нет». — «Ответ неправильный». В общем, поставил мне четверку, но я сдал все другие экзамены хорошо и поступил».
Некоторые критики Г.П. Грабового в этом месте начинают издевательски посмеиваться, дескать, что же вы, Григорий Петрович, с вашими-то вселенскими знаниями получили две четверки по математике на вступительных экзаменах в какой-то заштатный университет. Справедливости ради встаю на защиту Григория Петровича. В те годы чего только не случалось! В некоторых московских вузах той поры был популярен такой анекдот. Что такое чудо-юдо? Ответ: это такое юдо, которое каким-то чудом поступило в наш институт. Так что вполне возможно, что и в Ташкентском университете были свои разнарядки, квоты и процентные нормы, касавшиеся, например, выходцев из сельских школ соседнего Казахстана некоренной национальности. Перебить тогдашние разнарядки — это чудо, признаю. Но — вернемся к святому источнику.
«Если первые 2 — 3 курса обычно даются студентам с большими затратами сил и энергии, то для Григория годы учения проходили непринужденно и весело. (Это точно! Как вспомнишь, так вздрогнешь! О веселье, конечно. — Г.Э.) Еще бы! Ведь самой крупной неприятностью была необходимость писать подробное решение любых задач. «Например, я куда-то тороплюсь, все-таки мне горы нравились… ну, и вообще, разные мероприятия. А тут эту задачу по механике надо расписывать. Вот ответ и начинает ныть, гудеть вот здесь рядом. И ощущение такое, что я попусту время трачу, будучи вынужденным писать все это». (Очень точно подмеченное ощущение! — Г.Э.) Со временем все преподаватели привыкли к необычному студенту, которому пришлось доказывать свое право на оригинальность. Но на первом курсе, когда студент Грабовой во время контрольных работ и во всех полученных заданиях писал только абсолютно правильные ответы, это сначала возмущало, а потом просто смущало преподавателей. «Эта способность появилась у меня еще в детстве. И я широко пользовался ею и в школе, и в университете».
«В основном, когда я учился в университете, первым делом для меня были виноград и хозяйственные работы (дом-то был в 100 километрах от Ташкента), а когда оставалось время, я занимался учебой. (Вы еще хлопчатник забыли, Григорий Петрович! Могу вам только посочувствовать, хлопок — это не картошка и тем более не виноград! — Г.Э.) В 1982/83 учебном году я начал приходить на занятия в любое время, часто к концу контрольной работы. Даже на то, чтобы списать с доски задание контрольной, практически не хватало времени. Успевал только через ясновидение записать ответы на задание».
Куратором группы была преподаватель математики доцент Гегель Галина Александровна. Пытаясь «поймать» необычного студента на каких-нибудь махинациях (не выучил ли он ответы, раздобыв где- нибудь варианты всех контрольных работ, в том числе и прошлых лет), она стала составлять для него индивидуальные задачи, записывая их на бумаге буквально перед звонком на занятия. …Из ее затеи ничего не получилось… А Григорий Грабовой, учтя полученный опыт, «чтобы не привлекать внимания, снова, как в школе, стал выписывать до ответа какие-нибудь промежуточные действия». (В том университете, где имел счастье учиться я, за «какие-нибудь» действия ставили «неуд» независимо от правильности ответа. — Г.Э.) Однокурсник Григория Петровича Румянцев Константин Александрович пишет, что «мы считали его одаренным человеком, способным интуитивно находить правильные ответы, так как понятий „ясновидение“ или „экстрасенсорика“ у нас не было».
Да оно и лучше, без ярлыков, глубокоуважаемый Константин Александрович! Хотя, с другой стороны, без этих заклинаний все жизнеописание повисает в воздухе, являя нам картину самых обычных студенческих лет. Но тут вдруг встрял господин Самарин со своим: «В ходе научных исследований, проводимых в университете, Грабовой увлекся проблемой компьютерных вирусов. В это трудно поверить, но он научился мысленным усилием эти вирусы уничтожать. Со временем он стал фиксировать результаты таких опытов (имеется ряд подтверждений, правда, датированных несколько позже)». Трудно поверить!.. Не трудно — невозможно! Грабовой пребывал в университете в начале 80-х, когда компьютеров никто в глаза не видел не только в Ташкентском, но и в Московском университете (скажу мягче — автор не видел). А уж проблемой компьютерных вирусов были озабочены ровно в той же степени, что и проблемой СПИДа, то есть никак озабочены не были по причине полного отсутствия знания о них. Остается предположить, что студент Грабовой своим ясновидением прозрел будущие проблемы, хорошо, если не сам их и создал, с его- то способностями (автор имеет в виду не СПИД, а компьютерные вирусы, распространенный вид хулиганства среди современной продвинутой молодежи). Или уж совсем просто: погорячились вы, господин Самарин, это бывает. Больше концентрируйтесь на числах по методу Учителя, это помогает. Без шуток.
Так миновав чудесный всплеск в спокойном течении жизни, автор принялся штудировать дальше евангелие от Тихоплавов.
«В 1986 году Григорий Грабовой получил диплом инженера-механика и был направлен на работу в конструкторское бюро общего машиностроения в г. Ташкент, или, как любовно называли его сотрудники, ТашКБ. Сегодня уже можно сказать, что это бюро было напрямую связано с космонавтикой. (При советской власти только ленивый не знал, что общее машиностроение — это ракеты, так же как среднее машиностроение занимается атомными проблемами. Другое дело, что болтали об этом только очень глупые. — Г.Э.) Недалеко от Ташкента находился Центр подготовки космических полетов, где готовили спутники к запуску, а потом везли их на Байконур. Григорий Грабовой попал в расчетную группу и, конечно, моментально был замечен руководством. Еще бы! Ведь он давал мгновенно ответы, которые потом подтверждались и расчетами, и экспериментами. «Вообще-то я пользовался ясновидением, а диплом пригодился как средство защиты и доказательство того, что все сделано профессионально». (Профессионально — это когда расчеты и эксперименты, а когда ясновидение — это ясновидение. — Г.Э.) Когда сотрудники КБ убедились в необыкновенных способностях Григория давать правильные ответы на любые задачи, связанные, например, с расчетом траектории спутников, разными параметрами, то, получив задание, они сначала шли к Грабовому, узнавали ответ и затем под этот ответ разрабатывали модели, которые потом испытывали и получали абсолютно точные результаты».
Автор всегда подозревал, что кризис нашей космонавтики в те годы был обусловлен не только уменьшением финансирования. Теперь он получил подтверждение. Да с таким подходом к расчетам вообще удивительно, что что-то у нас взлетало, летало и даже садилось!
« — Я еще в 1991 году занял первое место на ежегодной научно-практической конференции молодых специалистов в Ташкенте. (Вспоминает Грабовой. — Г.Э.) У меня была исследовательская работа по воздействию непрерывного импульсно-периодического лазерного излучения на конструкционные материалы. В декабре 1991 года меня с этой работой послали на конференцию, проходившую в НПО «Энергия» в городе Калининграде Московской области. Я там занял какое-то специальное место… за специальные находки. А я вообще-то ввел там функцию вечности. Чем можно защитить людей от лазерного излучения большой мощности? Только придав материалу свойства вечности.
— То есть свойства неразрушимости? (уточняют супруги Тихоплавы. — Г.Э.)
— Да-да. Я ввел эту функцию через корреляционные коэффициенты. Как я это делал? Вижу, что происходит в реальности в оптическом диапазоне, проецирую на плоскую систему, перевожу в символическую систему, а ее уже перевожу под функциональный ряд. То есть перевел все в официальную математику. А коэффициенты ввел благодаря ясновидению. Расчеты подтвердились экспериментально. Все были удивлены, как можно рассчитать такую модель. Логически это невозможно. (Без комментариев! — Г.Э.) И когда Сергей Леонов, который в ТашКБ сидел со мной в одной комнате, спросил: «Почему я, закончивший математический факультет московского института, не знаю, как это сделать, а ты знаешь?», мне пришлось сказать, что я все-таки гидромеханик, а у нас в Ташкенте были очень хорошие преподаватели по этой специальности. Не мог же я сказать, что это ясновидение! (Да уж, опасное заявление, особенно по тем, относительно вменяемым временам! Да и сейчас в разговоре с нормальными людьми напирать на ясновидение не рекомендуется. — Г.Э.)
«Стоит заметить, что несколько позднее, уже работая в Москве, Григорий Петрович создал концепцию неразрушения любой системы».
Что действительно стоило сделать Григорию Петровичу, так это озаботиться созданием этой концепции чуть пораньше. Тогда, когда начала рушиться казавшаяся вечной Система. Ладно, не будем
