юрист в одной из адвокатских контор Москвы. Полтора года назад в секту воскресителей попал один из очень близких Евгению людей. С тех пор у Саурова главная цель жизни — не дать этому близкому человеку вовлечь в секту воскресителей своего ребенка. Как Грабовой вовлекает в свою организацию несовершеннолетних, Сауров хорошо знает:
— У Грабового очень много смежных структур, которыми руководят его ученики. Таких, например, как центр «Гармония» или «Статус-свобода». То, что не позволяет себе из соображений юридической неуязвимости сам Грабовой, практикуют эти смежные структуры. В том числе и вовлечение в сектантскую деятельность несовершеннолетних.
На сайте центра «Гармония», который, кстати, действует не только в России, но и на Украине, о работе с детьми упоминается прямым текстом: «Гармония» проводит набор на базовыи курс для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Занятия проводятся три раза в неделю по одному часу в виде игр, сказок, стишков». С руководителем Центра «Статус-свобода» Светланой Комаровой мне удалось связаться по телефону, представившись человеком, которыи желает заниматься по методике Грабового вместе с двумя своими детьми. Одному 10 лет, другому 12.
— Так это уже взрослые люди, — усмехнулась Светлана Львовна. — Конечно, можно. У нас и пятилетние занимаются. У Грабового есть технологии для работы с разными возрастными категориями: от десяти до пятнадцати лет, от семи до десяти, от пяти до семи, от трех до пяти и от нуля до трех.
— От нуля до трех??
— А чему вы удивляетесь? Понимаете, в учении Григория Петровича есть понятие управления событиями, а есть — изменение коллективного сознания. Так вот, воздействие на ребенка на уровне макроуправления коллективным сознанием начинается вообще за три года до его рождения. Понимаете? Нет? Да, это сложно объяснить по телефону. Если хотите, приходите ко мне на консультацию. Сколько стоит? Тысячу рублей за час,
Когда Евгений Сауров представляет, какие последствия грозят психике его ребенка от такого «макроуправления», он начинает нервно курить:
— Сначала я пытался образумить ее словами, вижу — бесполезно, — Евгений достал из сумки папку с бумагами. — Тогда я отправил заявление в прокуратуру Москвы с требованием возбудить уголовное дело по факту мошенничества руководителями секты — это было в апреле прошлого года. Ее спустили по территориальности в Басманную прокуратуру, а та направила ее в ОВД «Басманное»,
поскольку делами о мошенничестве занимается милиция. Скоро из отделения мне позвонил майор Валерий Ларионов. Ему я дал письменное объяснение, в котором указал, что один из офисов Грабового находится на улице Нижней Сыромятнической. Ларионов установил владельца этого помещения — им оказалась некая фирма «Практика ДВ». Он взял объяснения с гендиректора этой фирмы, гражданки Цаплиной. После этого, насколько я знаю, офис на Нижней Сыромятнической действовать перестал[22]
указанному мной офису, расположенному на улице Большие Каменщики, аналогичным образом сработало ОВД «Таганское». Но что касается уголовного дела, то вопрос о нем завис — и не отказали, и не возбудили. А пока все это тянулось, произошло интересное событие. Мне позвонил управляющий фондом Грабового Георгий Рыжаков, предложил встретиться и, как он выразился, «договориться по-хорошему». Он говорил, что своей деятельностью я отвлекаю Григория Петровича от контртеррористической операции. Договариваться по-хорошему я отказался. Не знаю, оказались ли столь же стойкими работники прокуратуры.
О стойкости работников правоохранительных органов я начал задумываться месяца через два после этого разговора. Прокурорская проверка в отношении Грабового, которую прокуратура Москвы начала по материалам моих публикаций, закончилась отказом в возбуждении уголовного дела. За отсутствием потерпевших. Узнав об этом, я приехал к дознавателям, пообщался с ними по душам и впал в пессимизм. «Судя по всему, у него серьезное лобби, — сказал мне один из дознавателей. — Мы уже научились практически безошибочно распознавать, когда начальство работает за зарплату, а когда за проплату. По всем признакам, Грабовой — это второй вариант. Я тебе больше скажу: ты еще сам на допросы побегаешь. Ведь за проплату они могут не только защититься, но и нападать».
Как в воду глядел.
Начиная с августа начался один геморрой за другим. Сначала одно заявление в ОВД «Тверское». Потом пять. Последняя порция заявлений — девяносто пять штук. Дознаватели, когда звонят, уже сами смеются: «Дмитрий, вы давно от руки не писали? Небось все на кнопочки давите? Ну, приходите на очередной урок чистописания».
Насчет «отсутствия потерпевших» — это прокуроры правы. При отсутствии желания всерьез поработать по Грабовому (или при наличии желания по нему ни в коем случае не работать) — это железное формальное прикрытие. Ни один сектант никогда не признает себя потерпевшим. В этом специфика борьбы с сектами во всем мире. Сектантам в секте хорошо. Даже когда у них рушатся семьи. Даже когда сидят голодными дети. Даже когда они сами оказываются нищими на улице. Даже когда сами себя сжигают заживо. Они все равно счастливы.
Так, может, с этим не надо бороться. Ну, нашли люди себе такое счастье — зачем его у них отнимать? Если сектантская деятельность Грабового имеет такой психотерапевтический эффект, может, и пусть живет и здравствует?
Есть такое мнение. Его даже очень многие придерживаются. И убедительно доказывают свою правоту.
У этой позиции есть лишь одна слабая сторона. Люди, которые так думают, очень резко меняют свое мнение, как только жертвой сектантского «психотерапевтического эффекта» становится кто-то из близких им людей. Дети, родители, друзья.
Как ни парадоксально это звучит, в случае с сектами потерпевшими обычно себя считают не сами потерпевшие, а их родственники. Но юридической силы их страдание не имеет. В «Известия» обращаются сотни так называемых «непрямых потерпевших». Это те люди, чьи родственники, уйдя в секту Грабового, выпали из жизни. Причем некоторые выпали из жизни в прямом смысле слова. Пример — история москвички Марины Ильиной. Бесплатно проработав в фонде Грабового четыре года, она пропала без вести. Расследование уголовного дела по факту ее исчезновения безрезультатно тянется до сих пор. И работники прокуратуры не могут убедительно объяснить ее маме Эльвире Львовне Ильиной, почему она не является потерпевшей.
Эльвира Львовна Ильина — потомственный интеллигент. Преподаватель и профессиональный переводчик с французского. Состоит в ассоциации «Друзья Франции». Эльвира Львовна всегда думала, что знание — это сила. Поэтому она сделала все, чтобы ее единственная дочь Марина получила хорошее образование. Марина росла умной девочкой. С детства писала стихи:
